Выбери любимый жанр

Во сне: теория заговора (ЛП) - МакКенна Джед - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

«Да ладно, народ, давайте соберемся. Вы, девушка, на телефоне, думаю, вы лучше справитесь».

Какой штраф за сбитого пешехода? Мог бы позволить себе несколько. Боже, хорошо, что никто не слышит, что я думаю. Они бы думали, что я мудак. Вот блин, расистский мудак. Вот блин? Вот блин. Гоблин. Гоблин? Дублин. Дублин? Это город. Всегда попадается в кроссвордах. Киви? Нелетающая птица. Боже, тут, похоже, семь букв. Неплавающая рыба? Негуляющая собака? Кроссворд путает слова. Они больше никогда не пригодятся. Иудейские месяцы? Что? Я должен их помнить? Один тупой незаполненный квадратик остался, потому что я не знаю среднего имени осла матери жены Исава? Заткнись. Я что, наказываю себя за то, что не знаю этого? Насколько я хорош хочу быть с кроссвордами? Что, самый лучший? Зачем? Потом я буду ездить везде как самый лучший разгадывальщик кроссвордов? Ну и отстой. Хорошего хорошо понемногу. Хороший девиз. Не отличный девиз, просто хороший.

«Хорошего хорошо понемногу».

Звучит хорошо, звучит мудро. Боже, у тебя столько всего, о чем можно подумать, ты не можешь болтаться и быть супермастером всего на свете и всегда. Может, одна или две вещи, но не всего. Хорошего хорошо понемногу.

«Боже, что это за запах? Это от меня?»

Ох, нет, это тот грузовик, слава богу. Хорошего понемногу. Хорошего хорошо понемногу. Это хороший девиз. Супер девиз, супер-шмупер. На майке сделать. Тату. Где? В каком-нибудь месте, чтобы не выглядело глупо, когда я буду старый и толстый. Насмешил на вскрытии. Плечо. Нет, должна быть мама или флаг или какой-нибудь крутой китайский символ, что-то глубокое, и не говори. Аборигены. Могу поспорить, у них крутые символы. Аборигены негроиды? Австралийские. Выглядят негроидами. Негроид это расизм? Нет, это название расы, не так ли? Негроид, кавказоид, ромбоид, тироид, дельтоид. Эскимосы кто? Монголоиды? Боже, это точно расизм. Я эскимосский расист? Лицо у Майка Тайсона. Дерьмо, опять эта штука про черных. Вот блин, у меня штука про черных? Вот блин? Гоблин? Дублин? Тату плохо смотрятся на черных людях. На белых тоже. Выглядит, как родовые метки. Пометки. Отметки. Фондю отменилось. Как бы мама выглядела на тату? Или тату на маме? Или тату мамы на маме? Почему женщины не набивают тату с мамой? Почему я пью столько кофе? Мне это хоть нравится? Я не знаю, что мне нравится.

«Не та полоса, маэстро».

Мне нравится Эллиот Гульд, но мне не нравится он как он, мне просто нравится. Это не странно. Марлоу и Соколиный Глаз это другое. Кофе мне полезен. Может быть. Возможно, вреден. А, вот она, эта картинка. Зеленое платье? Черно-белое. Где это было? В клубе? Может быть. Мне это приснилось? Где это теперь? Ящики. Ящик с какой-то пометкой. Возможно, фото. Подвал, полки, фондюшница, выкинули. Странно. Чешется? Чешется. Чешется? Почему у меня ребра чешутся? Да, ребра. Вселенная напоминает. Умница вселенная. Дальше налево. Сделать звонок. Да, окей. Ребрышки. Ребрышки? Мочалка. Мочалка? Откуда ты знаешь, когда менять мочалку? Боже, спорю, эти штуки отвратительные. Ни к чему нельзя присматриваться вблизи. Может, почистить их. Может, прокипятить? Кипяченая мочалка. Выглядит, как лапша. Есть хочу. О чем я думаю? А, да, обед. Что бы такого вкусного придумать? Фондю. Фондю? Фондю. Нет, погоди…

(14) Алиса в Матрице

Большинство людей верит, что ум — это зеркало, более или менее верно отражающее мир снаружи них, не осознавая, что все наоборот: мир сам по себе и есть основной элемент творения. (Рабиндранат Тагор)

— Догадываюсь: сейчас ты чувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору.

— Да, — сказала Алиса с наигранной скромностью, — можно и так сказать.

