Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - Минаков Сергей Игоревич - Страница 17

«Параграф 11. Подпоручик Тухачевский-1, после пятикратных попыток бежать из германского плена, 18 сентября сего года перешел швейцарскую границу у станции Таинген и 16 октября с.г. прибыл в г. Петроград и зачислен в Семеновский резервный полк» ²³⁵.

Таким образом, в Петрограде Тухачевский появился и был занесен в списки резервного Семеновского полка 16 октября 1917 г. «После побега из германского плена, – отмечается в его послужном списке в апреле 1919 г., – представлен для уравнения со сверстниками в капитаны 18.10.1917 г…» ²³⁶. Представление, несомненно, было сделано командиром резервного гвардии Семеновского полка полковником Р.В. Бржозовским²³⁷.

Как и Тухачевский, Бржозовский начал свою фронтовую жизнь с августа 1914 г., будучи тогда в чине штабс-капитана. Бржозовский помнил Тухачевского как смелого фронтовика и к тому же однокашника: оба офицера, хотя и в разное время, были выпущены из Александровского военного училища. Поэтому Бржозовский считал справедливым представить подпоручика Тухачевского к производству в «капитаны» как отличного, к тому же кадрового офицера, в которых русская армия к этому времени испытывала острый недостаток, наконец, как мужественного человека: в те времена побег из плена и возвращение в свою часть на фронт считались подвигом. Для таких «бегунов» был даже учрежден особый знак отличия – шеврон из георгиевской ленты, нашивавшийся на рукав, на основании приказа, гласившего: «за мужество при прорыве из плена». Итак, 18 октября 1917 г. Тухачевский был представлен к производству в «капитаны». Далее в тексте уже цитировавшегося выше приказа по Семеновскому полку говорилось:

«Параграф 12. Подпоручика Тухачевского-1, прибывшего из гвардии Семеновского резервного полка, полагать налицо с 20-го сего ноября.

Параграф 13. Подпоручик назначается временно командующим 9-й ротой»²³⁸.

Таким образом, на фронт, во «фронтовой состав» гвардии Семеновского полка из запасного, Тухачевский прибыл 20 ноября 1917 г. Вместе с ним в полк прибыл после излечения от контузии штабс-капитан Кукуранов, назначенный командующим 16-й ротой²³⁹.

«…С Октябрьской революции «начался последний период жизни гвардии Семеновского полка, – вспоминал капитан-семеновец Ю.В. Макаров, – позиционная война в Галиции на реке Збруче, у Гржималува-Гржималув-Могила-Лука Мала. На этих же позициях 21-го ноября мы справили наш последний полковой праздник….»²⁴⁰ под председательством командира полка полковника А.В. Попова, избранного на эту должность в апреле 1917 г. и занимавшего ее до начала декабря того же года²⁴¹. Подпоручик Тухачевский также принимал участие в этом последнем полковом празднике.

«…От офицерского состава, с которым полк начинал войну, – вспоминал капитан И.Н. Толстой 2-й²⁴², – остались считанные единицы. Из них всего двое или трое были все время в строю. В их числе и Фольборт²⁴³, продолжающий так же успешно свои ветеринарные занятия, и Тухачевский, появившийся ненадолго в полку после бегства из плена…»²⁴⁴. Однако он не совсем точен, если иметь в виду ситуацию к 20 ноября 1917 г.

Согласно списку полковых офицеров на выдачу жалованья, во фронтовом гвардии Семеновском полку ко времени возвращения Тухачевского из офицеров «августа 1917-го», т. е. выступивших на фронт Первой мировой войны вместе с ним, оставались: полковник А.В. Попов²⁴⁵, Н.К. фон Эссен 1-й²⁴⁶, И.М. Молчанов²⁴⁷, Д.В. Комаров 1-й²⁴⁸, В.А Зайцов 2-й²⁴⁹, В.А Бойе-ав-Геннес²⁵⁰, И.Н. Толстой 2-й, Б.А. Спешнев²⁵¹, А.Г. Штильберг²⁵², Б.В. Энгельгардт 1-й²⁵³, Г.Г. Рыльке²⁵⁴ и М.Н. Тухачевский²⁵⁵. Вместе с Тухачевским – 12 офицеров, т. е. 15,4 % всего офицерского состава, находившегося «налицо» в полку к первому бою 20 августа 1914 г.

