Левая политика. 2010 № 13 -14. Варварство, социализм или... - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 52

Во-первых, проблема теневых манипуляций. Проблема формирования реальных узлов принятия решений, которые не видны зачастую из сети. То есть не очень понятно, кто реально принимает решения, и кто реально банкует. На самом деле есть игроки с неравными силами и с неравной степенью воздействия на ситуацию. Кроме того, есть удивительная вещь, что знания и информация в сети распределены неравномерно, и эта неравномерность увеличивается. То есть внутри сети формируется некая горизонтальная иерархия. Это парадокс, противоречие в определении, но, тем не менее, возникает неравномерность. То есть то, что мы видим в европейском и всемирном Социальном форуме. В них, особенно в европейском Социальном форуме, который начинался как более демократичный, чем всемирный, именно с целью преодолеть некоторую закрытость в ЕЭС и СЭВ, а сейчас пришёл к той же самой ситуации только несколько другим путём, возникли центры принятия решений и возникли несколько альтернативных центров, пытающихся оспорить принимаемые решения и осаждающих вот эти центры. Но, тем не менее, мы видим уже некоторые проблемы и это очень далеко от сетевой утопии.

И кроме того есть ещё одна проблема гораздо более серьёзная для сетевых социальных движений. Речь о социальных протестах. Павел очень позитивно о них говорил, что люди их видят, о них говорят, что протесты имели успех, что они произошли… Но, во-первых, надо учитывать, что другая сторона тоже готовится. То есть вы повторяете, выясняется, что повторение не работает. Потому что информация обладает другой стороной.

Во-вторых, а как быть с неуспехом? То есть информация о неудачах, провалах, поражениях и прочем повторяется в сети точно таким же образом. Распространяется ничуть не с меньшим успехом, что и информация об успехах.

Но самое главное это то, что сетевые протесты успешны лишь до тех пор, пока они не начинают ставить вопрос о власти. Как только вы упираетесь в структуру реальной власти — не в решение конкретного разового вопроса, а в структуру реальной власти над людьми, которая позволяет воспроизводиться, которая воспроизводит себя и воспроизводит социальные отношения, то есть политическую иерархию, и вот тут-то и обнаруживается, что почти все протесты оказываются неуспешными. Вот до этого момента всё было успешным, успешным, успешным, но только вот упирается в эту стену, как вдруг вы обнаруживаете, что вы неуспешны и, как правило, в этой ситуации сетевые движения начинают искать путь, перестраиваться на основе некоторой иерархии. Отсюда, например, я для себя сделал вывод, наблюдая компании неповиновения, что для сопротивления, для обороны, для саботажа решений власти сеть почти идеальна, но это механизм, который для выступлений не годится. То есть нам нужно сосредоточить силы, сила сосредоточена в одном направлении, это как на войне — вы не можете рассредоточить силы по всему фронту. Если это не партизанская война, когда вы можете атаковать по всему фронту. Если вы хотите фронт прорвать и вообще изменить стратегическую ситуацию, то вы должны сосредотачивать силы. Должна быть какая-то центральная воля, не обязательно одна, но какая-то.

То есть стратегическую инициативу сеть не завоёвывает. Вот в чём проблема. Она может чужую инициативу парализовать, но свою сконцентрировать не может.

Вот и отсюда — ещё несколько проблем. Можно говорить в этих категориях о социальных сетях бизнеса. Можно, это происходит, но надо понимать, что частный бизнес — это не только производство товаров и услуг, но и ещё механизм накопления капитала. И в этом плане, как говорил Павел, доступность альтернатив не решает проблемы накопления капитала, и доступность эта соответствует капиталу. Если у вас больше капитала, то больше и возможности осваивать эти альтернативы. В частности, мы обычно говорим, что в сети маленький какой-нибудь сайт может конкурировать с большим издательством. На раннем этапе Интернета так и было. Сейчас ситуация другая. Сейчас большие издательства, большие газеты начинают отвоёвывать себе в Интернете больше влияния, то есть переигрывают маленьких.

