Черная вдова - Мариковский Павел Иустинович - Страница 21

Но самое страшное разорение приносят каракурту поедатели его яиц, проделывая колоссальную работу по уничтожению ядовитых пауков. Кто же они?

Распознать секреты жизни одного из поедателя яиц — наездника, удалось, изучив другого паука — тарантула.

Замечательный наездник

Почему в местности, где живет тарантул, не бывает каракурта и агелены? А если и встречаются, то немного, и затем внезапно исчезают, будто после какой-то повальной болезни. Между собой пауки враждовать не могут: слишком разные у них интересы. Тарантул выбирает места с влажной почвой и почти всю жизнь проводит в норе, которую сам вырывает. Каракурт и агелена, наоборот, — любители самых сухих мест. И все же между этими двумя пауками существует какая-то зависимость. Очень занимала меня эта загадка.

Весной, когда самки тарантула изготавливают себе по одному кокону, плотно забитому яичками, наступает пора прогревания их солнечными лучами. Часами просиживает паучиха у входа в нору, выставив кокон под теплые солнечные лучи. В это время она очень осторожна. Легкие шаги, незначительное сотрясение почвы — и самка тарантула скрывается в глубокую нору. Но все же можно подкрасться к ее норе и, притаившись, дождаться того момента, когда белый кокон, подталкиваемый снизу, снова появится у входа в нору. Иногда тарантул, отцепив кокон от паутинных сосочков своего брюшка, прикрепляет его другой стороной. Этот маневр ясен — яички в коконе нуждаются в равномерном прогревании со всех сторон.

Во время солнечных ванн заботливая мать почти ничего не ест. Насекомые, подползающие к норе, ей только мешают, и она прогоняет их ударами передних ног. Только ночью, проголодавшись, перехватит одного-двух жучков, случайно свалившихся в вертикальную нору.

Особенно досаждают тарантулу везде и всюду снующие муравьи. Их паук прогоняет с ожесточением. Но вот один муравей все же забирается на кокон, копошится на нем и, постукивая усиками, обследует его поверхность. Оказывается, это какой-то необычный муравей! У него сзади торчит едва заметная иголочка — то ли жало, то ли яйцеклад. Вот он как-то странно изогнулся и, направив иголочку вертикально, проткнул ею оболочку кокона, застыл на мгновение, потом, вынув иголочку, перешел на другое место. Через каждые десять-двадцать секунд он старательно прокалывает кокон, и видно, как при этом напрягается его брюшко.

Теперь не может быть сомнений. Мнимый муравей — настоящий наездник, самка с иголочкой-яйцекладом, но почему-то бескрылая. Протыкая кокон, она откладывает в него яички. Она так ловка и осторожна в движениях, что чуткий тарантул не замечает ее присутствия. Далее выясняется, что самка наездника откладывает яйца не во всякий кокон, а только в тот, в котором из яиц еще не развились паучата. И, кроме того, если в кокон уже отложены яички, она, как-то угадывая это, равнодушно проходит мимо. У нее, наверное, отличное обоняние. Она не тратит попусту время и, едва прикоснувшись усиками ко входу в нору тарантула, удаляется, если только нора пуста, или самка тарантула еще не изготовила кокон, или кокон изготовлен, но давно уже с паучатами.

Что же будет дальше с отложенными в кокон тарантула яичками наездника? Вначале в пораженном коконе ничего не видно, и даже при помощи сильной лупы не рассмотреть крошечных яичек наездника. Но потом среди яиц паука неожиданно оказываются маленькие червеобразные розовые личинки. Они прикрепляются к яйцам паука и высасывают их. Интересно, что никогда две личинки не присасываются к одному и тому же яйцу. Да в этом и нет необходимости. Личинок не бывает много, а еды — вдоволь. Личинки быстро растут, скоро становятся большими, а тарантул помогает им в этом, прогревая на солнце кокон. Но как они медленно движутся! Видимо, для того, чтобы не выдавать себя, не беспокоить чуткого хозяина кокона. Вскоре большая часть яиц тарантула выпита, а еще большая — испорчена и склеена в комочки. Личинки же наездника, свив шелковистые кокончики, превращаются в куколок. Они располагаются не как попало, а один возле другого, рядышком, как соты в улье. Иначе не хватило бы им места в тесном коконе паука.

