Клуб неверных мужчин - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 2

И вдруг ударило что-то в голову. Он затребовал милицейские сводки на второй, третий и четвертый дни после трагедии. Несколько подходящих трупов «при загадочных обстоятельствах», а один из них — удачнее не бывает! Некто Коробейник — мужчина с сомнительной биографией. Служил, сидел, пропал из поля зрения правоохранительных органов, и, самое интересное, что учился с Ленем в одном классе! Потянулась ниточка, вылезла вся гадость. На булыжнике, что валялся недалеко от трупа на пустыре, обнаружились четкие «пальчики» Леня. Решил не страховаться, полагая, что с убийством на другом краю Москвы это никак не свяжут. Да и не было в базе МВД его отпечатков.

Ошарашенный повторным арестом, Лень не запирался. Не хотел он убивать жену. Сама виновата. «Эта сука» закатила истерику еще до вечеринки. Швырялась ботинками, орала, срывая голос, как ей надоели эти вечные шлюхи, что завтра же она свяжется со своим адвокатом, лишит его всего добра, нажитого непосильным трудом, да еще весь остаток жизни он, гад, будет ее содержать!

Плюнул Лень, уехал, даже пальцем скандалистку не тронул. Настроение на корпоративном торжестве было ниже плинтуса. А она не успокоилась, в половине девятого позвонила на сотовый. Судя по голосу, уже поддала, заявила, что сейчас приедет и расскажет коллегам мужа, с кем они имеют дело. Отговаривать было бессмысленно, да и куда там отговаривать? — она уже ехала! Он убыл с вечеринки под благовидным предлогом, побежал за парковку, чтобы перехватить ее на въезде с улицы. Грудью встал, — женщина — по тормозам! Накинулась, как разъяренная львица, уже когтями в лицо целила. Он дал ей пощечину, она — виском о раскрытую дверцу. Лишилась чувств. Лень собрался привести ее в чувство, но тут явилась интересная мысль. Осмотрелся — никого. Затащил супругу в машину на заднее сиденье, достал носовой платок, прижал ее к горлу, чтобы не руками. Он же не в курсе, куда там криминалистика шагнула. Убедился, что жена не дышит, переставил машину, чтобы людям не мешать. Позвонил Коробейнику — человеку с туманными представлениями о морали, попросил оказать услугу за полторы тысячи долларов. Рассказал, где найти машину (дверь открыта, ключи под сиденьем), проинструктировал. И побежал на вечеринку — веселиться…

Коробейник не подвел. Прибыл, как условились, вывел джип с трупом на шоссе Энтузиастов, припарковался перед домом, дождался, пока вокруг не исчезли прохожие, затащил тело в дом, воспользовавшись ключами из сумочки трупа. Затем, проявив воображение, создал кавардак в гостиной и забрал какие-то побрякушки.

Позднее у следствия даже подозрения не возникло, что Надежду могли убить в другом месте — настолько добросовестно потрудился Коробейник. Да и смерть была бескровной.

Поразмыслив ночку, бывший одноклассник пришел к резонному выводу, что полторы тысячи за рискованную творческую работу — маловато. О чем и заявил на следующую ночь, встретившись с Ленем на задворках Петровского парка, что за стадионом «Динамо». Лень вообще не собирался ничего платить. Силой бог не обидел, сшиб Коробейника нокаутом, добил булыжником и поехал скорбеть по безвременно почившей жене…

Неприятный осадок остался после этого дела. Да и физически — такое ощущение, словно неделю трудился, разгружая вагоны.

Турецкий посмотрел на часы — не за горами обеденное время. Итак, второе июня, вторник, лето с Божьей помощью стартовало…

Он потянулся к пульту, включил телевизор и откинулся на спинку кресла. Тут же нарисовался Плетнев, страдающий вялотекущим похмельем и развалился в свободном кресле.

— Судя по всему, это был не Nescafe, — пробормотал Турецкий, скашивая глаза.

— Имею право, — проворчал Плетнев. — А если я кому-то не нравлюсь, пусть обращаются с жалобой к изготовителю.

Турецкий пожал плечами, уставился в телевизор, где говорили про индексы РТС, ВТБ, ММВБ и другие непонятные вещи.

— Переключи, — попросил Плетнев. На экране появилась симпатичная врушка из бюро прогнозов погоды. Вслушиваться в ее слова не было ни желания, ни смысла.

