Загадочный Волжский - Белимов Геннадий Степанович - Страница 13

Жил ли тут кто–то из ханов со своим улусом или здесь стоял дворец феодала — найона либо оглана, представителя золотоордынской знати, владевшего окрестными пастбищами, — сейчас сказать трудно. Однако Мамонтов вполне допускал, что небольшой татарский город на этом месте мог существовать. Более того, он подтвердил, что в исторической литературе имеются аналогичные предположения, поэтому поиски более веских доказательств гипотезы он советовал продолжить.

…Из книг, древних свидетельств очевидцев, трудов поздних авторов проявлялась, точно незнакомая местность из туманной кисеи, буйная и противоречивая эпоха татаро–монгольского владычества, охватившего своим могуществом едва ли не полмира. Жестоким и мрачным было это время и для покоренных народов, и для самих степняков. Золотоордынская власть держалась на одном насилии. Междоусобная борьба, убийства, массовые казни сопровождали каждый дворцовый переворот, любую очередную смену власти. История правителей Золотой Орды — это нескончаемая цепь заговоров и убийств, в результате которых сыновья сменяли отцов, братья уничтожали братьев…

В дошедшей до нас Никоновской летописи под 6865 годом (1357 г.), например, говорится, что после убийства хана Джанибека по инициативе его сына Бердибека — «Бердиби по нем сяде на царстве, и уби братьев своих двенадцать» — а также, как известно, и всех тех из приближенных, кто отказался ему присягнуть.

Сам Бердибек был убит через два–три года Кульпой — одним из претендентов на ханский престол; Кульпа же пал от руки брата Навруза всего через год, в 1362 году. Навруз погиб от меча Хызра, который, прожив год, вместе с младшим сыном был убит старшим сыном Тимур — Ходжей, правившим лишь пять недель. На смену Тимуру в результате убийства пришел темник Мамай, коварный и жестокий правитель, не входивший в род чингисидов и потому не имевший титула хана. Он тоже, в конце концов, кончил плохо, в изгнании…

Всего, как утверждают древние летописи, лишь в 1360‑х — 1380‑х годах в Орде было 25 борющихся между собой ханов. Неудивительно, что каждый из них старался жить по возможности обособленно, строя на захваченных землях собственные дворцы, караван–сараи, которые обрастали поселениями подчиненных воинов, рабов, торговцев и ремесленников. Востоковед Н. В.Веселовский в одной из своих работ писал: «У монгольских ханов была какая–то страсть возводить дворцы, из которых возникали потом столицы….Батый строил, по всей вероятности, только дворец, оттого и столица стала называться дворцом (Сараем)».

Но, разумеется, необходимость возводить теплые «зимние» жилища прежде всего диктовалась суровыми природными условиями Поволжья, когда вместо привычных летних шатров знать была вынуждена сооружать для себя зимние помещения: дома из глины, камня и дерева.

Другой побудительной причиной строительства городов было стремление татаро–монгольской верхушки развивать выгодную для нее торговлю с иными странами и желание реализовать огромные людские и материальные ресурсы, захваченные в результате походов, — в строительстве, ремесле, показной роскоши.

Персидский историк ХIII века Джувейни в своем труде «История завоевателя мира» оставил любопытное свидетельство о методах золотоордынских правителей в поощрении и развитии торговли: «…Купцы со всех сторон привозили ему (Батыю) товары: все, что ни было, он брал и за каждую вещь давал цену, в несколько раз большую того, что она стоила. Султанам Рима, Сирии и других стран он давал льготные грамоты и ярлыки, и всякий, кто приходил к нему на службу, без пользы не возвращался».

В результате торговля Азии с юго–восточной Европой достигла в эпоху Золотой Орды своего наивысшего расцвета, а это в свою очередь дало мощный импульс для роста городских поселений вдоль караванных путей.

О роскоши, красоте, многосельи ряда золотоордынских городов имеются немало свидетельств средневековых авторов. Ал — Омари, например, писал о Сарай — Берке: «Он… город великий, заключающий в себе рынки, бани, заведения благочестия, место, куда направляются товары».

