Одинокий волк - Пиколт Джоди Линн - Страница 54

– Знаешь, когда я узнала, что беременна тобой, то разрыдалась.

У Кары от удивления рот приоткрывается, как будто она ожидала подобного признания, но никогда не думала, что у меня хватит духу сказать об этом вслух.

– Я не думала, что смогу полюбить еще одного ребенка так же сильно, как любила того, которого уже родила, – продолжаю я. – Но когда я впервые взяла тебя на руки, случилось удивительное. Было ощущение, что мое сердце неожиданно развернулось. Как будто в нем был тайный уголок, о существовании которого я и не подозревала, и места в нем хватит вам двоим. – Я пристально смотрю на дочь. – Как только мои чувства развернулись, обратной дороги не было. Без тебя я бы чувствовала пустоту.

Кара подается вперед, волосы падают ей на лицо.

– Дети не всегда чувствуют то же самое.

– Я не выбирала между тобой и Эдвардом, – уверяю я. – Я выбираю вас двоих. Именно поэтому я отдаю это тебе. – Я протягиваю ей повестку в суд. – В четверг суд назначит твоему отцу постоянного опекуна.

Глаза Кары округляются.

– И того, кого выберет суд, врачи обязаны будут слушаться?

– Да, – подтверждаю я.

– А в документах стоит твое имя, потому что ты мой официальный опекун.

– Наверное. Видимо, Эдвард получил такой же пакет документов.

Она встает так поспешно, что отталкивает кресло.

– Они должны выбрать тебя! – говорит она. – Тебе нужен адвокат…

Я тут же поднимаю вверх руку.

– Кара, я никоим образом не намерена вмешиваться в жизнь твоего отца.

«Или в его смерть», – думаю про себя.

– Через три месяца мне исполнится восемнадцать! – молит она. – Единственное, что тебе придется делать, – это озвучивать то, что буду говорить тебя я, а врачи будут тебя слушать. И кто знает, возможно, к тому времени папа уж поправится.

– Милая, я знаю, как сильно ты любишь отца, но это выше моих сил. Твой отец – как американские горки, больше мне такого «аттракциона» не выдержать.

– Ты не понимаешь! – восклицает Кара. – Я не могу его потерять.

– Если честно, то понимаю, – негромко возражаю я. – Было время, когда я ощущала то же самое. Другого такого, как твой отец, на свете нет. Но мне приходится напоминать себе, что он больше не тот мужчина, в которого я когда-то влюбилась. Что он сам сделал неправильный выбор.

Кара поднимает решительные, без единой слезинки глаза.

– Такого он не выбирал, – отвечает она. – Может быть, мама, он и оставил тебя, но он никогда бы меня не бросил.

Ее слова всколыхнули воспоминания. Я беременна Карой. Люк лежит рядом, обнимая меня. «У альфа-самки может случиться ложная беременность», – говорит он.

«Я абсолютно уверена, что эта – настоящая, – отвечаю я, поворачиваясь в надежде найти удобное положение для своего живота. – Представить не могу, что можно пожелать иметь ложную беременность!»

«Это заставляет остальных волков показать себя с самой лучшей стороны. Они все заняты тем, чтобы разрекламировать себя в роли потенциальных нянек, доказать альфа-самке, что они способны защитить или развлечь стаю (все зависит от их обязанностей) и могут гарантировать безопасность и здоровье волчат. И когда альфа заставляет всех делать то, что она хочет, то отключает гормоны, которые были в ее моче и запахе, и говорит: “Фокус-покус”».

«Впечатляет!» – признаюсь я.

Люк обхватывает руками мой живот. «Ты не знаешь и половины всего. Еще за четыре-пять месяцев до беременности альфа-самка знает, сколько волчат у нее появится, их пол, останутся ли они в стае или уйдут, чтобы создать новую», – говорит он.

Я смеюсь. «Я бы довольствовалась только полом, чтобы знать, какие одежки покупать: розовые или голубые».

«Удивительно, – шепчет он. – Волчата являются частью семьи еще до того, как они зачаты».

Сейчас я понимаю, что Кара права. Люк, возможно, и был крайне эгоистичным, паршивым мужем, но он любил своих детей. Он показал это единственным доступным ему способом: привел их в мир, без которого не мог жить. Эдварда это оттолкнуло, Кару привело в восторг.