— Еще раз переключи, — буркнул Плетнев. — Какой канал тебе больше нравится?

— Панамский, — Турецкий выключил телевизор и раздраженно уставился в окно.

— Понятно, — вздохнул Плетнев, — уже гонишь?

— Сиди, — Турецкий пожал плечами. — Время обеденное. Все равно никто не работает.

Действительно к чему напрягаться? Сколько ни работай, всегда найдется козел, который работает меньше, а получает больше.

— Ты не знаешь, где Голованов? Звонил районный прокурор, хотел информации.

— Это определенно был не Nescafe, — вздохнул Турецкий. — Голованов убыл в отпуск, вчера ты об этом знал. Сейчас он на Мальте, заводит полезные знакомства с тамошними конспирологами.

— Чудеса, — удивился Плетнев, — надо же, что творится в мире? Тогда сам общайся с прокурором. Он требовал информации по делу Шаровского. Ведь это ты раскрыл, — Плетнев ухмыльнулся, — страшную тайну запертой комнаты?

— Ничего я не раскрывал, — возразил Турецкий. — Нет такого понятия — «Тайна запертой комнаты». Либо фикция, либо все лежит на поверхности, стоит лишь пять минут подумать. Все эти писаки — Гастон Леру, Джон Карр, Эллери Квин — обожали паразитировать на «запертой комнате», играя любопытством читателя, но все их объяснения были неуклюжи, не интересны и не адекватны затравке. То есть сочиняли развязку по ходу. А заинтригованный читатель в итоге получал форменную дулю. Так и в деле Шаровского…

— Только не говори, что ты сразу все понял.

— А что тут понимать? Вспомни обстоятельства…

Знаменитого мошенника Шаровского доблестные милиционеры заблокировали в старом доме по улице Серегина. Этот тип с помощью липовых долговых обязательств обчистил доверчивый московский банк и успешно скрывался от правоохранительных органов, собираясь в ближайшее время свалить за рубеж. Осведомитель одного из оперов подкинул информацию, что Шаровский отсиживается в доме номер пять по улице Серегина. Оперативник не поверил, но на всякий случай к дому подтянули двух работников для наружного наблюдения. Попадание было точным! «Наружна» засекла входящего в подъезд с кейсом Шаровского! Один из работников остался в машине звонить начальству, второй побежал в подъезд. Крался по лестничным пролетам за Шаровским, и клялся мамой и всеми святыми, что этот тип его не видел! Тот остановился на третьем этаже, вынул ключ, открыл квартиру номер двадцать три и скрылся в ней. Сотрудник милиции мог бы задержать преступника, но приказа не поступало, и он решил не брать на себя ответственность. Не сходя с места, позвонил товарищу, сидящему в машине, сказал, чтобы тот немедленно бросал свои дела и бежал на заднюю сторону дома. Тот так и сделал. Занял пост и уставился на окна. Мышеловка захлопнулась.

Опасности для окружающих Шаровский не представлял — всего лишь мошенник, даже мухи не обидевший за свою долгую жизнь. Поэтому от услуг ОМОНа решили отказаться. Прибыли оперативно трое детективов в штатском. Выслушали работника «наружки», который ждал их под дверью и приступили к операции. Шум не поднимали. Один из парней достал отмычку, поколдовал, и они на цыпочках вошли в коридор. Дом старый, комнат много, решили дополнительно не рисковать, детектив по фамилии Козлов остался в прихожей, тихо запер дверь на задвижку, заглянул в ванную, которая была рядом с выходом, чтобы убедиться, что в ней никого нет. Затем махнул рукой, и детективы Лахов и Милютин рассосались по квартире…

Итог «захвата» был ошеломляющий — Шаровского в квартире не оказалось! Обыскали квартиру, бросились к двери, но из квартиры никто не выходил — дверь по-прежнему была заперта на задвижку! Снова методично облазили квартиру — никого! Прибыло возмущенное начальство, эксперты, криминалисты, стали выяснять подробности. Первый работник «наружки» клялся громом и молнией, что Шаровский вошел в квартиру, обознаться он не мог (даже если обознался, то где этот тип?!). Второй не отлучался от окон, а все окна выходят на заднюю сторону дома, балкончик маленький, до других далеко, да и слаб здоровьем Шаровский, чтобы лазить по каким-то веревкам, прикидываясь невидимкой. В квартире никаких секретов, вроде потайных дверей и тому подобного. Классическая «запертая комната».