Современная американская повесть - Болдуин Джеймс - Страница 41

Давали за него кто двадцать, а кто и шестьдесят долларов — до семидесяти, которые предложил О’Брайен под свежим впечатлением от налета, не доходило. Сам О’Брайен в торгах уже не участвовал, проиграв почти все свои семьдесят долларов в покер в одном из пулеметных гнезд. Покер остался чуть ли не единственным развлечением, и, поскольку ясно было, что в ближайшее время деньги тут никому не понадобятся, почти все, кто их имел, играли; а молодой лейтенант, командовавший позицией, был не в силах это прекратить. Как правило, выиграв приличную сумму, человек первым делом шел к Масту и предлагал продать пистолет. Маст, конечно, всем отказывал.

Что же касается двух покушений на кражу, Масту, к счастью, удалось их сорвать. Первое произошло на третью ночь после налета. Кобуру с пистолетом и пояс Маст клал под голову вместо подушки; сон его, беспокойный от бьющего в уши ветра, был нарушен тем, что пояс с кобурой медленно поползли из-под головы. Он поймал их, ухватился покрепче, рванул и отнял пистолет. Но когда поднялся, то смог разглядеть в безлунной тьме только согнутую спину убегавшего — шаги его были не слышны, потому что их глушил тугой ветер. После этого он решил спать, не снимая пояса. А еще через две ночи, когда кто-то, чью спину он тоже успел разглядеть, но не узнал в темноте, попытался вытащить пистолет из кобуры, он стал засовывать его на ночь за брючный ремень, под рубашку, под застегнутую куртку, под пояс с обоймами. Это причиняло неудобства во сне, но спать на Макапу было и так по меньшей мере неудобно, и он не огорчался. Пистолет принадлежал ему, и Маст не намерен был с ним расставаться.

Интересно было поразмыслить, почему все так тянутся именно к этому пистолету, и Маст размышлял — изредка. Иметь пистолет, конечно, хочется всем и всегда, но тут, чувствовал Маст, случай особый. Однако работа, которая длилась весь день, ночная борьба с бессонницей, а главное, охрана пистолета — все это отнимало столько сил, что было не до размышлений.

Понятно, многое объяснялось тем, что пистолет неучтенный, непрописанный. Все солдаты пулеметного взвода на Макапу тоже ходили с пистолетами, но те были выданы, и украсть их никто не пытался. Это не имело смысла — их номера регистрировались. А поскольку Маст свой купил (Купил? Да! Купил! Точно купил!) и нигде за него во расписывался, он был незарегистрированным; поэтому, у кого он в руках, тот ему и хозяин.

И все же, кроме этой, очень существенной стороны, определенно было что-то еще, что-то, ставившее Маста в тупик. Все как будто помешались на его пистолете. И Маст не мог этого объяснить, не мог понять.

Маст одно знал: какое чувство испытывает он сам от обладания пистолетом. Чувство успокоения. И ночью, когда он лежал, завернувшись в оба одеяла и полупалатку, и камни вдавливались ему в бока, в ребра, а ветер бил по ушам, и весь день, когда от бесконечной возни с непослушной колючей проволокой до плеча немели руки, пистолет успокаивал его. Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Посоха у него, может, и не было — разве что винтовку назвать посохом, — но у него был пистолет. Залог спасения. Однажды он спасет его. Он порождал могучее чувство личной защищенности. Маст даже представлял себе эту сцену: лежит один, раненный, винтовка потеряна, идти не может, и с занесенной саблей надвигается японский майор, чтобы развалить его надвое — вот тут пистолет и спасет его. Весь мир летел вверх тормашками; но если бы только сохранить пистолет, удержать при себе этот прекрасный, вороненый, беременный огнем инструмент спасения, — тогда, может быть, он сумеет остаться в живых.

Первое открытое покушение — в отличие от прежних, тайных, — совершил все тот же большой, темноволосый косноязычный ирландец О’Брайен, который пытался купить у него пистолет в грузовике. Произошло это ночью, примерно через неделю после налета, когда оба они, Маст и О’Брайен, стояли на часах. Угроза высадки японцев еще не миновала, и все были напряжены.

В каждой огневой точке — «норе», как их быстро прозвали, — всю ночь хоть один человек обязательно нес дежурство и до рези в глазах вглядывался в темное море под скалой, напрасно пытаясь различить там японское десантное судно. Из-за того, что позиция была уязвима с суши, кроме этой охраны, кругом выставляли еще часовых.

