Воспитание чувств - Хейер Джорджетт - Страница 26

– Полагаю, так оно и должно быть, ведь он женился на ней.

– Разумеется, но, признаюсь вам, мне не терпится узнать, почему он женился на ней, поскольку нам с вами известно – он был претендентом на руку мисс Милбурн всего-то две недели назад!

– Совершенно верно. Леди Шерингем сообщила мне, что он даже сделал предложение девице Милбурн, однако получил отказ, а потому и женился на первой встречной, чтобы досадить ей. Иного объяснения быть просто не может.

– Это она вам так сказала? Право слово, значит, она полная дура, если сама рассказывает о таком! Положительно, я не могу не испытывать сильнейшего сочувствия к бедной маленькой новобрачной и непременно вручу ей пригласительные билеты в «Олмакс», если этого еще не сделала Мария Сефтон!

– Разумеется, если вы намерены взять девчонку под свою опеку, здесь более не о чем говорить, – пожала плечиками миссис Буррелл.

Леди Джерси, рассмеявшись серебристым смехом, сказала:

– Как, только из-за того, что вручу ей пригласительный билет в клуб? Какой абсурд!

– Мне бы хотелось, чтобы вы не принимали это так близко к сердцу.

– Если я посчитаю нужным вмешаться, то Мария Сефтон составит мне компанию, а большего мне и не нужно.

– Однако дружелюбие лорда и леди Сефтон слишком широко известно, чтобы не прослыть притчей во языцех. Полагаю, они чересчур часто оделяют им всех без разбора. Валерия Шерингем заверила меня, что девчонка – сущая farouche[30], начисто лишена утонченности и воспитания, ее внешность можно назвать лишь сносной, а будущего у нее так и вовсе никакого нет.

– У нас будет время лишить ее права бывать в «Олмаксе», ежели мы убедимся, что хотя бы раз в жизни Валерия Шерингем не солгала.

– Валерия настоятельно не советует нам смягчать свои правила ради девчонки.

Глаза леди Джерси засверкали, и она воскликнула:

– Как, Валерия так сказала? Нет, но какая самодовольная и презренная особа! Это уже никуда не годится, дорогая, я твердо решила дать девочке шанс проявить себя!

Миссис Буррел после небольшой паузы ответила:

– Вы правы. Посмотрим, как она поведет себя. Но мне совершенно очевидно, что Шерингем стыдится показать ее в городе.

– Вздор! – ответила леди Джерси. – Проспер Верельст говорит, они уехали в свадебное путешествие.

– В Лестершир? – осведомилась миссис Буррелл, выразительно приподнимая брови.

– Очевидно. Однако правда, само собой, заключается в том, что Шерри просто удрал, чтобы не стать свидетелем череды обмороков Валерии. Ему бы стоило остаться, пожалуй, но какое, в сущности, это имеет значение? Он, по моему разумению, очаровательный молодой человек, однако при этом эгоистичен и беззаботен донельзя. Мне уже жаль его бедную маленькую жену.

Геро была бы неприятно поражена и, пожалуй, даже вознегодовала бы, знай она о том, что удостоилась сочувствия леди Джерси. Ведь девушка была счастлива как никогда. Шерри оказался прав, когда предположил, будто его охотничий домик в Мелтон-Моубрей придется ей по душе. Она пребывала в полном восторге; и беззаботный образ жизни, столь свойственный Шерри, причем не только на отдыхе, не мог не прельстить молодую леди, которой всю жизнь докучали предубеждения и ограничения.

Охотничий домик, и впрямь оказавшийся небольшим, содержала семейная чета; привыкнув к собственному распорядку, в который не считал нужным вмешиваться их легкомысленный хозяин, они поначалу отнеслись к Геро с подозрительной враждебностью. Но, поскольку она не выказала ни малейшего желания лишить их возможности управлять хозяйством по собственному усмотрению, равно как и критиковать за упущения, что могло бы вызвать у них обиду, вскоре Горинг с женой приняли ее с тем же радушием, с каким относились к мистеру Рингвуду или прочим приятелям виконта.

