Паутина Лайгаша [=Ворон] - Браславский Дмитрий Юрьевич - Страница 53

– Угу, так я и поверила, что паладины лишь тем и занимаются, что кормят грудью всех сирых и убогих, – не отступала Бэх. – А мечом, по всей видимости, мух от них отгоняют.

Лентал усмехнулся.

– Почему обязательно паладины? Ашшарат не первый раз удостаивает меня такой чести, но в остальное время… А меч – меч тоже в дороге лишним не бывает. Лихие люди, дровосеки опять же…

– Не хочешь говорить – не надо, – обиженно вздернула подбородок Бэх. – Только нечего из меня дурочку делать. Торреру свои сказки рассказывай!

– Кстати, о Торрере, – Лентал был рад возможности сменить тему, – никак не пойму, что вы все к нему привязались? Я бы на его месте и часа не выдержал с этими вашими шуточками-прибауточками. Ну, буквально каждый подколоть старается. Отличный деревенский паренек, даром что эльф, мечами орудует за троих, сам видел. Что плохого-то?

– А что это ты вдруг Торрера кинулся защищать? – удивилась Бэх. – Думаешь, он тебя поблагодарит за это? Да ничего подобного! Он и так уверен, что он – самый распрекрасный-замечательный из всех живущих в мире эльфов!

– И много эльфов ты видела, чтобы быть уверенной в обратном? – вопросом на вопрос ответил Лентал. – Если двоих, из которых один – лунный, то, может, Торрер и не далек от истины. Да такого воина где хочешь с руками оторвут!

Бэх хотела было возразить, но вместо этого рассмеялась.

– Слушай, и умеешь же ты зубы заговаривать! Если мне не изменяет память, две минуты назад мы говорили совершенно даже не о твоем ненаглядном Торрере, а совсем о другом, хотя и не менее могутном воине.

– А что о нем говорить, – удивленно поднял брови Лентал, – если этот другой что в бою, что не в бою всегда имеет поддержку своей богини? Которой лишен … ну, скажем, тот же Торрер.

Бэх возмущенно сжала кулачки, покраснела и попыталась взять себя в руки. Но понимая, что ей это сейчас вряд ли удастся, ускорила шаг и присоединилась к остальным.

Дорога тяжело вскарабкалась на холм, который, пожалуй, уже можно было назвать скорее горой, и перед талиссой открылось широкое, уходящее далеко вниз, затянутое туманом ущелье.

Переброшенный через него мост неожиданно оказался удивительно изящным. Каменная вязь перил и перекрытий была настолько воздушной и так продуманно вписывалась в пейзаж, словно составляла единое целое с обеими горами, которые соединяла.

Мэтт даже замер от изумления:

– Да прихлопни меня Крондорн, если это не наша работа!

– Гномам-то что тут было делать? – не поверил Торрер. – Слышал я как-то, сколько вы берете… Я еще понимаю, на дворец потратиться или на тот же мост, но в столице. А здесь? На глухой дороге, в стороне от всего и всех…

– Хочешь сказать, что я не узнаю руку гномов? – набычился Мэтт.

– Мэтти, давай с другой стороны, – мгновенно встал между ними мессариец. – А зачем бы твои сородичи могли возвести здесь этот мост?

– Всяко бывает, – раздумчиво произнес гном. – Крепостица какая неподалеку была, где правитель любил останавливаться, – вот и решил свой взор потешить. Мосту-то не один год, сам видишь. Или, к примеру, купцов надумали приманить – надо же своим богатством пыль в глаза пустить. Дескать, если даже мосты у нас такие…

Подобрав камешек, Макобер подкинул его на руке и отправил в ущелье.

– Один, два… десять… двенадцать… двадцать… тридцать…

Мессариец растерянно посмотрел на остальных. Никто из них не слышал, чтобы камень достиг дна. Может, конечно, на мох упал…

– Ничего себе пропасть… Ну что, перебираемся?

И пока Баураст спешивался и брал ослика под уздцы, мессариец первым подбежал к мосту и осторожно потопал по нему ногой.

– Да, на века сложено…

– Знамо дело, гномы иначе не строят! – Мэтт гордо окинул взглядом все сооружение, точно здесь была частица и его собственного труда.

– Знамо дело, – охотно польстил ему мессариец.

