Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин - Страница 7

Он повел головой, раскачивая ей из стороны в сторону. Не думаю, что он осознавал, что делает это. Он напомнил мне гончую, которая пытается взять потерянный след. Потом горестные слова хлынули из него.

– Все было так ярко, Фитц! Это был сын, которого я искал. Мальчик прикоснулся ко мне, и я мог видеть его глазами. Я почувствовал силу, которую он когда-то возможно обретет, если его обучат, и если он не будет испорчен Служителями. Я нашел его и не мог скрыть своей радости.

Желтоватые слезы медленно потекли из его глаз, оставляя следы на покрытом шрамами лице. Слишком хорошо я помнил просьбу, с которой он отправил ко мне своего вестника: найти «нежданного сына». Его сына? Ребенка, которого он зачал, несмотря на все, что я знал о нем? С тех пор как его гонец достиг меня и умер, я перебрал дюжину вариантов того, кем могла быть мать этого сына.

– Я нашел его, – продолжал Шут. – И потерял. Когда ты ударил меня ножом.

На меня волной нахлынули боль и вина.

– Шут, мне так жаль. Если бы я только узнал тебя, то никогда бы не причинил тебе вреда.

Он покачал головой. Похожей на клешню рукой он нашел салфетку и промокнул ей лицо. Его слова прозвучали, словно воронье карканье:

– Что произошло, Фитц? Что... заставило тебя попытаться убить меня?

– Я принял тебя за кого-то опасного. Того, кто может навредить ребенку. Я вышел из таверны, потому что искал свою маленькую девочку.

– Твою маленькую девочку? – Его недоверчивый возглас прервал мое объяснение.

– Да. Мою Пчелку. – Несмотря ни на что, я улыбнулся. – У нас с Молли родился ребенок, Шут. Крошечная девочка.

– Нет, – его отрицание было абсолютным. – Нет. Ни в одном варианте будущего я не видел, что у тебя будет еще один ребенок.

Он сдвинул брови. Прочитать эмоции на покрытом шрамами лице было сложно, но он выглядел почти взбешенным.

– Я знаю, что увидел бы это. Я истинный Белый Пророк. Я бы это увидел.

Он ударил ладонью по столу, дернулся от боли и прижал руку к груди.

– Я бы это увидел, – продолжал настаивать он, но уже спокойнее.

– Но это случилось, – сказал я мягко. – Знаю, в это трудно поверить. Мы думали, что уже не сможем иметь детей. Молли сказала, что ее время уже прошло. А потом появилась Пчелка. Наша маленькая девочка.

– Нет, – сказал он упрямо.

Он сжал губы, а потом его подбородок задрожал, как у ребенка.

– Фитц, это невозможно. Как это может быть правдой? Если я не смог увидеть столь важного события в твоей жизни, что еще я упустил? В чем еще я мог ошибиться? Может я и в себе ошибся?

Некоторое время он молчал. Его незрячие глаза двигались, словно пытаясь найти меня.

– Фитц, не злись, что я спрашиваю об этом, но я должен. – Он поколебался, а потом шепотом спросил: – Ты уверен? Ты абсолютно уверен? Что ребенок твой, а не только Молли?

– Она моя,  – сухо сказал я.

Я был поражен тем, как оскорбили меня его слова.

– Определенно моя, – добавил я вызывающе. – У нее внешность жителей Горного Королевства, как у и моей матери.

– Матери, которую ты едва помнишь.

– Я достаточно помню ее, чтобы сказать, что моя дочь на нее похожа. И я хорошо знаю Молли, чтобы быть уверенным, что Пчелка моя дочь. Безусловно. Шут, это тебя недостойно.

Он опустил глаза и уперся взглядом в колени.

– У меня осталось не так много достоинства, – признал он.

Шут встал и, покачнувшись, толкнул стол.

– Я возвращаюсь в постель. Мне нехорошо.

Шаркая ногами, он побрел прочь. Одной узловатой рукой он ощупывал пространство перед собой, а другую прижал к груди, словно защищаясь от чего-то.

– Я знаю, что ты не здоров, – ответил я, внезапно раскаявшись в том, что резко одернул его. – Ты сам не свой, Шут. Но ты снова станешь собой. Станешь.

– Думаешь? – спросил он.

Не обернувшись, он говорил в пустое пространство перед собой:

– Я не уверен, кто я есть. Я более десяти лет провел среди людей, которые настаивали на том, что я никогда не был тем, кем себя считал. Никогда не был Белым Пророком. Просто мальчишка с красочными снами. А то, что ты только что сказал, заставляет меня задуматься, не были ли они правы.