По свидетельству сестер, после бегства из плена и прибытия в Петроград он отправился домой в Пензенскую губернию в свое имение в с. Вражеском. Однако, по их воспоминаниям, «через трое суток Михаил опять покинул нас и отправился в полк»²⁵⁶. Этот факт подтверждает родной дядя Тухачевского командир Заамурского пехотного полка полковник М.Н. Балкашин. В ноябре 1917 г. проездом в Харбин он навестил мать и сестер Тухачевского во Вражеском, правда, самого Тухачевского он там не застал²⁵⁷. «Будучи же в Харбине, – вспоминал он в 1937 г. по случаю гибели своего племянника, – я получил от сестер Тухачевских из деревни письмо, где они писали, что приезжал к ним Миша, пробыл 3 дня и опять уехал в Петроград формировать новую армию. Тут я понял, что Миша перешел на службу к Ленину»²⁵⁸. О кратковременном 3-дневном пребывании Тухачевского во Вражеском и возвращении его в Петроград Балкашин сообщает в соответствии с воспоминаниями сестер маршала, опубликованными лишь в 1965 г. Следовательно, Балкашин мог почерпнуть эти сведения из их письма. Что же касается того, что Тухачевский отправился для формирования «новой армии… и перешел на службу к Ленину», то в этом, как следует из цитировавшегося выше приказа по гвардии Семеновскому полку, маршальский дядя ошибается, как и в том, что Тухачевский прибыл в Петроград уже после большевистской революции²⁵⁹.

Однако в свидетельстве полковника Балкашина интерес представляет то, что, оказавшись во Вражеском у Тухачевских, он не застал там самого подпоручика Тухачевского, а сестры ничего ему о своем брате не сказали. Они сообщили об этом уже письмом, когда Балкашин был в Харбине. Надо полагать, что Тухачевский появился во Вражеском не сразу же после возвращения в Петроград из плена, не в октябре, а лишь в ноябре 1917 г., видимо, до своего отъезда на фронт, но после того, как во Вражеском уже проездом побывал полковник Балкашин.

На поездку во Вражеское, пребывание там нужна была примерно неделя да не менее четырех дней, чтобы добраться из Вражеского, через Москву, на фронт в Галицию, в гвардии Семеновский полк. Следовательно, во Вражеском он появился примерно в первой декаде ноября 1917 г. Вряд ли из Вражеского он возвратился в Петроград. На фронт отправился не позднее 15–16 ноября. Чем он занимался, как вел себя, каково было его отношение к установившейся советской власти с 25 октября до 7—10 ноября 1917 г. точно неизвестно. Сам Тухачевский на этот счет хранил молчание.

Во всяком случае, 20 ноября 1917 г., согласно полковому приказу, он прибыл на фронт в боевой (основной) состав полка и назначен временно командующим 9-й ротой, а не «выбран ротным командиром после возвращения из плена»²⁶⁰, как ошибочно указывается в «Послужном списке» Тухачевского от апреля 1919 г. Не исключено, что такая запись в «Послужном списке» была сделана со слов самого Тухачевского.

То же самое он сообщал 27 сентября 1921 г. в своей «Записке о жизни»: «Я снова прибыл на фронт, где и был вскоре избран ротным командиром»²⁶¹. Очевидно, что в «советских условиях», находясь в составе Красной армии, Тухачевский, бывший офицер императорской гвардии, хотел подчеркнуть, что командиром роты его не назначил «монархист-командир», а избрали «революционные солдаты» за его, следует догадаться, соответствующие «революционные» настроения.

Боевой состав гвардии Семеновского полка на 4 ноября 1917 г. включал 85 офицеров, в том числе 3 полковника и 82 обер-офицера²⁶². К 19 ноября 1917 г. он сократился на 1 обер-офицера²⁶³, командира 9-й роты подпоручика А.Ф. Вальтера, убывшего к этому времени из полка по болезни. Поэтому-то Тухачевский, прибывший в полк 20 ноября, и был назначен на вакантную должность командира 9-й роты.

О поведении и настроениях Тухачевского в это время сохранились некоторые мемуарные свидетельства. Близкий полковой товарищ Тухачевского, упоминавшийся выше капитан барон А.А. Типольт вспоминал: «Мы встретились с М.Н. Тухачевским лишь поздней осенью 1917 года, после его счастливого побега из плена. Стали видеться почти ежедневно. Нам было, что вспомнить, о чем поговорить. Случилось так, что моя комната превратилась в своего рода полковой клуб. Сюда набивались офицеры, унтер-офицеры, солдаты. Шум, споры, облака табачного дыма. Впечатление такое, будто все проснулись после многолетней спячки и каждый сейчас же, немедленно должен получить ответы на вопросы, терзавшие всех нас в последние месяцы. Михаил сосредоточенно прислушивался к нашей полемике, но сам высказаться не спешил. Чувствовалось, что в нем происходит напряженная внутренняя работа»²⁶⁴.