Сироты - Бюттнер Роберт - Страница 35

• Предыдущая
• 35/52
• Следующая

— Можно подумать, остальные командовали большими кораблями. И потом тут замешана политика.

И впрямь. Пилотов много, а героев из них — раз, два и обчелся. Героев-сирот же не было вовсе. Пока на Денвер не упал снаряд.

Войну всегда сложно понять. А то, что теперь солдат, осиротевших в ходе войны, считали счастливчиками, казалось особенно циничным.

Я тряхнул головой.

— Ты-то, может, и готов, а мы еще полуобучены.

— И корабль едва способен к полету. Но слизни будут ждать атаки, когда Юпитер ближе всего подойдет к Земле. То есть лететь через два года. Вылетев сейчас, мы хоть и пролетим больше, зато прибудем раньше. Добьемся внезапности. К тому же, — он помрачнел, — Земля на последнем издыхании. В Канзасе уже мороз как на Аляске. Через год наши гавани замерзнут. Через три пшеница не сможет расти даже на экваторе. Либо мы летим полуготовыми, либо можно даже не рыпаться, остаться дома и спокойно умереть.

Еще через двое суток, ночью, в Кэмп-Хейл опустилась вереница «Геркулесов», чтобы нести нас на базу на мыс Канаверал.

Пять тысяч запасных солдат оставались в Кэмп-Хейле изображать пятнадцать тысяч человек, чтобы слизни не пронюхали о летящем к ним корабле. Будут ставить надувные машины на место наших, засорять радиоэфир разговорами и шифровками, ходить к парикмахерам в Ледсвилль вдвое чаще, дабы инопланетяне не заподозрили неладное. Поскольку беспокоиться по нам некому, обманывать будет проще.

Я читал, что перед высадкой в Европу во время второй мировой войны союзные войска провернули перед немцами точно такой же трюк. Генерал Паттон тогда командовал в Англии липовой армией. В течение трех недель после вторжения страны Оси продолжали считать, что в Великобритании сосредоточены основные силы противника.

Провожая нас, все пять тысяч запасников выстроились вдоль взлетной полосы.

Наш штабной батальон стоял в кромешной тьме на промерзшем асфальте; мы ориентировались по приборам ночного видения. Я разглядел Вайра, шагавшего вдоль нашего ряда и проверявшего обмундирование. Он рявкнул на какого-то солдата за расстегнутый карман, и тот послушно ответствовал: «Есть, господин старшина!».

Странно. Ведь наш старшина — Орд. Он-то где? Я огляделся по сторонам.

Орд стоял в рядах остающихся, руки скрещены на груди. В животе у меня похолодело. Мало того, что нам лететь триста миллионов миль на безнадежную битву, так еще, оказывается, и без Орда!

Вайр, новый старшина, повернул нас направо и повел в зеленые (из-за приборов ночного видения) недра «Геркулеса». Я тайком присматривался к Вайру. Он сильно постарел за последние дни: гибель родных не проходит бесследно. Не покроюсь ли за следующий год и я сединой?

Взвыли двигатели, ветер запах жженым керосином. Я достиг алюминиевого трапа и снова обвел глазами шеренги солдат, пока не увидел Орда.

Он отдал честь в нашу сторону. Отдал мне честь!..

Это, конечно, невозможно: я всего лишь солдат, причем один из многих. Но я козырнул в ответ, борясь с комком, подступившим к горлу.

Как мы с Канаверала летели на Луну к «Надежде», помню смутно: нас накачали снотворными, чтобы замедлить метаболизм, надели подгузники, посадили каждого в свой контейнер, напоминающий гроб, и покидали контейнеры, как дрова, в грузовой отсек перехватчика — по сто контейнеров на шаттл. Стало быть, сто перехватчиков должны были нести солдат к Луне. Если б нас размещали со всеми удобствами, потребовалась бы тысяча перехватчиков.

Умом я понимал, почему нас перевозят в таких условиях, но можете представить себе мои ощущения, когда через три дня я проснулся в невесомости, за четверть миллиона миль от дома, с чугунной башкой и грязными подгузниками. Я был одним из немногих, кто очнулся так рано.

