Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - Минаков Сергей Игоревич - Страница 6

«Феномен Тухачевского» обусловлен двумя «историческими контекстами» – «российской мировой революцией» и «Сталиным». Тухачевский был персонифицированным воплощением химеры «коммунистического империализма», не сумевшего втиснуться в «сталинскую шинель» «русского коммунизма». В этом словосочетании основную смысловую нагрузку несла его вторая часть – «империализм». А первая – определение «коммунистичкский» – имела для Тухачевского лишь «инструментальное» назначение.

«Если мы до зимы не завоюем Урала, – писал Ленин в 1919 г., – то я считаю гибель революции неизбежной»²⁷. Без преувеличения, без агитационно-пропагандистской риторики, идеологической и политической гиперболы белый режим «Омского верховного правителя России» адмирала А.В. Колчака представлял для советской власти главного соперника и конкурента в борьбе за Россию. Огромнейшее пространство Азиатской России, от Урала до Тихого Океана, территориально в несколько раз превышающее европейскую ее часть, насыщенное бесценными и грандиозными по масштабам природными ресурсами, эта большая часть бывшей Российской империи была в состоянии поглотить своего большевистского соперника. Категоричность угрозы, представленной Лениным в цитированной выше фразе, безжалостно отражала смертельную опасность для советской власти и нависшую социально-политическую вариативность для судьбы России.

«Дней восемь назад, в бытность мою в Москве, – сообщал Сталин 3 февраля 1920 г. Буденному и Ворошилову, – я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири и победителя Колчака» ²⁸

Пожалуй, Тухачевскому было уже вполне достаточно и этого, чтобы вписать свое имя в Большую Историю, в судьбу России. Уже в этой формуле, определявшей «код» личности Тухачевского, для Сталина все предельно ясно: «завоеватель Сибири и победитель Колчака». В ней присутствуют все основные признаки героического мифотворчества, учитывая свойства мировосприятия малограмотным и неграмотным большинством российского населения: неведомый доселе большинству «герой» с таинственным именем «Тухачевский» обладал основными «героическими» свойствами «завоевателя» и «победителя». Он «победитель» воплощенного Зла (всех трудящихся мира) под таинственным названием «Колчак»; он «завоеватель его царства» – «царства Зла» – «Сибири». Даже в июне 1937го, прерывая маршала Егорова, говорившего о «враге народа» Тухачевском, Сталин не мог не отметить: «Он в 5-й армии неплохо дрался… В 5-й неплохо шел»²⁹. «Герой» или «Демон гражданской войны», как назвал его как-то Сталин?

В 1920 г. непостижимым ли Замыслом свыше или игрою Случая, неисповедимыми ли путями Господними или кознями Дьявола, но удивительным образом именно подпоручик императорской лейб-гвардии Михаил Тухачевский вновь оказался «на острие шпаги»³⁰ Мировой Судьбы, во главе потока Мировой Революции, хлынувшей из России на Запад (ну не насмешка ли истории над Революцией, которую возглавил офицер самого контрреволюционного, императорского лейб-гвардии Семеновского полка, подавлявшего русскую Революцию в 1905 году?!).

Завороженный ее пламенем, вспыхнувшим в России, будто одержимый им, в инфернально-поэтическом вдохновении, замешанном на риторике и ритмике «наполеоновских приказов», Михаил Тухачевский призывал: «Красные солдаты!.Устремите свои взоры на запад. На Западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам!»³¹ Звучит будто эхо призыва Бонапарта, обращенного к армии в 1796 г.: «Солдаты! Ваше терпение и храбрость… изумительны… Я поведу вас в самые плодородные равнины мира…»³².

«Красные гунны» во главе с «новым Аттилой», – била тревогу европейская пресса, – стремятся к Рейну, чтобы вновь напоить им своих коней, «жечь города и в церковь гнать табун, и мясо белых братьев жарить!»³³. «Hannibal ante portas!»³⁴ – с тревогой будили Европу журналисты³⁵. Разумные или безумные, гениальные или бездарные приказы 27-летнего Тухачевского – в этом ли суть, – но они предопределили грядущий вектор российской и европейской, да, пожалуй, и мировой истории. Он оказался, как сказали бы синергетики, в «точке бифуркации»³⁶ Мировой Судьбы. Но случилось «чудо на Висле!». У самой Варшавы, у «варшавских ворот» в Западную Европу «почти победитель, почти Наполеон»³⁷ рухнул в катастрофу и, по собственному признанию, «за один день постарел на десять лет», а «мировая революция», резко изменив вектор движения, устремилась к своему преображению в «русский коммунизм». Захлебнувшиеся в потоках крови остатки «грядущих гуннов», к которым некогда с нетерпением взывал В.Я. Брюсов, с «новым Аттилой-Тухачевским» во главе, отхлынули в Россию.

Впрочем, ошеломивший Европу июльский «блицкриг» Тухачевского, завершившийся не менее ошеломляющим его катастрофическим поражением под Варшавой, пожалуй, имел гораздо меньшее значение, чем «его Кронштадт».

Если «залп «Авроры», поднявший революционных матросов, «красу и гордость революции», на разрушение «старого мира», ознаменовал начало рабоче-крестьянской Революции в России, то «Кронштадт», оборонявшийся той же самой «красой и гордостью революции», – последний ее залп, возвестившего о ее гибели. Штурмом взяв мятежный Кронштадт, Тухачевский сам превратился в персональный символ «Человека с ружьем», спасшего «русский коммунизм» от гибели. Победа Красной армии в Гражданской войне парадоксально воплотилась в совсем не «красном» «демоне гражданской войны», в аристократе Тухачевском.

Сталин, творец «русского коммунизма», шел к власти и в Большую Историю, как будто не спеша, тихо, по кошачьи неслышно и незаметно, но неуклонно и целенаправленно, ступая в своих мягких кавказских сапогах по ступеням, ведущим к их вершинам, будто бы с черного хода, постепенно овладевая паутиной людских судеб не только на шестой части суши.

И Сталину, и Тухачевскому власть над Россией была нужна, пользуясь выражением Гете, «как мрамор нужен скульптору»³⁸. Сталин безжалостно втискивал Россию в «русский коммунизм». Тухачевский, воодушевленный «коммунистическим империализмом» (его выражение), под знаменем «национал-большевизма» (никогда не произнося этого словосочетания), не менее (а может быть, и более) безжалостно мечтал загнать ее в «казарму красного милитаризма». Но в роковом и судьбоносном 1937-м, в последний раз оказавшись «на острие шпаги», Тухачевский столкнулся с «русским коммунизмом», воплотившемся в Сталине. Не был ли Сталин Судьбой России?