Созвездие Ворона - Вересов Дмитрий - Страница 82

Продолжал он глядя, однако, не на записи Нил-Нила, а в глаза Данилы.

— Ты любишь загадки? Тайны, секреты?

Данила кивнул.

— Прекрасно! — Берч вернул ему листок. — Некоторые считают, что любопытство — женская черта. Какая глупость, правда? Любопытство присуще любому развитому уму, независимо от пола. Любопытство двигает человечество по пути эволюции. Правда, не всем удается далеко продвинуться, так что мы их слушать не станем, верно?

Данила не мог понять всего, что говорит Берч, и думал сейчас о том, что Нил-Нил ждет его в комнате. Загадка решалась довольно легко.

Берч наклонился к нему, вглядываясь в лицо.

— Есть одна вещь, которую ты должен увидеть. Непременно! Но у нас мало времени… Пойдем, обещаю, ты не пожалеешь!

Данила пожал плечами. Не доверять господину Берчу у него не было никакого основания. Он не понимал большой части из того, что говорил Берч — его английский был не настолько хорош. Но он улавливал его состояние и чувствовал, что Берч не хочет причинить ему вреда. Напротив, этот человек просто излучал доброжелательство. И еще Данила чувствовал, что у Берча есть тайна, которой он хочет поделиться с ним. Это заинтриговало его настолько, что Берчу не потребовалось прилагать больше никаких усилий.

Берч посмотрел ему в глаза и кивнул.

— Идем!

— Я должен сказать маме!

— Не беспокойся, это ненадолго. Мы только поднимемся на башню и почти сразу вернемся. Идем…

Он двинулся по коридору. Данила без колебаний последовал за ним.

Лестница уходила вверх. Обычно это место не выглядело ни страшным, ни даже мрачным. Но сейчас, из-за назревавшей грозы, здесь было особенно тихо и темно. Окна башни почти не давали света — узкие и украшенные витражами. Берч выбрал это место еще в прошлый визит. Поместье было выстроено в эклектичном стиле, оба его крыла венчали готические башни, выполнявшие скорее декоративные функции. Правда, с них открывался замечательный вид, но с годами Макс Рабе все реже поднимался наверх, а Нил-Нил — только в сопровождении кого-либо из слуг. Ради его собственной безопасности. Это были самые уединенные места в поместье, неудивительно, что Хэмфри Ли Берч присмотрел одну из башен, северную, для собственных целей. Север — сторона тьмы, а господин Берч был очень внимателен к деталям.

Он щелкнул выключателем, в башне вспыхнули светильники. Каменная винтовая лестница выглядела таинственно.

— Видишь, все замечательно! — он улыбнулся ободряюще Даниле и стал подниматься, не оглядываясь.

Он знал, что мальчик идет за ним.

На мгновение он задержался у окна, чтобы взглянуть на океан. Он чувствовал его ритм, его силу. Где-то совсем рядом, дыша в том же ритме, ждал другой океан. Там, где он станет всесильным, отвергнув человеческое естество вместе с физической оболочкой. Но чтобы проследовать до конца, ему нужен был этот мальчик. Тот, кто осветит долгий путь к престолу Тьмы, тот, кому хватит силы разогнать тени на их пути…

— Будет интересно! — пообещал он, не чувствуя за собой никакой вины.

Там, в темноте, переступив невидимый порог, они должны оставить все воспоминания. Непентес, напиток забвения, воды Леты… И не останется ничего, о чем стоило бы жалеть.

— Ты поймешь все сам! — пробормотал Берч. — Сейчас, сейчас…

С юношеской резвостью он взбежал по ступенькам.

Мальчик спешил, перескакивая зараз несколько ступенек. Если бы он мог читать мысли, то мысли господина Берча повергли бы его в шок. Он увидел бы вечную тьму и океаны Огня. Туда, туда стремился Берч, там они останутся вдвоем перед Вечностью. Раз ступив во тьму, они уже не будут прежними.

Данила удивленно взглянул на Берча. Он совершенно запутался и не мог понять, что происходит. Внезапно улыбка исчезла с лица Берча, он отвернулся и взглянул в окно. Голос его снова приобрел сухие нотки.

