Истинный мудрец - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 34

Вам следует помнить: я все говорю и говорю с вами; разговоры эти -лишь подготовка почвы, чтобы однажды я смог пробудить вас и подвести к моему окну.

Так что, все усилие должно быть направлено к этому: как видеть. Все усилие должно быть направлено к этому: как увеличить количество и качество видения, как все существо свое сделать глазами.

Бога не надо искать. Надо создать видение.

Когда празднество окончилось, рабби из Могельника стал танцевать вокруг стола и тихо петь...

Что-то произошло, что-то необычайно важное. Только пением можно выразить свою благодарность. И даже это — "потихоньку": громко было бы вульгарно. Проникло что-то из неведомого; нечто запредельное стало видимым. Можно только тихонько напевать. Само это так значительно, так священно, что идут осторожно, как в зимнюю бурю, или как бы боясь врагов. Колеблются. В этом смысле — "стал тихо петь".

"Святой старец, наш брат..."

Будда, Христос — святейшие, но все же нам братья. Как это красиво. Пусть Будда превзошел все и стал Богом, но он остается нам братом: он был частью нас. Он шел по тому же пути; он пробирался наощупь в той же темноте. Он из нашей семьи. Он стал святейшим: "святой старец, наш брат".

Бог так далеко. Он — святое святых. Неподобающе было бы называть Бога "нашим братом". Вот почему между тобой и Богом есть что-то непреодолимое, бездна. Моста нет. Только Будда или Иисус становится мостом: мост соединен и с тем и с этим берегом.

Иисуса называют "Сын Божий" и "Сын Человеческий". Он и то и другое. Сын человеческий, наш брат — сын Божий, святой старец. У моста два конца. Один принадлежит нашему берегу; второй принадлежит другому берегу. Вот почему Учитель важнее даже Бога.

Несколько дней назад я говорил о женщине-мистике Сахайо.

Она говорила: "Я могу оставить Бога, но я не могу оставить моего Учителя, ведь Бог дал мне только этот мир, узы. Учитель дал мне свободу, дал мне самого Бога. Я могу оставить Бога, но я не могу оставить моего Учителя. Я могу отречься от Бога, но не могу отречься от моего Учителя". Очень важное утверждение. Великое утверждение любви и понимания!

Бог так далеко. Иисус -и то и другое: далекое и близкое. Бог может быть только целью, Иисус -и то и другое: путь и цель. Как можно достичь цели без пути? Цель повисает в пустоте. Не будет никакого моста, чтобы ее достичь. Иисус -и то и другое: и цель, и средство. Сын Человеческий и Сын Божий.

"Святой старец, наш брат, показал мне свет".

Что за свет показал он? — Свет, который приходит при ясных глазах; свет, который приходит с пробуждением видящего; свет, который приключается, когда вы становитесь наблюдающим. Не то чтобы он что-то показал! Он просто показал вам вашу способность видеть: показал, что даже Бог возможен, если правильно видеть.

"Ты .видишь?" Если ты видишь, все возможно. Если не видишь, ничего. не возможно. Возможность открывается с открытием глаз.

"Святой старец, наш брат, показал мне свет. Велик свет, что он показал мне".

Но он ни на единое мгновение не забывает, что этот свет — свет, который ему показали. "Я еще не видел его. Это еще не мое достижение. Он одолжил мне свое видение. Это его сочувствие, сострадание, любовь. Он поделился. Он подозвал меня к своим глазам, своим окнам; я заглянул через них. Он показал мне свет. Велик этот свет! Велика эта молния! Он показал мне, но это его. Я благодарен, я растроган и благодарен за такую его любовь и доброту".

"Но кто знает? Кто мает, сколько лет должно пройти, сколько мы должны еще спать, грежде чем он придет к нам, прежде чем он придет к нам?"

Он понимает, что при озаряющем свете молнии он что-то видел. Но кто знает, когда займется заря? Кто знает, когда придет рассвет и настанет утро? На самом деле, тут-то и вспыхивает жажда. И жажда эта в этом пении. Вспыхивает голод.

"Он показал мне свет. Велик свет, что он показал мне".

Да, впервые — неудовлетворенность: "Свет есть, и мне надо достигнуть его".

"Но кто знает?" Кто знает, сколько же лет должно пройти..." чтобы этого достичь, чтобы это заработать, чтобы сделать это своим собственным?

