Невинный обман - Хейер Джорджетт - Страница 55

Китти и Оливия в самом деле познакомились совершенно случайно, и за все грозящие ему неприятности никого винить не стоит, разве что самого себя. Что ни говори, а это именно он представил Китти ее обаятельного кузена-француза. Ну а знакомство шевалье с подругой кузины, как ни горько это признавать, вообще было явлением самым будничным.

Заглянув на улицу Ханса Кресента, чтобы проехаться с Оливией на бричке в Ричмонд и обратно, мистер Веструтер, к своему неудовольствию, обнаружил в доме шевалье, который, расположившись в гостиной запросто, занимал разговорами миссис Броти, ее дочь и женщин, внимавших ему с живейшим любопытством. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного не было. Все в наружности и манерах шевалье свидетельствовало о том, что он рожден в роскоши и наделен положением в обществе. Если Оливию привлекли красивое лицо и обходительность шевалье, то миссис Броти ослепил ореол человека состоятельного. Никто не смог бы обвинить шевалье в том, будто он хвастает своими аристократическими связями, но в разговоре с ним сразу же бросалась в глаза его исключительная осведомленность о том, что происходит в высших кругах Франции. Ну а небрежно оброненное упоминание о дядюшке-маркизе и еще одном поместье в Оверни произвело на миссис Броти сильнейшее впечатление. Молодой француз, приехавший в Англию ради развлечения и находящийся в родстве с леди, помолвленной со старшим сыном лорда Леджервуда, имел все основания считаться завидным женихом. Даже если он и не столь богат, как сэр Генри Госфорд, то, во всяком случае, достаточно состоятелен для того, чтобы миссис Броти могла строить на него виды.

Однако, когда мистер Веструтер вошел в гостиную, подавляя присутствующих своей раскованностью и немалым ростом, миссис Броти оказала ему весьма радушный прием. Женщина чувствовала по отношению к нему нечто сродни благоговейного страха. Миссис Броти была польщена его вниманием к дочери, и если у нее оставались смутные сомнения о положении шевалье, то относительно мистера Веструтера их даже быть не могло. Его считали одним из законодателей столичной моды. Он принадлежал к тому избранному кругу, который отказывался принимать ее в свои ряды. С ним все настолько носились, что заполучить в гости мистера Веструтера считалось славным триумфом для любой леди. Однако два обстоятельства смущали миссис Броти: размеры его состояния и мотивы поступков. Мистер Веструтер, хорошо осведомленный о душевных терзаниях этой женщины, счел за благо оставить ее в неведении, справедливо полагая, что именно размеры его состояния имеют для миссис Броти первостепенное значение.

Мистер Веструтер обладал точными сведениями касательно того, при каких обстоятельствах эта особа вынудила покойного Оливера Броти взять ее в жены. Джек не сомневался в том, что при случае она не прочь будет «продать» одну из своих дочерей, заставив заняться завуалированной проституцией, ежели, конечно, цена ее устроит. Вероятно, она предпочла бы выдать Оливию замуж за пожилого сэра Генри Госфорда, однако если дочь наотрез откажется и устроит истерику, то миссис Броти, вполне возможно, согласится на другие, куда менее достойные предложения. Не то чтобы мистер Веструтер намеревался вести переговоры о «сделке» с женщиной, которую он глубоко презирал. Оливию он находил обворожительной, однако не лелеял мысли в ближайшее время сделать ее своей любовницей. Хотя возле девушки крутилось несколько джентльменов, покоренных ее красотой, мистер Веструтер был совершенно уверен в отсутствии серьезного соперника до тех пор, пока не обнаружил в гостиной дома на улице Ханса Кресента этого француза.

Застыв на пороге, мистер Веструтер приподнял лорнет и окинул комнату цепким взглядом. Оливии он улыбнулся, при виде шевалье слегка приподнял брови, а миссис Броти одарил насмешливым взглядом, который одновременно рассердил и покорил ее.

– Мэм! – отвесив поклон, молвил Джек. – К вашим услугам! Ваш покорнейший раб, мисс Броти! Шевалье! – Французу он холодно кивнул, а вот когда Оливия протянула ему руку, лицо Джека расплылось в улыбке, и он, немного задержав рукопожатие, произнес: – Вы самая лучезарная, изысканная, несравненная девушка. Могу ли я надеяться, что вы согласитесь поехать со мной на прогулку?