Проходит еще несколько дней. Из пораженного кокона тарантула появляются наездники, но совсем не такие, которые откладывали яйца, а стройнее, длиннее, без яйцеклада и с самыми настоящими прозрачными крыльями. Расправив их, они разлетаются во все стороны. Это самцы, и вылетают они неспроста раньше своих бескрылых самок. Им ведь надо еще немало попутешествовать. Только потом, через один-два дня из кокона появляются похожие на муравьев самки наездника и потихоньку выбираются из норы тарантула.

Что же с коконом? Только несколько случайно уцелевших паучков вышло из него и уселось на спину матери. Но тарантул все еще прогревает обезображенный и дырявый кокон. Как же его бросить. Ведь он не пустой, а инстинкт паука позволяет оставить кокон лишь тогда, когда от него остается одна легкая оболочка.

Проходит много дней. В тщетных ожиданиях паучат самка тарантула худеет. Уцелевшие паучки или сами разбредаются в стороны или, прежде чем это сделать, нападают друг на друга. Жалкая и тощая, самка теряет последние силы и погибает, обняв свое уничтоженное наездниками детище. Впрочем, не все пауки одинаковы и не столь уж однообразны их инстинкты, как принято думать. Некоторые из тарантулов после долгих ожиданий разрывают в клочья пораженные коконы и покидают норы, иногда успевая изготовить еще другой кокон.

Но куда делись наездники? Весна кончилась. Все взрослые тарантулы давно вывели паучат, расселили их, сами погибли, и нет больше в природе коконов с яичками… В это время как раз кончается юность ядовитого паука каракурта, и подросшие пауки переселяются во всевозможные теневые укрытия и готовят постоянное жилище. Здесь из плотной паутины выплетается шаровидное логово, единственный выход из которого ведет к широко раскинутым над землей паутинным тенетам. С этого момента жизнь каракурта становится однообразной: чуткое ожидание добычи, стремительное нападение, потом обжорство, откладка яиц и изготовление коконов. Вскоре все стенки логова паука обвешаны охотничьими трофеями — панцирями убитых и высосанных насекомых.

Паук не терпит присутствия посторонних в своем логове и бросается на все живое, попавшее в сети. Только иногда муравьи безнаказанно забредают в его жилище, растаскивают остатки несъеденной добычи. Разве убережешься от этих надоедливых насекомых, сующих свой нос решительно во все закоулки. Тогда среди муравьев, не отличимая по внешнему виду от них, осторожная и ловкая, появляется самка наездника. Она обстоятельно обследует коконы каракурта и обстукивает их долго и внимательно своими нежными усиками: какой из них с яичками, а не с паучками? И найдя свежий кокон, откладывает в него свои яички.

Теперь сколько бы ни выходили из коконов каракурта наездники, всем хватит дела, так как до самой осени будут появляться новые коконы. А если их не окажется, то выручат коконы агелены, хотя добраться до них гораздо труднее, так как этот паук осторожнее и, кроме того, тщательно укутывает яички в толстый и рыхлый слой паутины.

С наступлением осени окуклившиеся наездники останутся в коконах каракурта и агелены, проведут там долгую зиму. Вылетят они весной, как раз к тому времени, когда начнет изготовлять свои коконы тарантул. Если бы не было тарантулов, наездникам негде было бы развиваться весной, они погибли бы, не дождавшись появления яичек каракурта и агелены. Так, попеременно на трех пауках и развиваются наездники, потребляя их яички. Вот почему в местностях, где одновременно живут тарантулы, каракурты и агелены, не бывает много каракуртов. И население в такой местности живет спокойно, не опасаясь его ядовитых укусов.

Какое замечательное насекомое, этот наездник! Впоследствии он был описан как новый вид энтомологом Б. С. Кузиным и назван гелис мариковский.

Наездников — поедателей яиц каракурта — оказалось несколько видов. Впервые на этих потребителей яиц каракурта обратил внимание Россиков. Из многих собранных им коконов паука описано двенадцать видов и, как полагается в зоологии, каждому даны специальные научные названия.