Мой контейнер лежал в пилотном отсеке корабля. Я скинул крышку, выскользнул из гроба и погреб к сидению пилота. В иллюминаторе над белым изгибом Луны величественно плыла «Надежда». Серые очертания корабля на фоне черного космоса выглядели еще массивнее, чем я запомнил. Хотя «Надежда» и полетит со скоростью, прежде неведомой человечеству, в вакууме она не нуждалась в обтекаемой форме и походила, скорее, на огромную пивную банку в милю длиной с гигантским зонтиком на одном конце.

Пилот отвлекся от пульта управления и потянулся.

— Автопилот? — спросил я.

— Угу, — ответил женский голос. — Еще на пару минут.

— А что там за зонтик? — показал я на «Надежду».

— Парус под солнечный ветер. Фотоны от Солнца попадают по нему и разгоняют корабль. Но основное ускорение придают, конечно, реактивные двигатели.

— А что произойдет, когда корабль сравняется по скорости с фотонами?

— Фотоны летят со скоростью света, — фыркнула летчица. — Нам ее не достичь, даже если бы мы продолжали ускоряться до Плутона.

Ах вот как? Ну что ж, простите тупорылому солдату незнание физики. И кстати, раз уж мы подлетаем, не хотелось бы выходить в открытый космос. У меня с Луны нехорошие воспоминания…

Вслух же я спросил:

— Как мы попадем на «Надежду»?

Моя собеседница показала на серию выемок, идущих поясом вдоль середины корабля.

— Стыковочные отсеки. Всего двадцать. Вообще-то они предназначены вон для тех десантных кораблей. Чтобы спустить вас на Ганимед.

Я присмотрелся. За каждым стыковочным отсеком на конце длинного тонкого троса виднелись коричневато-серые клиновидные контуры десантных кораблей, столь мелких по сравнению с массивной «Надеждой», что различить их удавалось только по отбрасываемым теням.

— Пока что их отцепили и подвесили на тросах, чтобы мы могли вас доставить, — закончила пилот.

— Это локхид-мартиновские «венче стары»? — спросил я, вспоминая детское увлечение вкладышами с ракетами. — Я думал, НАСА отказалось от их разработки в двухтысячном году.

— В две тысячи первом. — Пилот бросила на меня уважительный взгляд. — А ты умней, чем я думала. Десантные корабли — и вправду переделанные «венче стары», у которых вместо двигателей — корпуса семьсот шестьдесят седьмых «Боингов», где разместят солдат.

У меня отвисла челюсть.

— Мы что, полетим через космос в древних самолетах?

— Не таких уж и древних: их фюзеляжи только-только укрепили. Но в целом, да: фактически высадка будет происходить на планерах.

Я натужно сглотнул, жалея, что начитался военной истории.

— Еще ни одна военная высадка на планерах не прошла успешно.

— Потому что их не вел лучший пилот на земле.

— И кто бы это мог быть?

— Я.

Я подтянулся вперед за спинку ее сидения, дабы посмотреть на единственного человека самоувереннее Мецгера, но защитный щиток шлема закрывал лицо пилота. Из рации в шлеме попискивал чей-то голос. Именная табличка на костюме гласила «Харт».

Харт нетерпеливо дернула рукой назад.

— Возвращайся-ка на свое место и не забудь пристегнуться. Я тут летаю, знаешь ли.

Я повиновался ей как старшему по званию, но оставил крышку моего саркофага открытой, приготовившись наблюдать. Один за другим транспортные корабли приближались к «Надежде» и тыкались в нее разгрузочными отсеками, словно комары, атакующие носорога. Десантные суда, парившие в вакууме позади «Надежды», точно летучие мыши в ночи, при ближнем рассмотрении оказались огромными (куда больше нашего транспорта) и вместе с тем изящными, какими бывают только новейшие чудеса техники.

Я помню впечатляющую посадку Мецгера на Луне, но Харт состыковала нас с «Надеждой» так нежно, будто вела пушинку.

Несмотря на внушительные размеры — миля в длину и триста ярдов в диаметре — свободного места на «Надежде» вечно не хватало: слишком много пространства отводилось на боеприпасы и запасы топлива. Зато каюты для почти двухлетнего путешествия через космос нам достались приличные, двухместные. Палубы корабля располагались концентрическими кругами, так что нижняя палуба одновременно была его обшивкой. Палубы с каютами прилегали к сердцевине, занятой двигателями, складами и топливом. «Надежда» вращалась достаточно быстро, чтобы центробежное ускорение совпадало с силой притяжения на Ганимеде.

• Предыдущая
• 35/52
• Следующая