Загадочный Волжский - Белимов Геннадий Степанович - Страница 82

— А какое у вас отношение к нынешней молодежи? Деградация вас не тревожит?

— Нет, особо не замечаю. Все–таки ко мне идут за советом не убогие по интеллекту люди, а думающие. Зато прагматизма замечаю больше. У женщин особенно сильное изменение в сторону прагматизма и личной свободы, на поиск интересной работы. Знаете, даже радует: приходят молодые девчонки, а думают о том, как сделать карьеру, как добиться личной независимости и достатка, получить, к примеру, два высших образования… У меня такое ощущение, что мы идем к матриархату. Потому что парни сейчас какие–то растерянные, без приоритетов, без ориентации на надежную профессию. Девчонки же более энергичные и замотивированные. Новое поколение молодежи мне нравится. Но я сужу о тех, кто ко мне приходит. Это, в основном, активный народ…

Мы попрощались. Еще одной стороной знаний, которые рядом, которые открываются и мне, и людям, стало больше…

Вопрос о жизни после смерти меня всегда занимал: то ли подсознание подсказывало истину, то ли годы подходят, когда об этом поневоле задумываешься. Но мимо подобных историй я никогда не проходил.

Давным–давно, еще задолго до рождения самого термина «аномальные явления», люди замечали: в играх, словах, поступках маленьких детей порой проскальзывали такие крупицы знаний, которые иначе как мудростью не назовешь. Видно, неспроста из глубокой древности дошло до нас классическое: «Устами младенца глаголет истина…»

Но откуда у них такое?

Современные гипотезы вроде бы дают ответ: человек рождается на Земле не однажды, и иногда, в начальные годы жизни, ребенок помнит нечто из предыдущего воплощения. Отсюда у него наблюдается внешне ничем не объяснимые страх то перед высотой, то от вида воды или огня, то перед темнотой… Стало быть, что–то страшное уже было с этим связано?

А детские сны? Умей ребенок их рассказывать, мы бы столько фантазий наслушались, что и взрослый не придумает. Достаточно только вспомнить навязчивые сны детства, которые случались с каждым из нас.

В индуистских странах, где религия придерживается теории многократного перевоплощения души, взрослые внимательнее к лепету своих чад. И порой рождаются сенсационные наблюдения. То девятилетняя девочка вспоминает своего мужа и всех родных из… прошлой жизни — и их действительно находят, организуют встречу! То пятилетний мальчик рассказывает отцу о своих убийцах, называет город, имена своих бывших родственников — и снова все подтверждается один к одному…

Подобных случаев хоть и немного, но они есть, они зафиксированы и, разумеется, требуют разумного объяснения.

Может быть, ничего страшного и не произойдет, если мы признаем существование явления реинкарнации — перевоплощений из жизни в жизнь, и будем вести исследования в этом направлении? Лично мне, признаться, куда приятнее, спокойнее и радостнее осознавать, что жизнь продолжится и за порогом смерти, и я уже сейчас надеюсь, что ТАМ будет еще интереснее. Не хочу торопить события, но мне чрезвычайно любопытно узнать, какая все–таки там жизнь…

Однако ортодоксальная наука всячески тормозит познание в этом направлении. Словно это и не наука вовсе, а какая–то антинаука. И задача у нее — как можно дольше скрывать истину. Апологеты материализма, похоже, готовы изобрести все что угодно, лишь бы не признавать факта неограниченности жизни. Словно у них убудет чего–то в сознании и самооценке. Здесь в ходу и так называемая «генетическая память», и информационные поля, с которых якобы считывается, как с компьютера, чья–то жизненная судьба, и выдумки журналистов и мошенников… Не слишком ли много версий для одной проблемы? Впрочем, тут есть о чем поспорить, сомнения вполне уместны, и требуется лишь одно — доказательства. Их надо искать обеим спорящим сторонам.

А для начала, может быть, присмотримся к нашим детям? Мы, взрослые, порой так заняты собой, захлестнуты нашими проблемами, что не замечаем того, что рядом…

За все время существования Волжской группы по изучению аномальных явлений это не единичный случай, который можно отнести к так называемой постпамяти, но довольно яркий. Наблюдения за трехлетней Яной вела ее мама, Светлана Викторова, в то время работница Волжской санэпидемстанции. Имя и фамилия молодой женщины и ее дочки подлинные, а то ведь повелось: как нечто аномальное, так «лучше не указывайте фамилию», словно очевидцы не несут ответственности за рассказанное.