Берч закрыл ненадолго глаза и глубоко вздохнул. Ему предстояла последняя, самая сложная часть…

— Мы останемся ненадолго здесь, в темноте! — прошептал он доверительно. — Если ты не против? Конечно, ты не против. Будет очень интересно. Только ты и я. И она…

— Кто? — спросил Данила.

— О, у нее нет имени, нет названия, и мне вряд ли удастся объяснить тебе, что нам предстоит сейчас увидеть. Это нужно почувствовать, у него нет и не может быть определения…

— Почему тогда вы говорите «она»?

В голосе его не было страха, это понравилось Берчу. Может быть, потому, что сам он ощущал страх. Немного, совсем немного этого почти забытого им чувства жило, оказывается, где-то в глубине души. Неприятное открытие накануне великого перехода. Еще вчера, размышляя о том, что предстоит сделать, он поражался собственному хладнокровию. Впрочем, достаточно было подумать о том, что ждет его в итоге, и страх исчез бесследно.

— Мне нравится думать об этом, как о женщине… Невесте или, может быть, матери, — признался он доверительно. — У вас, у русских, смерть женского рода… ты думал когда-нибудь о смерти и жизни? Дети редко думают о таких вещах, но помню, меня всегда интересовало, что там — после смерти… Тебе не интересно?

— Разве это дано кому-нибудь узнать при жизни? — спросил Данила в ответ.

Берч обернулся на ходу — они поднимались по лестнице, и в глазах его мелькнул огонек.

— А это как постараешься! — ответил он.

Его походка изменилась, стала припрыгивающей, Данила едва поспевал за ним. Мелькнула мысль — что-то не так! Нужно вернуться назад, к свету, к Нил-Нилу, к матери и Никите… Почему он вообще пошел с этим странным человеком? И куда они идут?

Он обернулся, но путь назад казался еще страшнее, чем все, что могло ждать их впереди.

— Я хочу назад! — сказал он прерывающимся голосом. — К остальным!

— Скоро мы все будем вместе! — пообещал Берч. — Очень скоро. Ничего не бойся…

За тысячи миль от Танафоса, в далекой Америке, в поместье Менассе, миловидная баронесса смотрела в окно, подпершись тонкой ручкой, подобно томным героиням галантного века. Здесь уже наступало утро. Ветер шевелил листву. Ветер приносил радостную весть. Она умела распознавать добрые и дурные знаки в его шелесте, звезды и сны говорили о том, что их на этот раз ждет удача. Прошедшая ночь была звездной, Ребекке Менассе-Берч не спалось, она разговаривала со звездами, как с живыми существами, и они отвечали ей. Когда-то все небесные светила считались живыми одушевленными существами, ведь они движутся по небесному своду, а движение значит жизнь. И как может быть неживо то, что дает жизнь другим.

Она чувствовала, что Берч не вернется из своей поездки. Но это не печалило ее — он будет ждать ее на другой стороне, ее супруг, чтобы она заняла место рядом с ним. Когда все закончится, время не будет больше иметь значения.

«Не смертно то, что не живет. Со смертью времени и смерть умрет».

Она слышала его шаги вверх по лестнице и чувствовала руку ребенка, сжимающую его руку. Сам Берч не ощущал ее пристального внимания. Его мысли были сосредоточены на грядущем.

Весь вечер Никита был не в состоянии отвлечься от мыслей об умирающей Анне Давыдовне. Подключиться к разговору никак не мог и, в конце концов, извинившись, поднялся наверх. Занаду казалось пустынным. «Дворец спящей красавицы, не иначе», — подумал Никита. По дороге он посмотрел в окно, к Занаду приближались грозовые облака, и не было в них ни малейшего просвета. Обложили! У природы, впрочем, нет плохой погоды.

— Кажется, дождь собирается! — сказал он себе по-виннипуховски и остановил жестом появившуюся в коридоре служанку. Это была степенная пожилая женщина, напоминавшая ему некрасовских крестьянок. Такая и коня на ходу остановит, и в горящую избу войдет. Только, поди, не найти таких сейчас на Руси, остались только в укромных уголках, вроде этого. Как в заповеднике. Русская, только вот имя забыл. Лиза, Зина. Точно, Агаша.

— Вы не знаете, где Данила?! — спросил он.

— Он пошел с господином Берчем! — служанка закатила глаза с таким видом, словно господин Берч успел порядком ей опостылеть.