В заключении хотелось бы сказать по поводу того, что говорил Максим. Важно понять, если мы имеем дело с маятником, на какой фазе маятника мы находимся, и по этому планировать собственные действия. Я не готов делать однозначные прогнозы, но, на мой взгляд, всё-таки сейчас у нас на глазах происходит перелом неолиберальной фазы глобализации к фазе регионализации. Другой вопрос, что он ещё не произошёл, с этим я согласен абсолютно. Прежде чем дойти до точки перелома процесс будет в таком переломном состоянии. И я глубоко уверен, что мы приходим к исчерпанию экономики дешёвого труда. И мы должны рано или поздно прийти к экономике дорогого труда, но для этого и сам труд должен быть другой. И тут проблема в том, что, с одной стороны, нам надо перейти к новой фазе, но, с другой стороны, нет ещё ни социальных, ни политических, ни даже технологических решений. Ведь технологические решения важны как раз в плане промышленности, то есть куда девать всех этих роботов. Мы наблюдали под ударом азиатских тигров просто какую-то примитивизацию технологий, потому что двадцать китайцев во много раз дешевле одного робота. И они просто не оставляют роботу никаких шансов.

Поэтому мы сейчас видим этот вот вызов. И вызов состоит в том, что, на мой взгляд, тупо создавать новую промышленность на старых технологиях, для России это было бы катастрофично. Это было бы безумием.

Но возникает вопрос о том, что есть ещё потенциально возможный — не факт, что он реализуемый, — но потенциально возможный сценарий, который с большой натяжкой можно назвать инновационной индустриализацией.

Я слово «инновация» очень не люблю, это вообще очень опасное слово, если не знать, что за ним стоит. Но скажем реиндустриализация на основе создания не только новых технологий, но и постановке новых задач, включая экологические, социальные и так далее задачи, и возможно, создание новых отраслей. Опять же — ориентированных на решение новых задач.

Индустриализация, которую нам пытаются сейчас предложить, — либо повтор старой советской индустриализации, что абсолютно бессмысленно, либо повторение того, что делают на Западе, я имею в виду «Сколково». Вот у них есть нанотехнологии, давайте и мы будем делать свои нанотехнологии. Бесполезно. Именно потому, что они уже успешно делают свои нанотехнологии, нам совершенно не нужно и невозможно комментировать. Но вот найти те технологические направления, по которым Запад почему-либо отстаёт или почему-либо просто не может их развивать (по социальным, культурным и прочим причинам), просто потому, что они не нужны Западу, но может быть нужны странам периферии. Ну, простейший пример — альтернативная транспортная система на основе того же дирижабля, для Европы она неинтересна, но в Индии и в Китае вполне может быть применена. Здесь для России тоже есть некоторые перспективы.

На мой взгляд, позитивный для России сценарий состоял бы в комплексном подходе, который включал бы элементы модернизации уже имеющихся отраслей и наработки, как о том уже говорил Максим, но который бы не сводился к узкой задаче, который бы использовал любые достижения, включая технологические инновации, технологические ресурсы, финансовые ресурсы для освоения других направлений. Как то реиндустриализация на основе нанотехнологий, создание новой инфраструктуры. И есть вещи, которые достаточно бросаются в глаза. Ну, например, кто нам мешает повысить энергоёмкость до среднеевропейского уровня? Кто нам мешает поднять нашу инфраструктуру до приемлемого уровня? Никто не мешает, не хватает денег, согласен. Но я говорю в принципе, это другой вопрос.

Кто нам мешает пойти по коммунистическому пути, как в некоторых американских городах — обеспечить бесплатный Wi-FI доступ на территории города или всей страны. Ну, на территории Сибири мы не сделаем, но… Как Эстония сделала бесплатный Wi-FI. Вот вам коммунизм. Нетоварный подход, Маркс был прав. Такой технический подход, на мой взгляд, вполне был бы возможен. Да, нехватка денег, нехватка финансовых ресурсов является важной проблемой, но она не является главной. Финансовые ресурсы становятся дефицитными в силу того, что существует нынешний механизм накопления, если механизм накопления будет другим, то как минимум будет по-другому поставлен вопрос о доступе к ресурсам. Это не значит, что он будет решён более позитивно, но как минимум исходные задачи и параметры будут изменены.