Огонь Изначальный - Боталова Мария - Страница 35

– Что-то такое же… хм… грандиозное?

– Об этом остается только гадать, – усмехнулся Ксай. – Но когда Гихес украл кристалл и Акрэс убеждал его вернуть украденное, арэйн Молний сказал, будто Гихес идет против воли Изначальных. Вероятно, они хотели, чтобы у арэйнов Молний появился источник стихии.

– Да, очень подозрительно получается, – пробормотала я. – Почему именно арэйнам Молний, а не арэйнам Огня, например, тоже непонятно. – И, чуть помолчав, поинтересовалась: – А почему над этим задумался ты?

– Кажется, мы только что говорили о том, как в прошлый раз после вмешательства в нашу жизнь Изначальных три вида арэйнов были вынуждены подчиняться эвисам, – с невеселой усмешкой напомнил Ксай.

– Боишься за арэйнов Смерти? – предположила я.

– Подобное нам не грозит, – как-то уж очень самоуверенно, даже надменно заявил Ксай. – Но любые изменения в других кхарриатах могут, вероятно, затронуть и нас. Сложный это вопрос, – он пожал плечами и вдруг широко улыбнулся, – зато весьма интересный.

Может, у Ксая пунктик насчет Изначальных? И рассказал он мне наверняка не все, что знает сам. А впрочем, он знает настолько много, что мой несчастный мозг, наверное, вскипит и через уши испарится, вздумай Ксай вывалить на меня хотя бы половину своих уникальных знаний касательно какой-либо темы.

После ужина мы занимались. Голод мешает концентрироваться, из-за чего не получилось сделать это сразу, как только остановились, однако и на полный желудок медитировать не слишком приятно, потому пришлось несколько ограничиться в приеме пищи. Но мне не было жаль – наоборот, слишком хотелось овладеть магией Эфира как можно скорее, и вынужденно уменьшенный рацион казался малой платой на пути к достижению цели. Вообще, Ксай не настаивал – это было мое решение.

Я снова пыталась почувствовать Эфир иначе, нежели чувствовала его всегда, как мастер магии явлений. И не отчаивалась, потому что помнила, насколько долго приходилось к собственному Огню прислушиваться, прежде чем он откликнулся на мысленный зов.

Наверное, много времени я так просидела. Сначала действительно пыталась, потом мне начало казаться, будто Ксай вот-вот скажет, что уже хватит и пора ложиться спать. Но он молчал, из-за чего я начала подозревать, что арэйн попросту заснул, оставив меня заниматься до утра или пока сама не усну за этими попытками, пока безрезультатными.

Я осторожно приоткрыла один глаз, однако увидела лишь темноту. Открыв второй глаз, медленно, стараясь не шуршать одеждой и скользящими по ткани волосами, повернула голову туда, где, по идее, должен был находиться Ксай. И с удивлением обнаружила его сидящим ко мне боком. Отстраненным, немигающим взглядом он смотрел на серебристую дорожку из стихии Смерти, сосредоточием мерцающих искр зависшую над землей неподалеку от нас.

Стало жутковато, по спине побежали мурашки. Вокруг – ночная темнота, разгоняемая лишь таинственным светом дорожки. И Ксай – такой чужой, такой нереальный сейчас. Что он видит там, по другую сторону дорожки? Зачем смотрит туда? Не должна ли я потрясти его за плечо, заставить отвернуться от манящего, но пугающего проявления стихии? Или, наоборот, необходимо затаить дыхание, чтобы только не помешать? И вообще – что происходит, почему он так пристально смотрит на дорожку?! Может, для арэйна Смерти это какой-то особенный ритуал? А если он встанет и пожелает до нее дотронуться, нужно ли будет его остановить или Ксаю стихия вреда не причинит? Он ведь, кажется, способен ходить за грань?

– Если ты закончила, можешь пошевелиться.

Ксай повернулся ко мне, а я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Проклятье, ну зачем так пугать?!

– Я думала, ты занят созерцательной медитацией. Не хотела отвлекать. – И с подозрением уточнила: – Ты ведь можешь касаться этой дорожки, правда?

– Могу, – кивнул арэйн.

Замечательно. Значит, в следующий раз беспокоиться не буду – пусть хоть смотрит, хоть по ступенькам наверх скачет, в неизвестность.

