Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Кристи Агата - Страница 50

Мне представляется, что сомнения и опасения по поводу подноса, как их описывает мисс Сэйерс, передавая нам мысли своего героя, хорошо вписываются в число симптомов типичного нервного срыва.

И все же факт остается фактом – Друри умер. И причиной его смерти, вполне возможно, послужило то, что поднос с образцами крови повернули другой стороной. Однако к гибели Друри могли привести и совершенно иные обстоятельства. Доктор сам назвал некоторые из них. А я обратил бы самое пристальное внимание вот на какую его фразу: «Всегда остается место случайности, понимаете, когда операция проводится с таким запозданием, иногда возникает своего рода специфическая идиосинкразия. Мне следовало все же провести прямой сравнительный тест, но кому нужны дополнительные проверки, если пациент уже при смерти?»

Переливание крови сделали слишком поздно. Предположим, Скейлз огласил свои сомнения – что, если говорить начистоту, являлось прямым его долгом. Понадобились бы повторные тесты… И пациент умер бы, дожидаясь окончания дополнительной проверки. То есть повторение анализов могло убить его даже скорее, чем вливание чуждой организму крови. И если бы Скейлз настоял на новом анализе, а Друри умер в ожидании их результатов, разве не стал бы драматург точно так же в душе считать себя убийцей, как и в описанном случае?

Приведенные мной предположения исключают любые карательные меры в отношении Скейлза, даже если бы он сделал в полиции признания, основанные на соображениях, изложенных в рассказе мисс Сэйерс. Ни один полицейский не подверг бы его даже аресту. А если бы подозреваемого все же взяли под стражу и попытались судить, то ни один присяжный не признал бы его виновным.

А кое-кто из моих коллег вполне мог заподозрить, что писатель пришел к ним со своей психологически тонкой историей просто ради рекламного трюка. Чтобы привлечь внимание публики к своей пьесе в том виде, в каком она была изначально написана, и добиться постановки в другом театре оригинальной версии, а не переработанной Гарриком Друри в угоду обывателям.

Хотя дело приняло бы совершенно иной оборот, обладай Скейлз стопроцентной уверенностью, что поднос развернули, а образцы пометили неверно. Тогда ему вменили бы в вину убийство, как будто он развернул поднос собственной рукой. Но поскольку такой уверенности у Скейлза не было, мы можем осуждать его лишь с моральной точки зрения, но никак не предъявить обвинение в убийстве. Даже если медики в процессе вскрытия установили бы, что Друри умер именно в результате некорректно проведенного переливания крови. Пока же нам предъявлено лишь не подтвержденное реальными доказательствами предположение.

Подводя итог сказанному, сожалею, что не могу признать данный случай идеальным убийством. Правда, мне не представилось возможности обсудить этот вопрос с лордом Питером Уимзи. И если бы он убедил меня, что убийство действительно было совершено, то, вероятно, смог бы заодно объяснить, как уличить преступника. Но и тогда убийство не попало бы, как я считаю, в категорию идеальных.

А вот рассказ «Кровавая жертва» я прочитал с величайшим удовольствием.

Стюарт Хэслар сидел за рабочим столом в своем кабинете, глядя в окно. Он был мрачен и хмур, поскольку только что принял ужасное по своей сути решение – убить своего врага Генри Бланта.

Три года по вине Бланта стали для него самыми мучительными. Больше он не мог выносить такую пытку. Терпение иссякло. Все, что было ему дорого, все, ради чего стоило жить, находилось под угрозой. Пока Блант жив, не знать Стюарту Хэслару ни мира, ни спокойствия. Блант должен умереть.

Это обрушилось на него почти ровно три года назад, когда он выехал на шоссе с подъездной дорожки к своему дому. Выйдя из машины, чтобы запереть за собой ворота, он встретил старика. Нечто знакомое в продолговатом лице и в близко посаженных друг к другу глазах затронуло какую-то струну в глубинах памяти. Сам того не желая, он уставился на пожилого мужчину, разглядывая его. Блант ответил ему столь же пристальным взглядом: сначала злобным и настороженным, а затем в нем появилось удивление. Так Хэслар утратил душевный покой. Но теперь он намеревался вернуть его. Блант не причинит ему больше никаких неприятностей.

