Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт - Страница 73

Как обычно, большая часть колотушек обрушивалась на ханчо. Хотя корейцы били всех без разбора, японцы обычно выбирали для издевательств ханчо. Однажды Питера Хартли против его воли назначили ханчо. Охранник ударил одного из его людей, и Хартли схватил японца за руку, чтобы предотвратить следующий удар. «Я не знаю, что случилось потом и как я оказался в лагере, – писал впоследствии Хартли. – Я только понимал, что на голове у меня повязка, а чуть позже понял, что искалечен на всю жизнь».

Можно задаться вопросом, каким образом Джуди удалось пережить злобу охраны. В сущности, корейцы были вправе безнаказанно убивать и калечить, не питали никакого уважения к собакам (кроме тех, которые предназначались в еду) и рассматривали Джуди как четвероногое опровержение своего превосходства, как худую, коричнево-белую насмешку именно над ними. Если бы им удалось, они убили бы собаку в любой момент.

Однако против них действовало несколько факторов. Во-первых (и это было самым главным), удивительная способность Джуди исчезать прямо из-под носа охранников. Эту способность подкрепляло безошибочное чутье на опасность, помогавшее собаке убегать прежде, чем ситуация становилась неуправляемой. Сложность рельефа, обилие мест, где можно было спрятаться, и нежелание охранников заходить слишком далеко в джунгли – все это тоже работало в пользу пойнтера. И Фрэнк указывал, что «поскольку охранники регулярно расслаблялись, собаке везло: ее преследователи никогда не оставались поблизости от нее слишком долго».

Полезно также взглянуть на ситуацию глазами корейцев. Обычно в охранники корейцы попадали против своей воли и оказывались вдали от родины, в ужасном климате, который сильно отличался от привычного им. Рычащим хищникам и ненасытным насекомым было все равно, у кого винтовка, и для них добычей становились и охранники, и военнопленные. Кореец-охранник был втянут в чужую войну, непонятную ему, безразличную, войну, в которой он на самом деле не сражался. Охранник получал приказы от ненавистного представителя армии, господствовавшей в его стране, но настолько низкого звания, что слова такого начальника вряд ли стоило слушать. Японские начальники считали строительство не более чем использованием рабочей силы, очень далеким от настоящей войны. Да сам проект с первого же взгляда казался бессмысленным и безумным. Он никогда не мог бы окупиться (и, уж конечно, ни один кореец никогда не извлек бы пользы из этой чертовой дороги). Самих военнопленных превратили в стадо полулюдей, годных лишь на то, чтобы формировать еще более низкий социальный слой, чем корейцы.

В таких условиях существование Джуди само по себе не было каким-то особенным вызовом для корейцев. Их жизнь и так катилась под откос. Кроме того, в джунглях водились намного более опасные твари, чтобы беспокоиться о Джуди. В отдаленных лагерях ночи напролет жгли костры, чтобы удерживать диких зверей на безопасном расстоянии. Регулярно находили следы тигров и слонов. Слоны постоянно досаждали строителям железной дороги – не потому что нападали на людей, а потому что портили пути, раскидывая шпалы как спички и сгибая стальные рельсы.

Джордж Даффи дважды встречал следы гигантских животных, рыскавших во тьме джунглей. Близ Пятого лагеря Даффи видел на мягкой почве отпечаток лапы тигра «размером с ладонь». В конце 1944 года Даффи обнаружил следы слона размером «от пальца до локтя. В джунглях такой слон должен был оставлять за собой широкую просеку.

По меньшей мере дважды тигры пробирались в лагеря и крали продовольствие. Однажды они утащили свиней, которых японцы держали для особых случаев. Военнопленные получили от этого большое удовольствие – до тех пор, пока их не предупредили о том, что по ночам нельзя покидать бараки поодиночке. Больным, особенно дизентерией, выполнить это предписание было трудно. Людям, которым приходилось регулярно корчиться в муках над выгребными ямами, надо было будить изнуренного товарища, который сопровождал их в отхожее место, причем любой треск в зарослях заставлял людей бояться за свою жизнь.

Иногда военнопленные обращали уязвимость в свою пользу. Голландец Ян Де Квант, лишившийся легкого из-за пулевого ранения при обороне Суматры, мастерски имитировал рык тигров. Как-то ночью Де Квант рычал изо всех сил, и японские и корейские охранники отреагировали на это так, как он и надеялся: в ужасе бежали в свой барак. Тогда Де Квант тайком пробрался на огороженную территорию охранников и украл у них цыпленка. Кражу свалили на «тигра».

