Положительный (СИ) - "La_List" - Страница 61

Молча подхватываю его под спину и задницу и, не обращая внимания на его возмущенные вопли и довольно серьезное сопротивление, вытаскиваю из машины. Но Саня стал совсем легким, так что я удерживаю его, прилагая не особенно много усилий.

– Мудак! – шипит мелкий. – Пусти! Мне больно!

Ага, да, больно ему.

– Совесть болит? – спрашиваю сочувственно и спускаю на землю.

Саня бросается было к машине, но я захлопываю дверь и ставлю машину на сигнализацию. Мелкому остается только досадливо ударить кулаком в стекло.

– Поосторожней с машиной, – перехватываю его руку.

– Я и на метро доеду, – гордо вздергивает подбородок и идет куда-то влево, в сторону шоссе. А до ближайшего метро топать минут сорок, не меньше, и это в хорошем темпе. Район новый, инфраструктура почти на нуле.

– А как платить за проезд будешь? – спрашиваю это у его худой спины. – Тебе же не только метро, но и маршрутка понадобится.

– Иди нахуй! – гордо отзывается мелкий и тут же запинается за выбоину в асфальте. Едва не падает, чертыхается.

Ловлю его за предплечье и прошу:

– Хватит выёбываться. Ничего с тобой этот психолог не сделает. Просто поговорит.

– Я не псих! – вырывается, бьет меня кулаком куда-то в живот, правда, я успеваю вовремя напрячь мышцы и прилетает мне не так больно. Но я все равно охаю, сгибаясь. А силенки-то у него еще есть, несмотря ни на что.

Перехватываю его руки, заламываю за спину.

– Психолог не работает с психами, – говорю его затылку. – А просто с людьми, у которых есть какие-то проблемы. Помогает разобраться.

– У меня нет проблем! – Саня дергается, но я держу его правильно – спасибо пяти годам тренировок в секции по самообороне, так что он только шипит от боли и замирает. – Это у тебя проблемы! Мне больно, блядь!

– Да что на тебя нашло, а? – у меня заканчивается терпение. – Ты же сам прекрасно знаешь, что тебе есть о чем поговорить со специалистом! Ты же не жрешь ничего! Ты последний раз ел два дня назад! Несмотря на то, что обследование показало, что проблем с пищеварительной системой у тебя нет! Ты соображаешь, чем это все может закончиться?!

– Да, мать твою, я соображаю! – орет он. – Я сдохну, наконец!

– Тогда тебе тем более нужно к мозгоправу, – припечатываю его к борту машины, не давая двигаться.

– Тебя же никто не заставляет есть, если ты не хочешь, – мелкий тяжело дышит.

– Не будь идиотом, – прошу его. – Успокаивайся и пошли. Ты взрослый человек и должен понимать, что от простого разговора с тобой ничего не случится.

– Это унизительно, – от дыхания мелкого стекло затуманивается. Какой-то мужик лет сорока смотрит на нас, неуверенно держась за дверь своей «Шкоды». Больше всех ему что ли надо? Сознательный гражданин, блядь.

– Что унизительного в разговоре с врачом? – делаю вид, что и правда не понимаю. Хотя на самом деле я прекрасно знаю, что мелкий сейчас чувствует. И я бы не хотел оказаться на его месте. Мать вашу...

От собственных мыслей становится мерзко. Я опять чувствую себя виноватым.

– Ненавижу тебя, – устало и невыразительно выдыхает Саня.

– Я знаю, – целую его в затылок. – Идем. Мы опаздываем.

И как только я его отпускаю, рядом возникает тот мужик из «Шкоды».

– Что здесь... – начинает он, но его неожиданно прерывает Саня:

– Идите в жопу, – зло говорит мелкий и быстрым шагом идет к стеклянным дверям.

Пожимаю плечами и иду следом.

Мужик что-то говорит мне, но я пропускаю его слова мимо ушей. Сейчас меня волнуют совершенно другие проблемы.

***

В приемной, оформленной в приглушенных бежевых тонах, нет никого, кроме секретарши, которая тут же улыбается нам профессиональной улыбкой и интересуется, что мы, собственно, ищем.

Я объясняю ей, что у нас назначено на пятнадцать часов, и мы просто слегка опаздываем. Пока мы разговариваем, Саня мрачно разглядывает пол. Сейчас он очень похож на трудного подростка, через силу притащенного сюда чересчур заботливыми родителями.

Если бы...

– Вы можете пройти, – это секретарша говорит мне уже после того, как возвращается из кабинета. – Олег Нафанаилович ждет.

Киваю ей и подталкиваю мелкого к двери.

Саня недовольно дергает плечом и проходит внутрь.

Психолог, то бишь Олег Нафанаилович, стоит у большого панорамного окна, но, едва мы входим, оборачивается и приветливо улыбается. В отличие от улыбки секретарши, его улыбка пластмассовой не выглядит. Профессиональное, наверное.

– Добрый день, – он протягивает руку мне, а потом Сане. Мелкий прячет ладонь за спину. Но Олег Нафанаилович в ответ на это просто улыбается краешком рта и предлагает:

– Присаживайтесь.

И указывает мелкому на кушетку.

Саня неловко переминается с ноги на ногу, смотрит на меня.

– Садись, – прошу его.

Как ни странно – слушается. Покорно усаживается, прячет руки в карманы толстовки. Это можно было бы счесть за жест протеста или чего-то в этом роде, но я прекрасно знаю, что мелкий просто не хочет светить пятном раздражения на руке.