Невыносимо было видеть его таким разбитым.

– Шут. Вспомни, что ты сказал мне давным-давно. Мы теперь живем во времени, которое ты никогда не предвидел. В котором живы мы оба.

Он не ответил на мои слова. Дойдя до кровати и нащупав ее край, он повернулся и присел. После чего он скорее рухнул в нее, чем лег, натянул одеяло на голову и замер.

– Я скажу тебе правду, старый друг. У меня есть дочь, маленькая девочка, которая зависит от меня. Я не могу ее оставить. Я должен быть нормальным отцом, тем, кто вырастит ее, будет учить и защищать. Это обязанность, от которой я не могу отказаться. И не хочу.

Говоря это, я прибирался: вытирал со стола то, что он пролил, затыкал пробкой оставшееся вино. Я ждал, но он молчал, и мое сердце опускалось все ниже. Наконец я сказал:

– То, о чем ты вчера попросил меня. Я бы сделал это для тебя. Ты знаешь. Если бы мог, то сделал бы. Но теперь я прошу тебя, как ты попросил меня: ради меня, пойми, что я должен сказать тебе «нет». Пока.

Тишина развернулась, как оброненный клубок шерсти. Я сказал слова, которые должен был сказать, и до него должен был дойти их смысл. Он не был ни эгоистом, ни жестоким человеком. Он сможет увидеть истину в том, что я ему сказал. Я не мог никуда с ним поехать, как бы срочно ни было нужно их убить. У меня есть ребенок, которого нужно растить и защищать. Пчелка должна быть на первом месте. Я разгладил белье на своей стороне кровати. Вероятно, он уснул.

Я мягко заговорил:

– Я не могу быть здесь сегодня вечером, – сказал я ему. – У Чейда есть для меня задание. Возможно, я вернусь очень поздно. Ничего, если ты останешься один?

Он все также не отвечал, то ли действительно уснул, то ли сердился на меня. «Оставь, Фитц», – посоветовал я себе. Он болен. Отдых сейчас ему нужнее всего.

 Глава вторая. Лорд Фелдспар

             Что такое секрет? Это гораздо больше, чем просто знание, разделенное с кем-то. Это власть. Это обязательство. Он может стать знаком глубочайшего доверия или самой страшной угрозой.

            Власть может принести как хранение, так и разглашение секрета. Иногда лишь очень мудрый человек способен понять - что из этого даст лучший результат.

            Каждый, кто стремится к власти, должен стать коллекционером чужих тайн. Не существует секретов слишком маленьких или незначительных. Любой человек ценит свою подноготную выше, чем что либо еще. Служанка может предать принца, лишь бы не позволить, чтобы стало известно имя ее тайного возлюбленного.

            Будь скуп, делясь накопленными знаниями. Многое лишаются своей силы, будучи разглашенным. И еще осторожнее делись собственными тайнами, чтобы не оказаться марионеткой в чужих руках.

Я немного поел, но аппетит пропал. Шут либо спал, либо хорошо притворялся. Я смирился с его молчанием. С некоторым трепетом я переоделся в одежду, которую Чейд приготовил для лорда Фелдспара. Платье неплохо сидело на мне, хоть и оказалось немного туговато в районе груди и живота. Однако, вопреки ожиданиям, оно было удобным. Я переложил пару вещиц из одного потайного кармана в другой и надел туфли. Их каблуки были выше, чем я привык, а носки оказались длинными и закручивались на концах, украшенные маленькими кисточками. Я осторожно сделал в них пару шагов, а потом походил по комнате взад-вперед, проверяя - насколько свободно смогу передвигаться в них. Ну, по крайней мере, я не упаду.

У Чейда было большое зеркало превосходного качества, установленное здесь не столько из тщеславия, сколько ради тренировок его учеников. Я помню, как провел бесконечно долгую ночь, пока он заставлял меня перед этим зеркалом улыбаться сначала искренне, затем обезоруживающе, затем робко... этот список продолжался и продолжался, пока у меня не заболело лицо. Сейчас же я поднял канделябр и посмотрел на лорда Фелдспара из Спайртопа. К моему костюму прилагалась еще и шляпа, похожая на мягкий мешок, украшенный золотым шитьем с рядом декоративных пуговиц, а также прикрепленный к ней изящный парик из коричневых локонов. Я водрузил ее на голову и задумался, должна ли она так сильно свешиваться на одну сторону.