Военнопленные почувствовали себя в какой-то мере отомщенными, когда тигр сожрал Свиное Рыло за пределами Шестого лагеря, куда в марте 1945 года Фрэнка с Джуди и большинство пленных из Пятого лагеря перевели на строительство моста. В день своей гибели кореец жестоко избил военнопленного Бена Снийдерса за кражу плодов манго. Свиное Рыло снова и снова бил Снийдерса по лицу, разбил ему в кровь голени. «Он бил меня, особо не разбираясь, куда попадал, – рассказывал Снийдерс Хенку Ховинге. – Я практически ничего не видел. Во рту было полно крови. Лицо и уши распухли и посинели». Ему помогли добраться до лагеря, где он потерял сознание.

На следующее утро Снийдерса приветствовали возбужденные крики товарищей-военнопленных. «Ночью в лагерь зашел тигр, – сказал один пленный. – И уволок одного из них. Он визжал как свинья». Кто из охранников стал добычей тигра, было неизвестно. Однако позднее появился новый кореец-охранник – маленький и едва ли достаточно взрослый для того, чтобы ходить с винтовкой. На обычной мешанине языков этот кореец поведал, что заменяет Свиное Рыло. Когда пленные спросили нового охранника, куда делся прежний, кореец согнул пальцы как когти, прыгнул вперед и зарычал. «Мы поняли, – сказал Снийдерс. – Тигр выбрал того, кого надо». Свиное Рыло избил своего последнего пленного.

Сказать, что тигры были главной проблемой для Джуди, трудно, поскольку голод брал верх над инстинктивным страхом. Но животная интуиция собаки должна была заставить ее почувствовать присутствие крупных кошачьих. Фрэнк, конечно, страшно беспокоился за Джуди. «Сильнее всего я тревожился о ее безопасности тогда, когда она уходила в джунгли, так как в густой растительности водились тигры. Суматранский тигр – крупный и молчаливый убийца, – рассказывал Фрэнк. – Хотя Джуди была умной и быстрой, она не могла сравниться с этим обитателем джунглей в его естественной среде обитания».

Слоны были не менее опасны. Самая памятная встреча Джуди со слоном произошла перед самым концом войны. Уже наступила ночь, когда Фрэнк услышал, что его пойнтер «завывает в зарослях». Фрэнк встал, чтобы выяснить, в чем дело, и увидел нечто удивительное. Джуди тащила самую большую кость из тех, какие он когда-либо видел, «кость размером с ее самое». Когда Джуди подняла голову и увидела Фрэнка, она бросила кость, безумно оскалилась и начала яростно копать землю, пытаясь спрятать добычу. Добычей оказалась кость ноги слона. Разлагающиеся останки животного были разбросаны по зарослям на расстоянии сотни метров.

Вскоре Джуди перестала копать и начала глодать слоновье бедро, которое было втрое больше ее самой. «Давай, девочка, наслаждайся», – пробормотал Фрэнк. После такой долгой голодовки огромная кость должна была быть для собаки такой же вкусной, как самое изысканное филе.

Хотя угрозы со стороны крупных млекопитающих и были предметом ночных кошмаров, бесконечное и постоянное наступление орд суматранских насекомых представляло собой намного худшую напасть. Москиты по-настоящему убивали (их самки разносили малярию), но люди довольно быстро перестали пытаться перебить их по отдельности – настолько много их было, настолько вездесущими оказались они. Приходилось довольствоваться лишь сомнительной защитой в виде москитных сеток вокруг мест для ночевки.

Кен Робсон вспоминал, что москиты кусали «больно и жестоко, и мы вскоре признали поражение и даже разговоры о жареной говядине или ягнятине или сочной курице не могли отвлечь нас от пикирующих москитов, которые вели бесконечные изматывающие, раздражающие – и безошибочные – атаки на людей». Да и сетки оказались палкой о двух концах – в огороженных сетками пространствах застаивался зловонный влажный воздух, и многие пленные предпочитали спать без сеток, предлагая себя «москитам» в качестве ночной поживы. Учитывая то, что почти у всех и так была малярия, чем еще могли навредить москиты?