Королевские милости - Лю Кен - Страница 47

Луан попытался прочитать несколько страниц, и его потрясла насыщенность текстов и одновременно элегантность выкладок. Он понял, что мог бы потратить всю жизнь, изучая записи в этой книге.

Продолжая листать страницы, он обнаружил, что во второй половине нет никаких записей, и озадаченно посмотрел на старика.

Тот улыбнулся и одними губами произнес: «Смотри».

Луан опустил глаза и с изумлением увидел, как на пустой странице появляются слова и цифры. Логограммы выступали над бумагой сначала едва различимыми кляксами, но постепенно обретали четкие очертания и замысловатые детали, становились гладкими. Они показались Луану достаточно плотными и осязаемыми, но когда он попытался к ним прикоснуться, пальцы прошли сквозь них. В следующее мгновение на странице возникли легкие очертания букв зиндари, которые кружились и танцевали, но в конце концов выстроились в четкие, грамотно составленные предложения. Затем пришла очередь рисунков, в первый момент представлявших собой смазанные черно-белые пятна, которые медленно наполнялись яркими, живыми красками.

Слова и иллюстрации обретали форму точно острова, выступающие из моря, или миражи, ставшие плотными и четкими.

– Книга растет по мере того, как растешь ты, – сказал старик. – Чем больше ты узнаешь, тем больше остается знаний, которые ты должен освоить. Она поможет твоему уму, усилит способности увидеть порядок в хаосе, изобрести что-то новое. Ты никогда не сможешь исчерпать ее возможности, потому что она пополняется твоим любопытством. А когда наступит нужный момент, книга покажет то, что ты уже знал, но не осмеливался даже думать об этом.

Луан опустился на колени.

– Благодарю тебя, наставник.

– Я ухожу, – сказал старик. – Если добьешься успеха в своей миссии – истинной миссии, а не той, которую ты таковой считаешь, – мы встретимся во дворе за Великим храмом, посвященном Луто, в Гинпене.

Луан не осмелился поднять голову. Прижавшись лбом к деревянным доскам мостка, он слушал шорох удаляющихся шагов старика, и ему казалось, будто большая черепаха медленно ползет по берегу.

– Мы переживаем больше, чем тебе кажется, – уже издали сказал старик и исчез.

Поскольку у волшебной книги, которую он получил, не было названия, Луан решил, что это будет «Гитре уту». На классическом ано эти слова, принадлежащие Кону Фиджи, великому мудрецу, означали «познай себя».

Путешествуя по Островам, Луан делал в «Гитре уту» записи о географии и местных обычаях. Он рисовал гигантские ветряные мельницы в плодородной Гэфике, которые усмирили могучую Лиру и использовали ее воду для ирригации; он заплатил инженерам в промышленном Гэджире, чтобы те открыли ему секреты сложных механизмов водяных мельниц, работавших на прядильные и текстильные мастерские; сравнивал конструкции боевых воздушных змеев во всех Семи королевствах, обращая особое внимание на их достоинства и недостатки; разговаривал со стекольщиками, кузнецами, колесных и часовых дел мастерами и алхимиками и старательно записывал все, что удавалось узнать. Луан вел дневник погоды, миграции животных, рыб и птиц, а также полезных свойств растений; строил модели, взяв за основу чертежи из книги, и подтверждал теорию практикой.

Луан не знал, к чему именно готовился, но ощущение, что жизнь проходит без пользы, пропало. Теперь он понимал, что знания, которые собирал, пригодятся, когда наступит подходящий момент.

Иногда боги все-таки ясно давали смертным понять, чего хотят.

Чаруза, четвертый месяц четвертого года Праведной Силы.

– Я уже давно не думал о том дне, – сказал Луан Цзиа, глядя вдаль, за яркий круг света костра.

– В тот день ты показал мне, что один человек способен изменить мир, – проговорил Куни. – И нет ничего невозможного.

Луан улыбнулся.

– Я был молодым и безрассудным, но даже если бы и добился успеха, это бы ничего не изменило.

Куни его слова потрясли.