О’Брайен, который был из другой «норы», в эту ночь оказался его соседом по посту, и за два часа они несколько раз сходились и разговаривали, стоя на пронизывающем, тугом ветру. Во время одной из таких встреч им обоим показалось, что сквозь гул ветра они услышали посторонний звук — как будто упал камень.

— Это что? — прошептал Маст. — Ты слыхал?

— Ага, — шепотом ответил О’Брайен. — Ага, слыхал.

Оба пригнулись, стали слушать, но больше ничего не услышали. Луны не было, тьма была кромешная, но они знали местность. Скала, где они стояли, кончалась метрах в десяти, там шла изгородь, отделявшая каменистый мыс от поля с топким слоем почвы и редкой травой; поле принадлежало белому предпринимателю и служило пастбищем, а распоряжался там старательный, молчаливый японец. Слева, за изгородью, каменный мыс круто поднимался и переходил в невысокую гору; справа поле отлого спускалось к шоссе.

Маст показал туда, где начинался подъем.

— Вроде там шумело, — шепотом сказал он, и ветер сорвал слова прямо с губ.

— Ага, — прошептал О’Брайен без особой бодрости. — Точно.

Они опять прислушались.

— Ну, что будем делать? — наконец прошептал Маст.

— Не знаю, — прошептал О’Брайен. — А ты как думаешь?

Маст был изумлен. Большой, воинственный О’Брайен, которого Маст не раз видел в тяжелейших драках, спрашивает его, что делать. Ему это порядком польстило.

— Мы не можем разойтись по постам, пока не разберемся, в чем дело, — решительно прошептал он и вытащил пистолет. — Правильно я говорю?

— Пожалуй, — без энтузиазма согласился О’Брайен. — Но как это сделать?

Маст осторожно оттянул затвор и дослал патрон. Он поставил пистолет на предохранитель.

— Ты поосторожней со своей дурой, — нервно прошептал О’Брайен.

— Ладно, — пообещал Маст и поймал себя на том, что сам держит пистолет довольно боязливо. На позиции было запрещено ходить с оружием на взводе, патроны могли находиться только в магазинах и обоймах, но ни в коем случае не в патроннике. И Маст чувствовал себя виноватым, словно совершил проступок, зарядив пистолет. — Может, просто корова? — высказал он запоздалое предположение.

— Не, — прошептал О’Брайен. — Их там пять было, всех увезли неделю назад.

— Тогда мне придется пойти разведать, — сказал Маст решительно. Тем не менее он испытывал такую же смутную боязнь, как в день налета, и у него опять задергались мышцы на спине. Но О’Брайену он этого не покажет. — Прикрой меня отсюда. Винтовку зарядил?

— Нет.

— Так заряди. Только поаккуратней, ради бога. Смотри, меня не подстрели.

В густой темноте их лица разделяло всего несколько сантиметров, и, хотя лицо О’Брайена явно выражало опаску, Масту показалось, что светло-зеленые глаза ирландца вдруг глянули на него с какой-то глубоко затаенной хитрецой.

— Слышь, — прошептал О’Брайен. — Дай пистолет, я схожу разведаю, а ты с винтовкой меня прикроешь.

Инстинктивная тревога за пистолет звонком отдалась по всему телу.

— Нет уж, — быстро сказал Маст. — Нет. Зачем тебе? Я сам.

— Я же здоровей тебя. Сильнее.

— Когда с пистолетом, это неважно. Давай, прикрой меня. И ради бога, не подстрели. Я, может, не сразу вернусь, если меня не будет слышно, ты не паникуй, не стреляй, понял?

— Ладно, не беспокойся, — прошептал О’Брайен. — Я буду тут, если что случится, я тебя поддержу.

Эти слова согрели Маста; он, хоть и нервничал немного, смело пополз вперед и услышал, как О’Брайен осторожно отвел затвор спрингфильда и дослал патрон.

Тревога оказалась напрасной. Перед изгородью, ожидая каждый миг выстрела в лицо и уже жалея, что не пустил на разведку О’Брайена с пистолетом, он все-таки заставил себя встать и перелез на ту сторону. Потом он минут пять ползал по полю, и жухлые стебли травы скребли его по лицу, в нос лезли семена, а роса пропитывала одежду. Он ничего не увидел и ничего не услышал. Наконец он осторожно встал, а потом открыто пошел назад к изгороди, чувствуя себя дураком, но по-прежнему опасаясь, что его подстрелит О’Брайен.