— Это как заноза в твоем уме, — произнес лысый черный здоровяк в зеркальных очках, сидящий в протертом кожаном кресле напротив. Алиса посмотрела вниз и увидела, к своему ужасу, что ее синее платье с буфами и белым передником и туфли на завязочках сделаны теперь из блестящей черной кожи.

— Что именно как заноза в моем уме? — спросила она. — И кто, позвольте спросить, я такая? И где, также позвольте спросить, я нахожусь? И как, позвольте спросить наконец, я сюда попала?

— Меня зовут Морфеус, — сказало огромное одетое в кожаную одежду существо. — А это, — добавило оно с драмой в голосе, — Матрица.

— А что такое, — спросила Алиса столь же драматично, — Матрица?

— Это, — ответил лысый верзила, — вопрос.

— Я знаю, что это вопрос, — почувствовала раздражение Алиса. — Я как раз задала его. Как я сюда попала?

— Ты никогда не бывала где-то еще.

Алиса вытянула шею, внимательно осмотрела комнату и обнаружила, что она ей не слишком знакома.

— Не комната, — сказало последнее прибавление к вечно расширяющемуся зоопарку воображения Алисы, — мир, реальность, все.

Алиса хмыкнула, скрестила маленькие ручки и уселась поглубже в кресло.

— Ты выглядишь, как маленькая девочка, которая ничему не удивляется, потому что ждешь, что вот-вот проснешься. Ирония в том, что ты недалека от истины.

Алиса, как и все начитанные девочки ее возраста, точно знала, что означает слово «ирония», и то, что как раз сейчас ей не удалось вызвать из памяти это знание, только усилило растущую в ней досаду.

— Позволь рассказать, почему ты здесь, — сказал Морфеус, имя которого, если Алису не подводила память, означало не то Бог Сновидений, не то Смерть От Скуки.

— Уж будьте любезны, — коротко сказала Алиса, чувствуя, что этот разговор можно было бы промотать на куда большей скорости.

— Ты здесь, потому что ты кое-что знаешь.

— А и правда-корявда, — попыталась внести в этот разговор хоть каплю веселья Алиса, поскольку ускорить его не было никакой возможности. — Да, правда-корявда, знаю! […]

— Да, но то, что ты знаешь, ты не можешь объяснить, — продолжил Морфеус. — Ты рабыня. Ты была рождена в неволе, в тюрьме, которую нельзя понюхать, ощутить на вкус или коснуться. В тюрьме для твоего разума.

«Шляпник, конечно, был сумасшедший, — подумала Алиса, ерзая на кресле, — но эта тварь дала бы ему фору».

— Но ты чувствуешь, — продолжал Морфеус в ответ на ее жест руками, — ты чувствуешь это всем своим…

— Послушайте, я прошу прощения, но не могли бы вы позволить мне быть столь непростительно грубой, чтобы прервать вас, — сказала Алиса, не в силах раздобыть в себе еще одну капельку терпения. — Я вижу, вы приготовили замечательную речь, но все же не будет ли для вас слишком мучительно перейти к чему-нибудь более содержательному?

Алиса, наклонив голову, наблюдала, как смуглый гигант перематывает документ у себя в уме, бормоча: «Эээ, да, конечно, давай посмотрим, эээ, что-то не так с миром… ты не знаешь, что… как заноза в уме…»

— Да! — воскликнула Алиса с веселым хлопком в ладоши. — Думаю, это как раз то место, когда я вошла. И почему же именно у меня в уме эта нехорошая заноза?

«…Сводит тебя с ума», — закончило бормотать забавное создание.

— Все еще заноза? — спросила Алиса. — Да, слегка сводит с ума. Так мы могли бы поднажать?

— Ты знаешь, о чем я говорю?

«О боже! — воскликнула про себя Алиса, — это существо хуже Гусеницы, когда дело доходит до сути!»

— Что ж, — сказала Алиса самым своим вежливым тоном, — возможно ли, что речь идет об этой штуке, Матрице, которую вы давным-давно упоминали?

— Хочешь ли ты знать, что это такое?

Внешне Алиса оставалась спокойной, но при этом едва сдерживала нарастающую волну раздражения.

— Да, м-р Морфеус, если для вас это не слишком затруднительно.

— Матрица везде, она вокруг нас, даже в этой комнате. Это мир, который натянут на твои глаза, чтобы не дать тебе узнать правду.

— Да, окей, хорошо, да.

— К сожалению, — сказал Морфеус, — никому нельзя объяснить, что такое Матрица.

Алиса воспользовалась возможностью, предоставленной драматической паузой Морфеуса, чтобы сделать глубокий вдох и медленно сосчитать до десяти.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело