Ловушка для Черного Рейдера - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 28

Ну, а насчет неправомерных действий милиции? О которых пытаются собирать нелепые доказательства всякие правозащитники, давно замеченные в ненависти к правоохранительным органам вообще, так и там дело ясное. Да, увы, иной раз нервы у следователей не выдерживают, когда речь идет об изнасилованных и убитых девушках! А кто выдержит?! Ну, и не доказано! И слаба богу, что не доказано!..

Однако небольшой поворот в сборе улик наконец-таки состоялся после того, как был выпущен из камеры старший сержант Иван Филиппов.

Он рассказал Лене, а затем, по ее просьбе, и участковому уполномоченному, занимавшемуся этим делом уже как своим личным, про все обстоятельства допросов и своего пятисуточного «сидения» в камере следственного изолятора. Подробно рассказал, как его избивали, требуя, чтобы он сначала сам сознался в изнасиловании и убийстве Нины Крюковой, а затем чтобы оклеветал своего коллегу и товарища Женю Маркина. При этом подробно описал своих палачей, и «образы», как говорится, полностью совпали с теми, о которых говорила Нина. Но, главное, Иван рассказал, как ему сфабриковали «хулиганку» по заявлению какого-то, очевидно своего, милицейского агента — из бомжей, судя по грамотности его заявления в милицию. Ему тогда сразу же стало ясно, что они оставляют его в качестве возможного кандидата на «назначенного» убийцу. Ну а традиционные напоминания по поводу того, как уголовники обычно поступают в камерах с насильниками, — это уже в порядке вещей. Почему-то считается, что после этой угрозы каждый обвиняемый, даже в надуманных преступлениях, должен немедленно «расколоться» и самостоятельно повесить себе на шею любые нераскрытые «ретивыми» оперативниками преступления. Вот так и прекращаются затем уголовные дела. Данное обстоятельство давно, конечно, не новость ни для газетчиков, ни для правозащитников, но оно — лишнее доказательство непробиваемости системы, тут уж никуда не уйдешь. По принципу, известному из «бородатого», советского еще анекдота про нерадивого председателя колхоза, у которого полностью развалилось хозяйство, а тут вдруг иностранные журналисты понаехали! «Та нехай клевещуть!» Вот и весь тебе сказ…

Но подавать в суд на тех, кто сварганил «липу» на него, Иван Филиппов категорически отказался. Его уже научили за один только день допроса, как надо себя вести со своими же коллегами. Да еще тогда, когда у них срочно «чешется» в одном месте.

А вот Жене, понимал напарник, не повезло. Не захотел он пойти «навстречу следствию», и вот результат. Ну, взял бы на себя, потянул маленько, а там все бы и прояснилось. И с тебя — как с гуся вода. И — жив-здоров! А теперь что? Говорят, даже и пенсия ему служебная не положена, поскольку взяли его не на рабочем месте, то есть у поста ДПС, а раньше, фактически дома, ну, на улице. А что подозреваемый был в форме, так это его личное дело: может, он и дома, отправляясь в сортир, форму надевает! Так что нет, не «светит» ему «производственная» травма. А, следовательно, и повышенная пенсия…

Ах, да, вспомнил Турецкий, это было уже потом, много позже. Когда Евгения выписали из больницы, врачи отказались дальше лечить: бесполезно. Улучшения все равно не предвидится, так что нечего и «государственное» место в клинике занимать. А помирать можно и дома. Короче, сам во всем виноват. Это было, когда и районный, и областной, и прочие суды неоднократно «завернули» жалобы потерпевших Маркиных на то, что травмы Евгения были признаны еще в первой инстанции не «производственными», то есть не связанными с его служебной деятельностью, а «бытовыми» — сам ведь выпал из окна!

Казалось бы, безнадежное положение, но Алла с Игорем не опускали руки. Это они дали совет Серафиме Петровне обратиться с жалобой к помощнику депутата Государственной думы с жалобой на руководство больницы. Но в ответ на запрос депутата главный врач ответил, что никаких указаний по поводу недопущения матери к больному не давал. Просто на нее, как и на всех других родственников тяжелых больных, распространяется запрет лишь на посещение палаты реанимации, а когда ее сына перевели в «хирургию», все запреты были сняты, и пусть теперь гражданка Маркина сама объясняется с депутатом, почему она не посещает сына в приемные часы.