Я перевела взгляд на серебристую дорожку. Да, невероятно, мистически красива. Манит, зовет. В иной мир, за гранью жизни. И, быть может, идти по этой дорожке не столь больно, как падать во тьму, как недавно падала я, или как возвращаться назад, ведомой арэйном Смерти. Может, шагать по ней даже приятно – словно движешься навстречу сказочным грезам? Но не пойду. Все равно не пойду. Ксай верно сказал – я очень хочу жить. Может, потому и не оказывает стихия Смерти на меня непреодолимого влияния, может, потому и могу бороться?

– Скажи, Ксай… что тогда произошло? Я до сих пор не могу понять. Где я оказалась, и что сделал ты?

Некоторое время Ксай задумчиво молчал, рассматривая меня при свете серебристых искорок магической дорожки. Наконец он произнес:

– Ты ведь знаешь, что стихия Эфира – проводник в Эфферас.

– Но при чем здесь… – Я не договорила. Замерла с открытым ртом. Резко выдохнула. И потрясенно, полушепотом спросила: – Хочешь сказать, стихия Смерти – тоже проводник?

– Да, Инира. Да. – Ксай хищно усмехнулся и подался вперед, наклоняясь ко мне, как будто собирался поведать страшную тайну. Впрочем, так оно, наверное, и было. – Стихия Смерти не похожа на все остальные. Когда тело умирает, она приходит за душой, чтобы стать для нее проводником. Смерть… словно тень. Едва заметная, неразличимая. Остальные не замечают, как это происходит. Но мы, арэйны Смерти, чувствуем свою стихию. За тобой ходила тень. Я знал, что частички стихии, которые незаметно для постороннего глаза скапливались возле тебя, готовились стать проводником твоей души. Потому что ты должна была умереть.

Ксай говорил, а я слушала, затаив дыхание, не отводя взгляда от черных глаз с серебристыми искрами, подобно звездам вспыхивающими в глубине. Сердце стучало часто, взволнованно – как всегда бывает, когда чувствуешь, что вот-вот, еще немного, и перед тобой раскроется истина. Когда стоишь на пороге великого открытия и понимаешь, что новое знание, которое ты постигаешь, – самое настоящее откровение, приоткрывающее завесу над тайной мироздания.

– А потом твое тело умерло. Ты и сама это знаешь. То, как ты использовала стихию, вероятно, мог бы выдержать чистокровный арэйн, но не ты, наполовину человек. Тело умерло, а душу забрала стихия Смерти. Мы называем это падением в Бездну. То непонятное черное пространство, где ты падала. Это место между мирами, наполненное стихией Смерти. Между нашими мирами, Арнаисом и Лиассом, и неизведанным миром, куда попадают все души умерших. Там, где падение завершается, что-то есть. Другой мир. А может, и не мир. Мы не знаем.

– Даже вы, арэйны Смерти?

– Даже мы. Мы не можем безнаказанно достигнуть дна. Несмотря на все легенды, мы живые. – Ксай криво улыбнулся. – Но зато с помощью магии Смерти мы способны посещать Бездну. И если душа не успела улететь слишком далеко от нашего мира, мы можем вернуть ее назад. В тот раз я создал тропинку, которая вывела нас обратно к миру живых. Твоя душа вернулась в тело, и ты ожила.

– А для самих арэйнов Смерти это опасно? Ходить туда?

– Не более, чем для арэйнов Эфира – пойти в Эфферас и лишиться защитной оболочки.

– Но это смертельно.

– Мы можем не вернуться, – совершенно спокойно пояснил Ксай. – Не только не суметь вытянуть душу, за которой отправились, но и самим не справиться, сорваться в Бездну.

– Спасибо.

– Я был тебе должен.

– Знаю.

Какая разница, что подвигло Ксая на этот поступок? Даже если он был вынужден спасти мою жизнь из-за долга, для меня это не имеет никакого значения. Главное, что мне дан второй шанс. Главное, что сейчас я сижу на поляне в лесу, чувствую, как дует слабый ветер, слышу тихий шелест листьев на деревьях, касаюсь рукою мягкой короткой травы. Я могу дышать, наслаждаться запахом ночи. Могу смотреть в усыпанное звездами небо, невероятно ясное. Могу любоваться медленно рассыпающейся на отдельные искры дорожкой, так и не дождавшейся своего путника, или смотреть в черные глаза с такими же серебристыми искрами.