Можно было предположить, что нескольких дней, проведенных в Мелтон-Мобрей в самом конце лета, вполне хватило бы для того, чтобы его светлость затосковал и умчался в Лондон, однако все оказалось совсем иначе. Выяснилось, что ему доставляет истинное удовольствие обучать Геро верховой езде, прогуливаться с ней по холмам Сикс-Хиллз, показывая лисьи норы, посвящать девушку в премудрости фараона, бассета и прочих азартных игр, играть в пикет с мистером Рингвудом, объезжать свой молодняк и бывать на петушиных боях, устраиваемых по соседству. Словом, Шерри ничуть не сожалел о том, что приехал сюда, и проводил время с большой приятностью.

Прежде чем эти столь незатейливые радости успели наскучить виконту, очередное оживление внес приезд лорда Ротема, который пожаловал осмотреть свои заложенные поместья. Поскольку они располагались всего в нескольких милях от Мелтона, Джордж, естественно, много времени проводил в обществе своих друзей, с восторгом встретив в лице Геро благодарную слушательницу. Прошло совсем немного времени, а он уже признался ей в своей безответной любви к Несравненной Изабелле, и, хотя неосторожное упоминание хвори, вынудившей Красавицу удалиться от соблазнов высшего света в деревню, на несколько мгновений подвергло серьезной опасности их зарождающуюся дружбу, Геро быстро загладила возникшую неловкость, тут же уверив его, что сыпь ничуть не изуродовала Изабеллу. Джордж прокатился верхом вместе с Геро к лесистым карьерам Уартнаби-Стоунпитс и, будучи завзятым поклонником охоты с гончими, смог забыть о собственных неприятностях, рассказывая девушке о некоторых классических способах травли. При этом он подверг суровой критике Эштона Смита, тоже охотившегося с гончими, но делавшего это столь безалаберно, что он зачастую просто проскакивал мимо лисьих нор, не успевая вовремя поднять своих собак, а на охоте в Лестершире, по словам Джорджа, подобное было совершенно недопустимо.

Наслушавшись охотничьих баек мистера Рингвуда, Геро преисполнилась духа состязательности, отважилась перепрыгнуть через канаву, которую Джордж назвал «препятствием для начинающих», и потерпела неудачу. К счастью, во время падения она получила лишь несколько синяков и ушибов, а вот лошадь ее растянула сухожилие, и Шерри, беспомощно наблюдавший за безрассудной попыткой жены, сначала удостоверился, что она не пострадала, а уже потом надрал ей уши, пообещав – он больше никогда не возьмет ее с собой. Оба его друга, хотя и отнеслись неодобрительно к столь суровому методу воспитания, тем не менее поддержали устроенный им разнос, поскольку к этому времени уже стали считать Геро кем-то вроде своей младшей сестренки.

Когда к честно́й компании присоединился мистер Фейкенхейм, его появление было сочтено благоприятным обстоятельством, поскольку он становился четвертым в партии в вист. В охотничьем домике состоялось несколько праздничных вечеров под руководством хозяйки дома, которая, несмотря на свой небольшой опыт общения с представителями высшего света, быстро училась тому, как обрести популярность в среде молодых шалопаев. Формальности очень скоро были забыты; леди Шерингем для всех стала Котенком, а приятели настолько привыкли к присутствию девушки за столом, что частенько не помнили о том, что она вообще находится с ними в одной комнате. Однако обычно они вспоминали об этом до того, как веселье становилось чересчур уж буйным, и тогда виконт отправлял Геро в постель, откровенно заявляя ей: они уже чуточку перебрали с горячительными напитками. Но однажды, когда он упустил из виду сей ритуал, Геро повергла в ужас мистера Рингвуда, окинув многозначительным взглядом мистера Фейкенхема и невинно поинтересовавшись:

– Мне уже пора уходить? Кажется, Ферди нализался?

Виконт разразился гомерическим хохотом, однако мистер Рингвуд начал не только умолять хозяйку дома никогда больше не употреблять подобных вульгарных выражений, но и немного погодя сделал Шерри внушение о том, что они должны быть очень осторожны при разговорах в ее присутствии.

Письмо от Изабеллы, пришедшее из Лондона с поздравлениями в адрес дорогой Геро, разрушило идиллию. Едва только Джордж осознал, что Красавица вновь оказалась в пределах досягаемости сильной половины рода человеческого, как бросил неоконченными все свои дела и помчался обратно в столицу с недвусмысленно выраженным яростным намерением вставлять палки в колеса его сиятельству Северну. Несколькими днями позже уехали Ферди с мистером Рингвудом, и охотничий домик опустел.