Созвездие Ворона - Вересов Дмитрий - Страница 50

Нюта презрительно поджала губы. На великого специалиста по африканской охоте Нейдер мало походил, скорее, на тех, тоже хрестоматийных, пьянчуг, что протирали штаны в здешних барах с начала освоения Африки, заливая доверчивым приезжим о своих великих подвигах.

Место падения метеорита, как и обещал Нейдер, охранялось. По периметру были протянуты красные ленты, почему-то напомнившие Павлу советский Первомай. Въелось красное в память — архетип сознания, не выбьешь ничем. Ленты трепетали на ветру, за лентами в палатке обнаружился солдат. Последние несколько часов он провел в объятиях Морфея, и только шум подъезжающего джипа заставил его вылезти наружу. Это было ясно и по его помятой форме, и по не менее помятой физиономии. Впрочем, упрекать его было особенно не за что. На яму, оставшуюся от падения, никто не претендовал. Павел про себя досадовал, что местные власти проявили столь усердное рвение Это могло привлечь дополнительное внимание конкурентов. Того же ГРУ. Забавно судьба играет людьми, вот и «родное отечественное» ведомство, распростершее крылья над всей планетой, — крылышки летучей мыши, — кстати, на гербе их эта тварь, — стало его противником.

Павел огляделся. Агентов ГРУ поблизости не наблюдалось, местность вообще была безжизненной и просматривалась на несколько километров во все стороны.

Солдат доложил, что за смену никаких происшествий не было, покосился на Нюту.

— Прилетел оттуда, — счел нужным пояснить Нейдер и ткнул пальцем куда-то на северо-восток.

Павел подошел к краю кратера с той стороны, где спуск был более пологим, и стал осторожно спускаться по осыпающейся стенке. В том, что касалось его проекта, это место представляло мало интереса. Песок, кое-где спекшийся в черную остекленевшую лаву, едва ли приобрел какие-то уникальные свойства в результате метеоритного удара, тем не менее, следовало взять образцы для последующих лабораторных анализов. Павел сделал знак — и Нюта заскользила вслед за отцом. Нейдер остался на краю, сняв шлем, он вытер капли пота — солнце еще не пекло по-настоящему, но тучному капитану уже было жарко.

— Дыра, и больше ничего! Извините, — сказал он Нюте, прикинув, что американка может что-нибудь не так понять.

Они же там все нервные в своей Америке. Нейдер много об этом читал. Стоит подать даме руку или уступить место, вот вам уже и причина для судебного процесса по поводу половой дискриминации. Нет, ребята, Джон Нейдер не поедет в Америку. Здесь и умрет. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы капитана отличала какая-то особенная галантность. Тем не менее, он подал руку Нюте, помогая выбраться из кратера. Она поблагодарила и поправила ремни фотокамеры — снимки, сделанные ею, должны были присоединиться к обширной коллекции, уже полученной в Ред-Роке, ну и себе кое-что на память, конечно.

Павел еще немного побродил внизу, всматриваясь в землю, словно в ней могло скрываться что-то действительно важное. Сокровища древних царств, стертых временем с лица земли. Он вздохнул, улыбнулся и поспешил присоединиться к дочери. Оставлять ее одну в компании этих солдафонов не хотелось. У Джона Нейдера был вид человека, который способен и на сальности.

— Ну-с, ваше заключение, док? — крикнул капитан. — Можно эту лавочку сворачивать? У меня и так дел по горло!

— Это не мне решать! — Павлу пришлось его разочаровать. — Но не думаю, что здесь осталось что-нибудь интересное…

— Сомневаюсь, что здесь оно когда-нибудь было! — сказал Нейдер. — Ну, поехали, док, пока солнце не припекло. Здесь вам не Майами, честное слово. Черным проще, они привыкли, на них не смотрите!

Павел увидел, как Нюта нагнулась, чтобы поднять какой-то заинтересовавший ее предмет, потом поднялась и улыбнулась ему через плечо. С каким-то восхищенным удивлением он подумал о том, что дочь превратилась в настоящую красавицу.

Нюта показала ему бутылочный осколок.

— Суровая рука цивилизации добралась и сюда…

— Вы бы поосторожнее, — заметил Нейдер, — порежетесь, заражение… А я окажусь в результате виноват!

