Запоздалый приговор - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 34

Гордеев в восторг от этого не пришел. Терять время он не привык. Ему же надо в Анапу. А также в Геленджик и Сочи. Что же делать? Он, собственно, и собирался-то задать Вороновой лишь несколько вопросов, но теперь это уже было дело принципа. Возможно, есть причина, по которой она от него прячется?

Он позвонил знакомому — бывшему депутату, которому как-то помог выпутаться из неприятной истории. Этот депутат договорился с водителем прикрепленной к нему «ауди» о небольшом бизнесе: депутат продолжает пользоваться своей собственной машиной, а водитель тем временем работает как таксист. Выручку делили пополам. Когда эта история вскрылась, едва не разразился большой скандал — депутат был известной личностью, борцом с коррупцией и принадлежал к крупной парламентской фракции; этой историей с удовольствием воспользовались бы политические противники упомянутой фракции, но Гордееву удалось притушить страсти — «отмазать» депутата. Правда, ему (депутату) пришлось уйти в отставку. Редкий случай. Гордеев вспомнил о добровольной отставке Шерстяка с губернаторского поста — вот странная история…

Сейчас же адвокат спросил у экс-парламентария, как может быть, что помощник покойного депутата продолжает работать в Думе? Что ему там делать? Не занимает же он автоматически место покойного?! Или оно у нас уже наследуется?

— А о ком идет речь? — спросил тот.

— Некто Ирина Воронова. Она была помощницей Реутова, и теперь, когда…

— Это известная личность, — оборвал депутат, — можешь не продолжать, я знаю, о ком идет речь. Она, Юра, действительно в Думе работает. У нее там своя фирма.

— Как Это? — оторопел Гордеев. — Что, на Охотном ряду уже можно снять офис?!

— Кое-кому — да. Воронова ведет там занятия.

Гордеев подумал, что ослышался.

— Что она делает?

— Ведет занятия.

— Чему же она учит, елки-палки? Как быть депутатом?!

— В некотором роде. Это в двух словах не объяснишь. Собственно, кроме нее это никто и не может объяснить.

— Ладно, плевать. Скажи лучше, как бы мне в Думу попасть?

— Да элементарно. Закажи пропуск через знакомого, который там работает, и все дела. Ничего не изменилось.

Гордеев поскреб затылок.

— Да вроде никого так сразу не припомню…

— Понятно. А что, срочно надо?

— Не то слово.

— Тогда я сейчас свяжусь с кем-нибудь.

Через пять минут экс-депутат перезвонил и сказал, что пропуск для Гордеева заказан. Через сорок минут адвокат подъехал к Думе. Еще через десять минут он разыскал кабинет, на котором было написано:

«МОСКОВСКИЙ БИЗНЕС-КЛУБ.

ТРЕНИНГ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПЕРЕГОВОРОВ».

Любопытно, подумал Гордеев и открыл дверь.

В приемной сидел внушительного вида молодой человек. Трудно даже предположить, какого он роста. Пожалуй, сидя он был не намного ниже стоящего Гордеева. Молодой человек радушно кивнул Гордееву:

— Опаздываете. Занятия уже начались!

— Ижвините, — выговорил Гордеев корявым своим языком и, живо сориентировавшись, прошел дальше — за спиной у молодого человека была следующая дверь.

В просторном кабинете на стульях, выставленных в свободном порядке у стены, сидели шесть человек разного возраста с государственным выражением лиц — без сомнения, народные депутаты. Четверо мужчин и две женщины примерно одного возраста — хорошо за пятьдесят. И все они, затаив дыхание, внимали Ирине Вороновой. Воронова оказалась дамой экстравагантной — коротко стриженные волосы были выкрашены в огненно-красный цвет. Небольшого роста, совершенно круглая, в черном джинсовом комбинезоне, она была динамична, как шарик от пинг-понга. Она покосилась на Гордеева, но Ничего не сказала, и он сел на свободный стул, по возможности действительно придав себе вид опоздавшего студента.