Хитрил главврач, заметно хитрил, без всякого зазрения совести нарушая некогда данную им клятву Гиппократа. Но спорить и что-то доказывать было невозможно: ни одного письменного запрета на руках у Серафимы Петровны не имелось, а вдаваться в «тонкости» устных приказов у помощника депутата не было времени. Его реакция была соответствующей моменту: «Разрешили ведь — ну и ходите себе на здоровье! Рады были помочь…»

Однако и лечение в палате, как вспоминал Турецкий, ничем Евгению Маркину не помогло. Напротив, у врачей появилась масса отговорок по поводу того, что практически все имеющиеся в наличии возможности у них исчерпаны, а улучшения не наступает. И для продолжения лечения необходимы дорогие, а также очень дорогие лекарственные средства, которыми больница, к сожалению, не располагает. Но вот если «семье» удастся их достать, тогда длительный курс лечения можно продолжить, иначе бессмысленно… Что — бессмысленно, в объяснениях не нуждалось.

Но как раз в это время Маркины, которым активно помогали и Алла Стерина, и комитет по борьбе с пытками во главе с Игорем Сорокиным, получили известие о том, что по жалобе матери потерпевшего — самой первой еще жалобы! — проведено прокурорское расследование, после чего прокуратурой принято решение в иске отказать.

На очередную жалобу Маркиной тому же депутату по поводу отказа прокуратуры в ее иске относительно того, что сын подвергался в отделении милиции пыткам и, только не выдержав их, выбросился из окна, ответа пришлось ожидать долго И, наконец, он был получен. Все, как говорится, чин по чину.

Сперва подробные пояснения к делу, а затем, собственно, результаты повторного расследования, по которому уже получила отказ гражданка Маркина. Блистательный образец максимально удобного способа защиты мундира «доблестной милиции». В одном из материалов газеты «Ваш город» был фактически полностью приведен текст ответа депутата, подготовленного, естественно, его помощником. И его новый ответ «жалобщице» полностью соответствовал тому же ответу, полученному Серафимой Петровной перед этим из прокуратуры. Если кому-нибудь из злостных завистников депутата пришла в голову мысль крепко подставить «народного избранника», лучше он вряд ли бы смог это сделать!

В несколько сокращенном виде дважды повторенный ответ выглядел следующим образом.

«…Агентурными данными было установлено, что сотрудник ДПС лейтенант милиции Маркин связан с распространителями наркотиков. Он сам торгует ими, останавливая на своем посту автомобили и передавая нужным людям заранее оговоренные «посылки». Ввиду того, что его напарник старший сержант Филиппов тоже был «в доле», все эти преступные махинации осуществлялись ими без затруднений. Было решено взять лейтенанта с поличным. Что и случилось: в его машине обнаружили при обыске дозу героина хорошего качества, явно привозного. Маркин был немедленно взят под стражу. Но вскоре по другим агентурным данным выяснилось, что лейтенант является еще и соучастником похищения девушки из Богоявленска, Нины Крюковой. В местное отделение милиции поступило сообщение гражданки Крюковой, матери Нины, о том, что дочь у нее пропала поздно вечером, когда отправилась в Нижний вместе со знакомым Маркиным. Домой она не вернулась.

Далее. Ввиду того, что задержание Маркина и обыск в его машине производились с некоторыми нарушениями, предусмотренными статьями Уголовно-процессуального кодекса, это свое обвинение следствие вынуждено было снять. Но Маркин и его коллега Филиппов, совершивший к тому же административное нарушение и ожидавший в камере предварительного задержания постановления суда, оставались по-прежнему подозреваемыми в похищении девушки. Вот этими вопросами и занималось следствие. Но при проведении одного из допросов, во время которого следователем и оперативными сотрудниками отделения уголовного розыска были допущены отдельные нарушения, выразившиеся в недозволенном применении рукоприкладства, подследственный Маркин попытался решить дело по-своему. Он головой выбил стекла в окне на втором этажа и выпрыгнул, пытаясь уйти от правосудия. Но с ним случилось несчастье: он упал прямо на мотоцикл под окном, в результате чего и получил означенную травму позвоночника.