Около года я был в курсе основных событий из жизни маленькой Яны, поэтому есть резоны рассказать об этой девочке. Хотелось бы надеяться, что кто–то из читателей, доводись им стать очевидцами подобных детских фантазий, окажутся более аккуратными и скрупулезными в наблюдениях за своими детьми или внуками.

…Некоторые странности за живой непосредственной девчушкой взрослые стали замечать, еще когда она только стала говорить. Ее лепет не всегда походил на обычные «каля–баля» с выдуванием пузырей, — иногда в речи проскальзывали элементы непонятных слов, будто с чужого языка. Конечно, никто не придавал тому никакого значения. Это вспомнилось через некоторое время, когда всматриваясь в застывшие титры телевизионных «мультяшек», трехлетняя Яночка отчетливо прочитала: «Side two» (серия 2).

— Яна, откуда ты знаешь эти буквы? — резонно удивились взрослые, поскольку детей школьного возраста в семье не было, и учебники отпадали.

— Там так написано, — был ответ.

Дали обертку от шоколадки, и хотя Яна правильно назвала все буквы, прочитать слово она не смогла. «Я догадалась — это сникерс!» — успокоила она родителей. Но откуда она знала эти буквы? Помнила?

Вскоре после этого дедушка подарил Яне букварь, и они стали изучать азбуку. Правда, читать девочка при мне пока все же не научилась.

Однажды, укладывая спать расшалившуюся дочку, Светлана Николаевна сказала ей:

— Ну–ка быстро ложись, а то инопланетяне за тобой прилетят!

— Ну и что? — безмятежно возразила Яна. — Я у них уже была, и они мне ничего плохого не сделали. У «планетян» интересно. Представляешь, ножей у них вообще нету, а ложки длинные–длинные…

— Они тебя угощали? — подыграла мама дочке.

— Да, угощали, но плохого ничего не делали.

Позже Яна еще не раз уже сама, словно вспоминая, возвращалась к теме «инопланетян». То вспомнила, какая необычная кастрюля была у них, то вдруг заявила: «Мама, у меня другая фамилия была, когда меня брали к инопланетянам. У них я летала, но не на самолетике, а на воздушном блюдце (!)».

Разумеется, я поинтересовался, часто ли при девочке говорят о «летающих тарелках» и НЛО? Но, оказывается, в семье Светланы отношение к ним довольно прохладное.

Однажды Яна стала рассказывать, какой блестящий костюм был на ней при полетах на «блюдце»: «Штанишки с кофточкой, но не отдельно, а все вместе…» Скафандр, комбинезон? Загадка…

Когда Яне было уже три с лишним года, она разговорилась о какой–то своей прошлой жизни.

— Фамилия у меня была Палиса, а звали Даяна, — рассказывала она, — а жила я в городе Пуго и была большая–большая… От Волжского это очень далеко.

— Может, ты была итальянкой? — смеялась Светлана Николаевна, оценивая новое имя дочери.

— Не знаю, мамочка, но я была не русская. Сейчас я русская, а тогда — нет. Я была такая красивая…

Через несколько недель мама осторожно поинтересовалась «прежним» именем девочки. Все повторилось: Палиса, Даяна, город Пуго… И добавилось:

— У меня были красивые волосы каштанового цвета (девочка и ее мама светловолосые, и никто не подозревал, что кроха знает слово «каштановый»).

— Яночка, а какой это цвет — каштановый? Как наш шкаф?

— Нет, мамочка, у меня же были блестящие волосы… — похоже, каштановый цвет она все же не знала.

— А муж у тебя был?

— Нет, не было. Но у меня было много–много детей… (Школа? Приют?)

— На чем вы ездили? На машинках?

— Нет, тогда машин не было, — то ли фантазировала, то ли вспоминала Яна. — Были лошадки, и они возили домики на колесах, с окошками. Заходишь, а там сидения маленькие…