— Жесткие переговоры чаще всего сопровождаются четырьмя составляющими, — говорила Воронова. — Нехваткой времени и информации, давлением и невозможностью отказаться от диалога. В отличие от переговоров обычных, где обе стороны готовы искать компромисс, здесь одна сторона давит на другую. Задача человека, попавшего под такой прессинг, — не победить, а хотя бы избежать потерь. Понимаете меня? — вдруг рявкнула она.

Депутаты смиренно закивали.

— Наш тренинг готовит вас к подобным ситуациям и дает набор инструментов для их разрешения. Это своеобразная прививка от агрессии…

— Ирина Александровна, — негромко сказал депутат, которого Гордеев видел пару раз по телевизору, — скажите, а какие переговоры мы сможем после ваших занятий вести?

— Любые. Хоть о ядерном разоружении. Причем по их окончании велики шансы, что парочку ракет вы сможете оставить на вполне законных основаниях, в то время как у вашего оппонента не останется ничего. Я не первый год в этом бизнесе, поэтому о переговорах знаю достаточно много. Наш тренинг хорош тем, что все необходимые приемы раскладываются по полочкам, и в нужный момент вы не задумываетесь о том, какой из них применить. Во многом вы будете действовать автоматически. У каждого человека есть слабые места, согласны?

— Ну… в принципе…

— Согласны, — резюмировала Воронова. — И он должен быть готов к тому, что рано или поздно на них попытаются надавить. Самое минимально возможное — это научить человека не реагировать на подобное давление, а в идеале он должен понять, какую цель преследуют нападающие, до какого состояния его пытаются довести. При принятом в обществе политесе интеллигентному человеку очень сложно переступить этот барьер. Согласны со мной?

Депутаты интеллигентно закивали.

— А какого черта? — зарычала она, едва не извергая огонь.

Гордеев поежился.

— Вот видите? — продолжала Воронова. — Людям привычнее идти на компромисс, сглаживать углы, они не могут сказать гадость в лицо. Но какие же жесткие переговоры без этого? Помимо явных «наездов» все мы часто сталкиваемся со скрытыми нападками — манипуляцией. При этом агрессии вроде бы совсем нет, но человек чувствует, как его пытаются вовлечь в какое-то неприятное дело, результат которого ему не известен. В такой ситуации подкованный переговорщик первым делом оценит, на какие эмоции давит враг, чего он хочет добиться — радостного возбуждения, тревоги, недоумения? Поняв врага, он будет максимально долго выигрывать время, применяя элементы психологической самообороны. Это может быть техника «заезженной пластинки», когда на каждый выпад произносится одна и та же фраза; техника «напускання тумана», при которой ответы состоят исключительно из аморфных фраз типа «Возможно, вы и правы», «Что вы мне посоветуете?», «Давайте подумаем, как поступить». Это — техника «бесконечного уточнения», название которой говорит само за себя. В идеале оппонент должен предложить перенести переговоры на другое время и этим дать возможность подготовиться и собрать информацию…

После знакомства, которое было формальным моментом для всех, кроме Гордеева, группа приступила к погружению в иную реальность. (Гордеев назвался Филиппом Агеевым, помощником депутата Грязнова, справедливо рассчитывая, что депутатов слишком много, чтобы все друг друга знали, уж помощников их — еще больше.) Насколько Гордеев мог понять, Воронова выясняла степень готовности людей поступать максимально жестко. Когда кто-то из присутствующих заявлял, что готов на сто процентов, его вызывали на «горячий стул» и предупреждали, что если он не выполнит задание, то покинет тренинг. Ему предлагали построить присутствующих мужчин по степени храбрости, а женщин — по степени чистоплотности или готовности продаться за деньги. После этого он должен был подойти к последнему в строю и, глядя в глаза, объяснить человеку, почему он оказался на этом позорном месте. Гордеев благодарил Бога, что не он оказался на этом месте.

После того как уже второй депутат разрыдался как ребенок, был сделан перерыв.

— Отлично, — потерла пухлые ладошки Воронова и кивком попросила Гордеева не перекуривать, а остаться. Она дождалась, пока все остальные вышли из кабинета, и негромко спросила: — Вы из ФСБ?