Имя убийцы - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 35

— Удивляюсь, как ей вообще пришла в голову такая идея, — пробормотал Турецкий.

— К тому времени мы все окончательно были взвинчены. Когда позвонил Багульник и попросил приехать в морг на опознание тела, Анастасия Олеговна потеряла сознание, приводили в чувство нашатырем. Ее хотели оставить дома, но она заявила, что поедет — вдруг это не он? Милиция прислала машину, мы поехали втроем — я, Анастасия Олеговна, Инесса Дмитриевна. Леонида оставили дома на попечении Константина…

— Ошибки точно быть не могло? — на всякий случай уточнил Турецкий.

Губы женщины задрожали.

— Простите, всякий раз, когда об этом вспоминаю, в озноб бросает… Конечно, это был Павел Аркадьевич… С него даже сапоги и куртку не сняли. Лежал, как живой, только немного опухший, все-таки больше трех суток в воде…

— Заранее извиняюсь, Ольга, но вынужден задать несколько неприятных вопросов. Уверены, что не сбросите меня в озеро?

— Спрашивайте, — пожала плечами домработница. — Я все равно знаю, о чем вы спросите.

— У Павла Аркадьевича не было любовницы?

— Мне кажется, нет. Павел Аркадьевич был порядочный человек…

«При чем тут порядочность?» — подумал Турецкий.

— Он постоянно пропадал на работе, возвращался усталым. Парадоксально, но после выхода в отставку у него работы только прибавилось. Даже дома ему постоянно названивали какие-то чины из военного ведомства, звонили из банков, из коммерческих структур. Он мог сорваться посреди ночи, забыть про нанятых собой же охранников, укатить разбирать какие-то запутанные ситуации… Он очень хорошо относился к Анастасии Олеговне. Правда, сильно переживал, что она не может иметь детей. В моем присутствии несколько раз заходила речь об усыновлении…

На вопрос не ответила, отметил Турецкий.

— Второй вопрос, Ольга. Не замечали вы, что отношения между охранником Максимом и Анастасией Олеговной… м-м, несколько шире, чем отношения между охранником и клиентом?

— На что это вы намекаете? — округлила глаза домработница.

— Я — намекаю? — удивился Турецкий. — Да я практически открытым текстом…

— Вопросики у вас действительно не совсем корректные, — заметила Ольга. — От меня-то вы что хотите? В чужие дела я стараюсь не лезть… хотя не всегда получается, свечку проживающим в доме не держу.

— То есть на поставленный вопрос вы отвечаете положительно.

Она испугалась.

— Ни в коем случае. — Потом задумалась. — Хотя знаете… Впрочем, на этот вопрос вы уже никогда не получите ответа. Несколько раз я замечала, как Максим тепло улыбается Анастасии Олеговне, она тоже улыбается — особенно если поблизости нет Павла Аркадьевича. А Павел Аркадьевич бывал поблизости редко… Не скажу вам ничего конкретного, детектив. Максим работал у генерала Бекасова больше года, он был вхож в дом на Кутузовском, генерал часто брал его с собой на дачу. Он был приятный, миловидный парень — не дурак, с хорошо накачанным телом. Почему бы вам не спросить у Анастасии Олеговны, детектив? Да, она станет отрицать, выставит вас из дома, может быть, швырнет в вас свою любимую статуэтку спящего ребенка из слоновой кости. Но по ее глазам вы все поймете…

— Боюсь, — признался Турецкий. — Пару раз имел честь лицезреть, что такое женщина во гневе. И последний вопрос, если позволите. Не были ли отношения между вами и Павлом Аркадьевичем… м-м, несколько шире, чем отношения между работодателем и наемной работницей?

Женщина застыла с открытым ртом.

— Вы обещали не бросать меня в пруд, — напомнил Турецкий.

— Я помню. — Женщина обуздала охватившие ее эмоции и прохладно засмеялась. — Чушь какая… Что вы хотите, детектив? Если я скажу, что мы с Павлом Аркадьевичем были горячими любовниками, что вы сделаете?

— Ничего, — пообещал Турецкий. — В тюрьму не упеку, Анастасии Олеговне не наябедничаю.