– Почему?

– Когда Мапидэрэ умер, я испытал короткий приступ паники и не мог себя простить за то, что безвозвратно упустил шанс ему отомстить. Он был повинен в смерти моей семьи, в том, что у меня отняли блестящее будущее, в гибели моего Хаана.

Потом император Ириши и регент превратили империю в игровую площадку. Мапидэрэ умер – и, судя по слухам, перед смертью пребывал в плачевном состоянии, – но его творение, империя, продолжала жить. Убить императора недостаточно – необходимо прикончить саму империю.

Я направляюсь в Чарузу, чтобы предложить свои услуги королю Косуги. Пришла пора вернуть Хаан и уничтожить останки империи.

Куни явно колебался.

– Ты считаешь, что будет лучше вернуться в те дни, когда королевства Тиро постоянно воевали друг с другом? Империя пользуется жестокими методами, но иногда я задаю себе вопрос: а лучше ли было для простого народа при Криме и Шигине? Должен быть какой-то другой выход, помимо этих двух гнилых путей.

Луан Цзиа внимательно посмотрел на необычного молодого человека: было странно видеть мятежника, который открыто сомневался бы в правильности того, что делал, – и понял, что Куни Гару ему нравится.

– Я думаю, восстание – лишь начало, – сказал Луан. – Это похоже на охоту на оленя: на поле толпится куча народу, все размахивают луками и копьями, но сказать заранее, кому повезет, невозможно. Как закончится наша охота, зависит ото всех нас.

Куни и Луан по-братски разделили жареного зайца, приправленного травами, которые собрала Джиа, и запивали его сладким араком из меха гостя.

Беседа их затянулась до глубокой ночи, когда остальные уже давно легли спать, а костер прогорел, превратившись в мерцающие алые угли, и неловкость первого знакомства исчезла, положив начало новой дружбе, наполненной уважением и искренностью.

– Как жаль, что приходится расставаться слишком быстро, – вздохнул Луан Цзиа, соединив ладони и направив их в сторону Куни в традиционном хаанском жесте прощания.

Они стояли перед «Второй волной», вполне комфортным, но не бросающимся в глаза постоялым двором в Чарузе, где Куни некоторое время назад устроил своих спутников.

– Я многому у тебя научился, несмотря на то, что мы проговорили всего одну ночь, – сказал Куни. – Ты мне снова показал, как велик мир и как мало я о нем знаю.

– У меня такое ощущение, что очень скоро ты увидишь и узнаешь гораздо больше, чем я, – ответил Луан. – Лорд Гару, ты напоминаешь мне спящего до поры до времени крубена.

– Это предсказание?

– Скорее догадка, – поколебавшись, сказал Луан.

– Жаль, что ты не произнес этих слов в присутствии моих родных и друзей, – рассмеялся Куни. – Многие до сих пор думают, что я никчемное существо. Только лучше я буду семенем одуванчика, а не крубеном.

Луана на мгновение удивили слова Куни, но потом на его лице расцвела улыбка.

– Прошу прощения, лорд Гару: мне не следовало говорить слова, которые могли быть восприняты как лесть. Пусть ты не можешь похвастаться высоким происхождением, но у тебя благородные мысли.

Куни покраснел и, поклонившись в знак благодарности, с улыбкой произнес:

– Друг мой, я хочу, чтобы ты знал: за моим столом для тебя всегда найдется место и не важно, что нам готовит будущее.

Луан Цзиа с серьезным видом кивнул:

– Спасибо, лорд Гару, но я намерен служить королю Косуги. Мне необходимо отправиться к нему и исполнить свой долг перед Хааном.

– Разумеется, я не хотел проявить неуважение: просто жаль, что мы не встретились раньше.

Король Туфи понятия не имел, что ему делать с «герцогом Дзуди». Такого титула, как, впрочем, и королевства, не существовало, и он не помнил, чтобы придумывал то или другое, но с таким же тактом, с которым принял новость о короле западного Кокру, великодушно позволил этому коренастому молодому человеку, больше похожему на разбойника, представляться как пожелает.