Ибн — Баттута, посетивший Новый Сарай в 1333 году, оставил такую запись о нем: «…Жили мы в одном конце его, а доехали до другого конца его только после полудня… и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов. В нем тринадцать мечетей для соборной службы… Кроме того, еще чрезвычайно много (других) мечетей».

Богатые дворцы, дома, мечети, украшенные изразцами, цветной мозаикой, мрамором, помимо столиц, имелись и в провинциальных городах Золотой Орды — Бельджамене, Увеке, Тартанлы, Хаджи — Тархане и других.

Нет смысла повторять, что все великолепие этих городов создавалось руками многочисленных рабов и пленных либо специально завезенных мастеров, ремесленников, архитекторов; сами татары не принесли с собой никаких традиций в области строительной культуры и ремесла. Искусственно насаждаемые центральной властью, поволжские, среднеазиатские города быстро пришли в запустение, лишь только пошатнулось правительство. Полчища Тамерлана довершили их разгром.

«Золотоордынские города оказались историческим «пустоцветом» и в ХV веке не оставили после себя ничего, кроме величественных руин и воспоминаний», — пишется о них в многотомном академическом издании «Археология СССР».

Так — по книгам — обстояло с историей возникновения татаро–монгольских городов в Поволжье и с их жизненным укладом. Но наиболее ценными для нас оказались труды профессора Ф. В. Баллода, который в начале 1920‑х годов обследовал Нижнее Поволжье в поисках следов Золотой Орды. По остаткам строений им было описано более двух десятков городищ золотоордынского периода, которые располагались по обоим берегам Волги.

На одной из страниц его книги «Приволжские Помпеи» нашлось свидетельство, которое мы искали: «…Напротив (Мечетного городища), — писал он, — на восточном берегу Волги сохранились развалины татарских городов: а) у сел Верхнего и Нижнего Погромного; б) у истока Ахтубы; в) у села Безродного на Ахтубе; г) у села Заплавного… по всей видимости, и на острове Денежном». Тут же приводился план городских поселений, существовавших в окрестностях Царицына.

У села Безродного на схеме отмечены два таких городка: одно на берегу Волги, другое — примерно там, где строители проложили траншею. Значит, находки золотоордынской керамики — не случайность и тем более не мистификация: был, стоял здесь древний город!

Вероятно, он не поражал купцов и путешественников своим великолепием, но согласимся с тем, что он был необходим на долгом караванном пути и исправно служил не только степнякам–кочевникам, но и торговым людям. Недаром Тамерлан не пощадил и его…

И еще, немаловажное: здесь бывали русские люди. О том говорят находки русских монет, да и не обойти его им было на скорбном пути на поклон и милость очередному золотоордынскому хану…

Следует отметить, что позднее в книге Баллода «Старый и Новый Сараи» мне встретилось описание исследователя XIX века Леопольдова, которое нас несколько озадачило. Оказывается, городских поселений вдоль Ахтубы насчитывалось немало!

«Начинаясь подле Безродного, тянутся развалины верст на 70 по самому гребню сырта до села Пришиба, — писал он. — Развалины сии то часты, то редки, то велики, то обширны, то малы, то незначительны… Далее, от села Пришиба, через город Царев, почти до деревни Колобовщины, видны на пятнадцать верст развалины почти сплошные и большей частью огромные. Это остатки бывшего города (Нового Сарая)».

Безусловно, свидетельство Леопольдова представляет большой интерес, но обесценивает ли это находки близ рынка? Думается, — нет. Более того, будущим исследователям остается немалое поле деятельности по восстановлению хотя бы приблизительно мест и контуров средневековых поселений на важнейшей торговой магистрали, получившей в истории народов весьма многозначительное и почетное название «древнего шелкового пути». А много ли, если признаться, мы знаем о нем?

…Стояли, множились, процветали древние степные города со своей неспокойной и суетной жизнью. Но зададимся вопросом: почему время не пощадило их? Почему лишь крошево посуды, кирпича да унылые «поля бугров», поросшие полынью и перекати–полем, остались на месте некогда шумных селищ? Ведь дворцы, минареты, медресе, воздвигнутые в тот же период в городах Средней Азии, дошли, сохранились до наших дней?