Будь рядом с ней мисс Чаринг, она бы сразу же догадалась о двойственном значении услышанной ею фразы, но Оливия не отличалась такой всеобъемлющей начитанностью[46], поэтому лишь смутилась, польщенная и в то же время немного испуганная.

– Э-э-э… Прошу вас, пожалуйста, не обижайтесь. Это весьма любезно с вашей стороны, но не в моей власти принять ваше предложение. Мы ожидаем приезда друзей, – сказала она.

– Увы, – состроил Джек печальную мину. – Моя удача мне изменила. Мне уйти сразу или дозволено будет побыть немного в вашем обществе?

Миссис Броти тотчас же принялась уговаривать гостя остаться и предложила мистеру Веструтеру подкрепить свои силы кое-чем горячительным. Отказавшись от угощения, Джек провел в гостиной с четверть часа, ведя неторопливую беседу ни о чем, а затем встал, заявив, что не может более заставлять своих лошадей ждать.

– Шевалье! Какими судьбами вы здесь оказались? – сказал он. – Если хотите, я могу предложить место в моей бричке. Насколько мне известно, обзавестись своей каретой вы не потрудились.

– Не стоит за меня беспокоиться. Как правило, я нанимаю экипаж, сегодня же прибыл сюда на арендованной лошади. Я правильно выразился?

– Браво! Вы прекрасно владеете английским… Что ж… раз вы приехали сюда на арендованной лошади, то я сочту своим долгом подвезти вас на Дьюк-стрит… А теперь позвольте откланяться. Надеюсь, в следующий раз мне повезет больше.

Шевалье д’Эвроне понял, что мистер Веструтер отнюдь не намерен оставлять его здесь одного, предоставив в распоряжение покинутое им поле боя, поэтому грациозно откланялся, весьма элегантно склонившись и поцеловав протянутые ему женские ручки, а затем вышел вслед за своим жестокосердным благодетелем. Мистер Веструтер равнодушно принял комплимент насчет своих лошадей и перевел разговор в другое русло.

– Как вы поживаете с момента нашей последней встречи, мой дорогой д’Эвроне? Вы, очевидно, нашли Лондон весьма гостеприимным местом?

– Вы полностью правы. Теперь я даже и не представляю, что придется когда-нибудь уезжать отсюда. Все относятся ко мне весьма доброжелательно. Сейчас я чувствую себя в Лондоне словно дома.

– Ваши идеальные манеры и обхождение открывают перед вами любые двери, – сказал мистер Веструтер. – Меня часто спрашивают, кто этот мой обаятельный французский знакомый и откуда он приехал?

– А-а-а… Это из ваших taquinerie[47], на которые вы столь падки, надеюсь?

– Отнюдь! Уверяю вас, число друзей, приобретенных вами в Англии, – легион. Кто-то на днях справлялся у меня, где вы прячетесь… Даже спрашивали, не больны ли вы инфлюэнцей… А-а-а… Вспомнил. Это была леди Мария Ялдинг! Поздравляю вас с очередной победой.

– Я не могу себе столь грубо льстить, – ответил шевалье д’Эвроне. – Но вы напомнили мне о моих обязанностях перед ней, сэр. Леди Мария была очень добра ко мне, и я не имею права пренебрегать ею.

– Кое-кто сочтет это искушением, – произнес мистер Веструтер, – но будет попросту глупо не поддаться ему.

– Понятно… кажется, – подумав пару секунд, произнес шевалье замогильным тоном.

– Я нисколько не сомневаюсь, что вы все поняли. Французы – весьма сообразительный народ. Прошу прощения за излишнюю навязчивость, но, учитывая то обстоятельство, что именно я представил вас кузине, чувствую определенную ответственность перед вами. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы угодили в одну из ловушек, которыми изобилует свет, ибо иностранцу весьма затруднительно их разглядеть.

– Не желаете ли вы мне сказать, что мы только что успешно избежали одной из таких ловушек? – спросил шевалье беря быка за рога.