Я защищала Эдварда, когда ему нужен был адвокат; для Кары я сделала бы не меньше. Я не могу стать опекуном ее отца, как она просит, но это совершенно не означает, что я не могу ей помочь. Я встаю, исполненная решимости.

– Жду тебя в машине. Придется взять с собой близнецов, но они могут заснуть по дороге…

– Куда мы едем? – спрашивает Кара.

– Найдем Дэнни Бойла, – отвечаю я. – А он найдет тебе адвоката.

В конторе окружного прокурора нет, но оказывается, что журналисты не становятся «бывшими» – они просто устраивают детские праздники вместо секретных встреч с источниками информации и носят домашний халат вместо узких юбок. Достаточно было одного звонка бывшим коллегам, чтобы узнать, что Бойл дает пресс-конференцию в Гринидж-холле Бересфорда. Обвинение в попытке убийства в небольшом городке Новой Англии, даже отозванное, – достаточный повод попасть на главные полосы газет, а окружной прокурор не из тех, кто упускает золотую возможность.

К тому времени, когда приезжаем мы с Карой, пресс-конференция уже в самом разгаре. Близнецы уснули в машине, каждая из нас держит по одному на руках – влажное, теплое бремя. Мы выделяемся в толпе журналистов и телевизионщиков, хотя держимся немного позади, и я не удивляюсь, что глаза Бойла зажигаются при виде Кары, и он едва заметно запинается посреди предложения.

– Я считаю себя борцом за справедливость, – вещает он, – и именно поэтому сделаю все от меня зависящее, чтобы убедиться, что правосудие не вышло из-под контроля. Мы не превратимся в погрязшее в судебных разбирательствах общество, где возможны сфабрикованные обвинения, основанные на ложных доказательствах!

Любопытно, что он не упоминает о том, что изначально сам позволил обвинению выйти из-под контроля.

– А что будет с этим любителем волков из больницы? – выкрикивает кто-то из журналистов, и я чувствую, как вздрагивает стоящая рядом со мной Кара.

– В мыслях и молитвах мы продолжаем пребывать рядом с ним и его семьей, – торжественно произносит Бойл и протягивает вперед руку. – Простите, господа, но на сегодня довольно вопросов.

Он протискивается сквозь толпу к Каре и хватает ее за плечо.

– А ты что здесь делаешь? – шипит он.

– Вы мне должны, – вздергивает она подбородок.

Бойл оглядывается – никто ли не слышит? – и тащит Кару в общую кухню. Я иду за ними, крепко прижимая к себе спящего на моем плече Джексона.

– Я должен тебе? – с недоверием восклицает Бойл. – Я должен был бы посадить тебя за решетку! – Он морщится, замечая меня. – Кто это?

– Моя мама, – отвечает Кара.

Это заставляет Бойла немного смягчить тон. В конце концов, я же избиратель.

– Если бы я не был на сто процентов уверен, что вся история – результат того, что ты крайне взвинчена из-за состояния здоровья отца, я бы лично предъявил тебе обвинение. Ничего я тебе не должен, и точка!

– Мне нужен адвокат, – бесстрашно продолжает Кара.

– Я уже говорил тебе, что не занимаюсь гражданскими делами.

– Отцу назначили временного опекуна. И я не знаю, что это вообще означает. Но в четверг состоится судебное заседание, на котором будет назначен постоянный опекун, и я хочу, чтобы судья понял: я единственный человек, который хочет сохранить отцу жизнь.

Я удивляюсь, глядя на Кару. Она напоминает терьера, который вцепился зубами в брючину почтальона: возможно, он и уступает в габаритах, но ясно, что без борьбы не сдастся.

Бойл переводит взгляд с Кары на меня.

– Ваша дочь, – вздыхает он, – это нечто!

Когда он произносит эти слова, я окончательно понимаю, кого она мне сейчас напоминает.

Меня в те годы, когда я работала журналисткой и не останавливалась до тех пор, пока не получала желаемого ответа.

– Да, – соглашаюсь я, – мне есть чем гордиться!

Допустим, Кара выбрала жизнь с Люком, а не со мной и Джо. Допустим, она готова пожертвовать всем ради здоровья отца. Однако, несмотря на ее истовую преданность Люку, она дочь своей матери.