Один за другим друзья вступили на мост. Древнее строение даже не шелохнулось.

– Или, скажем, путь при случае разорвать хотели, – Мэтт все еще продолжал размышлять над вопросом мессарийца. – Да так, чтобы до поры никто ничего не заподозрил.

– Путь разорвать? – заинтересовался Макобер. – А в чем тут хитрость-то?

– Хитрость невелика, да ты поди о ней догадайся! – ухмыльнулся Мэтт. – На самом деле все просто. Оставляют в нескольких местах небольшие полости, закладывают туда смесь толченого кревиса с майронгом…

– И что? – мудреные слова не говорили мессарийцу ровным счетом ни о чем.

– Потом чародея зовут, знамо дело. Так что в нужный момент достаточного одного заветного слова…

– Бегите! – громкий крик Лентала многократно отразился эхом от стен ущелья.

Но паладин опоздал.

Расколовшись от оглушительных взрывов сразу в нескольких местах, мост рухнул в пропасть, увлекая их за собой.

Человек медленно приоткрыл глаза, надеясь, что дурной сон послушно рассеется.

Темнота.

Он осторожно ощупал ложе.

Все тот же жесткий топчан.

Спустив ноги на пол, он вытянул руки перед собой и сделал несколько шагов.

Пальцы наткнулись на холодный, безучастный камень.

Где-то здесь должна быть свеча. Нащупав лужицу воска с застывшим в ней фитильком, он понял, что остался без света.

Придется с этим смириться, огнива все равно нет.

Позади раздалось покашливание, скрипнула дверь и по глазам ударил свет от факела, поднятого над головой худого сгорбленного старика, одетого в потертый серо-стальной плащ.

Человек вздрогнул.

– Хозяин просит вас пожаловать к нему в кабинет.

Он ожидал, что голос старика окажется противным и скрипучим, но тот, напротив, был на удивление ясным и сильным.

Слуга? Тюремщик? И если слуга, то чей?

Вопросы толпились в голове, и каждый спешил вырваться наружу первым. Кто он? Что он здесь делает? И что, во имя всех богов, напоминают ему эти серо-стальные одеяния?

Человек попытался улыбнуться, но распухшие губы не слушались. Просит… Как будто он может отказаться.

– Ваша одежда, мессир.

Мессир… Не «милорд», не «господин барон», не «мэтр», не «монсеньер». Хоть бы одну зацепку…

Старик сделал шаг в сторону, и в комнатку, старательно отводя взгляд, протиснулась смущенная миловидная девица. Оставив на топчане стопку одежды, она поторопилась выскочить наружу, словно он был драконом или людоедом.

Ладно, разберемся.

Человек оделся. Куртка, штаны, невысокие сапожки. Все обычное, безликое, такое же, как и это равнодушное «мессир».

На всякий случай он сунул руки в карманы. Пусто.

И все же он почувствовал себя увереннее. Тошнота временно отступила, затаилась где-то глубоко внутри.

Он помнил, что совсем недавно был на грани безумия. Но сейчас это и в самом деле представлялось ему лишь дурным сном.

– Следуйте за мной, мессир.

Старик повернулся к нему спиной и, не оборачиваясь, двинулся по коридору. Значит, его даже не боятся.

Подавив в себе сильное желание тут же, немедленно, доказать, что его тюремщикам следовало бы вести себя поосторожнее, он побрел следом. Потом, преодолевая боль в каждом мускуле, заставил себя распрямиться.

Широкая деревянная лестница, покрытая дорогим антронским ковром. Еще один коридор. И ни единого окна. Только двери. Одна, вторая, третья…

Где он – в башне? В подземелье?

Постучав в одну из дверей, старик широко распахнул ее, не дожидаясь ответа, и сделал приглашающий жест:

– Прошу вас, мессир.

Наверно, все же слуга. Для тюремщика слишком вежлив.

Полутемную комнату освещало несколько свечей. Портьеры на окнах, еще один ковер на полу, выцветшие гобелены…

Поморщившись от незнакомого терпкого запаха, он переступил порог. Он всегда думал, что именно так – болью и безысходностью – должна пахнуть смерть. Смерть и старость.

За спиной мягко прикрылась дверь. Ничего, выход есть всегда. Даже когда положение кажется безвыходным.