Может быть, понадобится длительное странствие. Но теперь вспыхнула жажда. Каким бы долгим ни был путь, можно все равно петь. Это есть — это уж известно наверняка.

Тогда время не так уж важно. Можно петь, не переставая. Раз вы знаете, что это есть, ждать можно бесконечно.

Вы не можете ждать по той причине, что в глубине души вы не вполне уверены, что это есть. Спокойствие трудно, потому что вы думаете:" Может быть, этого нет? Может быть, я трачу жизнь понапрасну?" Ваше нетерпение есть не что иное, как ваше сомнение. Вера — это терпение; сомнение очень нетерпеливо.

Много раз вы думали, что нетерпелива ваша вера. Вы ошибаетесь. Много раз вы думали: "Мое нетерпение говорит лишь о великом моем желании и стремлении". Вы неправы.

Нетерпение говорит лишь о том, что вы не согласны терять время, потому что в глубине души вы боитесь, подозреваете: "Может быть, все это просто глупость? Бога нет. Истина? — Кто знает, есть ли она? Жизнь вечная — может быть, просто желаемое. Что-то после смерти? — Может, просто искусная выдумка ума? Пережить смерть? Принять смерть? Жить со смертью? Быть может, все это умствование и тонкая ловушка?"

Но раз увидев свет... даже чей-то свет, который ваш путь осветить не может, но может дать вам веру. От Учителя не получают мудрость. От Учителя получают веру.

Но к вам должна прийти вера. Когда вы будете готовы, она придет. Никто другой не может дать вам истину.

Но веру может дать достигший в его ауре, аромате, климате — вера заразительна, вы можете подхватить ее.

Если вы близки ко мне (близки не только физически), открыты, доступны мне, рано или поздно случится это, единственно возможное: это и будет вера. Но веры недостаточно. Я не говорю, что вера и есть цель. Но без веры нет цели. Вера — это начало, семя. Когда семя у вас в руке, недалеко и до дерева. Оно уже началось. Оно уже на подходе.

"Велик свет, что он показал мне. Но кто знает?" — Возникла тоска и стремление.

"Но кто знает, кто знает, сколько лет должно пройти... "

Но пройти они могут в песне и танце; но пройти они могут в вере и надежде; пройти они могут в ожидании. И это ожидание не будет ожиданием Годо! Потому что возникла вера. Теперь же то, что вы не знаете, кого ждете, вы точно знаете, кого ждете! ы больше не ждете Годо! Вы ждете Бога. И в этом вся разница между Годо и Богом.

Годо — нечто обещанное вам вашим же умом. Бог — сверкнувшее через того, кто знает. Бог — это вера; Годо — вера. Годо — от священных текстов и учителей; Бог — от Учителя.

"Кто знает, сколько лет должно пройти... "

Но теперь можно ждать. На самом же деле ожидание становится глубоким восторгом. Когда вы знаете, что нечто должно произойти и излиться на вас, вы ждете с таким восторгом покоя... Позвольте воспользоваться парадоксальным термином "восторг покоя". Восторг присутствует каждое мгновение, но он абсолютно спокоен; гигантский резервуар тоски и стремления без малейшей ряби, ведь даже малейшая рябь может помешать и испортить.

Ждут расслабленно и напряженно. Трудно это объяснить. Расслабленно и напряженно, и то и другое. Напряженно: что-то должно случиться. Расслабленно: случиться это может только, когда вы расслабленны.

Один немецкий мыслитель, Херригель, изучал в Японии искусство стрельбы из лука у большого Мастера. Три года он старался, как проклятый, и у него ничего не получалось — западному сознанию очень трудно понять восточное: они функционируют на совершенно различном уровне.

Западный ум логичен — восточный ум алогичен. Быть может, не нелогичен, но алогичен.

Херригель полностью изучил искусство стрельбы из лука. Он поражал сто целей из ста. Но Мастер был не доволен. "Ты все еще не обрел верной позиции".

А что такое верная позиция? Верная позиция — это, когда вы натягиваете тетиву, ни одна мышца ваша при этом не напряжена. Но это же абсурд. Ведь при натягивании тетивы мышцы неизбежно напрягаются. Но они должны быть расслаблены. Херригель не раз подходил и трогал мышцы Мастера, когда тот натягивал тетиву: -все его мышцы были расслаблены, как рука ребенка, — ни малейшего напряжения.