Стрелок стоял среди деревьев на холме. Деревья были словно поражены какой-то болезнью, их стволы были перекручены самым немыслимым образом. На самом деле так и было задумано матушкой-природой. На стволах прятались маленькие изумрудные ящерицы, которые попрятались при его приближении. Помимо ящериц имелось множество насекомых — место было не ахти с точки зрения комфорта. Однако стрелок искал не комфорта. Это место идеально подходило ему, потому что с этой точки просматривалась дорога, в то время, как он сам оставался недосягаемым для чьих-либо взглядов. Он внимательно осмотрелся, чтобы убедиться, что среди гадов нет ядовитых и, не обнаружив таковых, устроился поудобнее, ожидая свои жертвы. У него не возникало никаких романтических ассоциаций — хищник, поджидающий жертву, и тому подобное. Он просто делал свою работу. На его счету было немало жертв, но он был профессионалом и не страдал угрызениями совести и ночными кошмарами. И психоаналитик ему понадобится еще не скоро. Совесть его была спокойна — если бы не эта работа, ему пришлось бы влачить довольно жалкое существование. Он умел только убивать. Делал это чисто и красиво. Любой из его выстрелов был достоин отдельного фильма. Выбор пал на него, потому что он был не только превосходным убийцей, но и обладал прекрасной способностью к мимикрии. Почти как те ящерицы, что были вспугнуты им сейчас. Только прикрываться ему приходилось не листьями и ветками — обычно он работал в городе. Там от него требовалось выглядеть мирным обывателем.

Сейчас он предпочел обойтись без маскировки — никаких листьев на каске, камуфляже. Высокие сапоги, которые должны были защитить его от укусов змей или насекомых. Плащ был свернут и упакован в сумку — он знал, что ничего нельзя оставлять просто так, в сверток могут заползти скорпионы. Стрелок предпочел экипировку обычного охотника. Такие попадались здесь, несмотря на отсутствие потенциальной добычи. Наносить на лицо краску ему не требовалось — он был черным, почти таким же черным, как местные, только родился и вырос на другом континенте и здешние жители были ему столь .же чужими, как эскимосы или австралийские аборигены.

Несмотря на близость военных, стрелок не опасался, что они помешают. Он уже хорошо изучил распорядок, которого придерживаются на базе.

В его распоряжении была швейцарская винтовка. Швейцарское оружие надежно так же, как швейцарские часы. И лицензия на охоту. Лицензии давали без проблем, поскольку редких животных в этих краях давно уже не осталось. Он прикрепил к винтовке оптику. Осмотрел окрестности. С этой штукой можно было запросто подстрелить муху на придорожном камне, вон там, на повороте дороги.

Были и сошки, но он предпочел пристроить ствол на одну из веток, в том месте, где она сходилась со стволом. Ветка не пружинила, обзор был великолепный.

Глубокий вдох. Кровь наполняется кислородом, дрожание оружия в руках на несколько мгновений прекращается совершенно. Впереди на дороге показалась машина — та самая. Движение здесь было не слишком оживленным, — стрелок улыбнулся, — за все время, пока он здесь, никто не проехал и не прошел мимо. В прицел можно было разглядеть головы людей, сидевших впереди.

Их инструктор вместо мишеней использовал тыквы, в которые вставлял пакеты с бычьей кровью. От выстрела тыквы разлетались, кровь брызгала во все стороны. Новобранцев иногда тошнило. Зато потом они были готовы ко всему. К тому, что их мишени — живые люди, а не деревянные силуэты… Они были готовы убивать. Ради этого все и делалось.

Павлу показалось, что его стегнули раскаленным прутом. Пуля задела плечо. Кровь потекла по руке, пропитала рубашку. Водитель повалился на колени Нейдера, заливая его своей кровью. Машину повело в сторону. Павел действовал инстинктивно — перегнулся через сиденье водителя и, схватив забрызганный кровью руль, повернул его в сторону, пытаясь вывести машину назад, на дорогу. Лес впереди неумолимо надвигался на них. Окровавленный руль выскользнул из его пальцев, когда машина налетела на какое-то препятствие, должно быть, камень.