Блант имел власть над ним из-за одной давней истории, которую Хэслар считал забытой и навеки похороненной тайной. Он мысленно вернулся на тридцать пять лет в прошлое, когда ему было всего двадцать, а Блант только что отпраздновал свой тридцать первый день рождения.

Тридцать пять лет назад Хэслара звали Джоном Мэттьюзом и он служил младшим клерком в головном отделении банка «Скоттиш каунтиз» в Эдинбурге. Генри Блант трудился в том же отделе, но занимал более высокую должность. Мэттьюз отличался добрым нравом, и руководство его ценило. А вот Блант был сделан из совершенно другого теста. Обладая внешним обаянием, он отличался крайним эгоизмом и дурными наклонностями.

Тогда, проиграв большие деньги за карточным столом, Блант находился в весьма плачевной финансовой ситуации. Ему грозил полный крах. Тогда-то он и отважился на отчаянный шаг. В банке ему ежедневно приходилось иметь дело с большими деньгами. И он понял, что если заручиться поддержкой одного из младших клерков, то можно прикарманить очень внушительную сумму. Решив использовать в своих целях Мэттьюза, Блант для начала сделал все, чтобы сблизиться и подружиться с ним. Тому льстило внимание к себе старшего товарища по работе. Мэттьюз отнесся к заигрываниям Бланта с наивной открытостью и теплотой. Откуда ему было знать, что Блант нуждался в нем как в простаке, которого легко обвести вокруг пальца?

Блант при этом тщательно проанализировал все черты характера своего молодого коллеги. Ему казалось, что тот не станет испытывать терзаний совести, но может отказаться помочь, опасаясь последствий. Блант не собирался ничем рисковать. Он решил подготовить почву, прежде чем бросить в нее свои семена. Невзначай он ввел Мэттьюза в круг своих дружков – любителей азартных игр, – а потом постепенно уговорил самого взяться за карты. После этого все оказалось предельно просто. Через несколько недель Мэттьюз попал в столь же бедственную ситуацию, как и Блант.

Психологически подходящий момент назрел. Да, оставался шанс попасться, но настолько минимальный, что им можно было и пренебречь. А если не решиться на предложенный план, то можно лишиться всяких перспектив в будущем. Что предпочтет Мэттьюз?

Результат оказался предсказуемым. Мэттьюз вступил в сговор. Они попытались провернуть свою схему. Попытка потерпела провал. И именно Мэттьюза обвинили в должностном преступлении.

В ходе расследования Мэттьюз рассказал всю правду, не предполагая столкнуться с дьявольской хитростью и изворотливостью Бланта. Тот заранее подготовил все необходимые доказательства, чтобы Мэттьюз и один только Мэттьюз оказался козлом отпущения. Однако сначала Блант планировал присвоить и надежно спрятать свою долю украденного, прежде чем предъявлять улики, вот только ход событий не позволил сделать это. Спасая собственную шкуру, ему пришлось вернуть присвоенную часть в кассу и немедленно сделать заявление о совершенном клерком подлоге.

Не сумев опровергнуть обвинения, Мэттьюз попал под суд и был проговорен к полутора годам тюремного заключения. Официально никаких подозрений против Бланта не возникло, но в частных разговорах между собой сотрудники банка были уверены, что он каким-то образом тоже замешан в деле. Об этом стало ходить слишком много слухов. К нему начали относиться с осторожностью. А если учесть оставшиеся карточные долги, то станет ясна причина, почему Эдинбург превратился для Бланта в не слишком привлекательное место. Он подал в отставку и исчез.

Как только Мэттьюз обрел свободу, он сменил фамилию на Хэслар и, нанявшись простым матросом на пароход, отбыл в Австралию. Для бывшего клерка путешествие стало трудным испытанием, но оно его закалило. Добравшийся до Сиднея молодой человек стал уже зрелым мужчиной.