— Слава богу. — В ее глазах загорелся саркастический огонек. — Даже не надейтесь. Павел Аркадьевич был всегда со мной подчеркнуто вежлив, деликатен, и меня очень часто преследует мысль, что до самой смерти он так и не увидел во мне женщину. А теперь подумайте сами, что вы такое сказали. Можно скрывать отношения от жены. Обмануть Анастасию Олеговну нетрудно. Можно водить за нос охранников, можно договориться даже с Леонидом — в обмен на кое-какие «детские льготы» — в конце концов, Анастасия Олеговна ему не мать. Но как утаить факт любовной связи от пронырливой и подозрительной свекрови, которая шастает по дому, везде сует свой нос, все про всех знает и далеко не дура? Не представляю, как бы я смогла это сделать. У вас еще имеются вопросы, детектив? Задавайте, с вами так приятно беседовать…

Насыщенный событиями день подходил к концу. Он отъехал от Горелок на пару верст, заглушил мотор, закурил. Меланхолично смотрел на стаю уток, низко летящую над замшелым озерком. Этой стае так не хватало меткого охотника…

Телефон почти разрядился. Ну, ничего, на один звонок должно хватить.

— Виктор Петрович?

— Здравствуйте, Александр Борисович. — Нельзя сказать, что в голосе прокурора звучала искренняя и неподдельная радость. — От вас весь день нет никаких звуков.

— Между прочим, я работаю.

— Да и мы не сказать, что груши околачиваем…

— Надеюсь, фигуранты еще в прокуратуре? Помните, мы с вами договаривались.

— Я даже не знаю… — прокурор растерялся. — Рабочий день, в принципе, истек… Шеховцова и Лопатников здесь, я их видел, они часто остаются работать внеурочно. Ситникова, по-моему, ушла, Недоволин сдал смену…

— Виктор Петрович, — он почувствовал злость. Неужели от голода? — мы с вами договаривались, что эти люди всегда должны быть в зоне моей досягаемости. Сделайте, пожалуйста, так, чтобы через полчаса… нет, через час все эти люди собрались в кабинете Рябцева.

— Вам нехорошо, Александр Борисович? — насторожился прокурор. — Голос у вас какой-то…

— Нет, под прицелом убийцы я, надеюсь, не сижу. И постарайтесь впредь выполнять мои указания, — он разъединился, закрыл глаза. Отчего такая дикая усталость? Ну, народ… Надо было процитировать прокурору Андре Жида: «Все давно уже сказано, но никто не слушает, поэтому приходится постоянно возвращаться назад и повторять все заново»!

Интересно, хватит зарядки еще на один звонок?

— Эльвира? Вы работали по алиби фигурантов на вчерашний вечер?

— А мы уж забыли про вас, Александр Борисович… — это она явно преувеличила, судя по некоторым интонациям в голосе. К сожалению, интонации отношения к проделанной работе не имели. — Порадовать нечем. Под чутким руководством старшего лейтенанта Извекова, а особенно после того, как он узнал, что инициатива исходит от вас, работа превращается в голый фарс…

Эльвира улетучилась из эфира — кончилась зарядка. Он разорвал пачку печенья, принялся яростно жевать, запивая газировкой. Голод только усилился. Теперь придется заезжать в одно из местных заведений, пока желудок окончательно не взбунтовался…

— Вынужден сообщить вам, господа, пренеприятное для одного из вас известие. — Турецкий опустил очки на нос и обвел всех присутствующих своим характерным завораживающим взглядом. — Я знаю, кто из вас убийца неповинных граждан.

Собравшиеся в кабинете Рябцева проникновенно молчали. Атмосфера густела на глазах. Секретарша Оксана громко икнула, но никто этот факт не отметил. Помощник прокурора Лопатников собрался ляпнуть что-нибудь разряжающее обстановку, но передумал, придержал экспромт до лучших времен. Турецкий пожирал их глазами — ведь кто-нибудь обязательно должен подать знак, пусть даже непонятный окружающим, он поймет. Следователь Ситникова перестала жевать резинку, открыла рот, потом быстро закрыла, медленно перевела взгляд со своих ногтей на «оратора». Нахмурился охранник Недоволин, полез за сигаретами, выбил из пачки «курительную трубочку», вспомнил, где находится, виновато глянул на прокурора, стал запихивать сигарету обратно. Сыроватое выхватил из нагрудного карманчика расческу, но, видно, забыл, зачем это сделал, принялся приглаживать жиденький пробор растопыренной пятерней. Следователь Шеховцова беспокойно шевельнулась, повела плечами, закусила нижнюю губу.