Волк. Решение - Авраменко Александр Михайлович - Страница 34

Саури зашептались, а человек мучительно копался в памяти. Какое время?! Какое?!!

Александр изо всех сил всматривался в картинку напряжённым взглядом, пытаясь понять, какая же эпоха сейчас на Земле, и вдруг… Ровный, безэмоциональный голос искина произнёс:

– Обработка файла завершена. Начинаю демонстрацию.

И тут же время рванулось, словно его хорошенько пришпорили. Статичная картинка задвигалась. Труп оказался всего лишь одним из кадров. Вот снимающая головка рванулась дальше. Конский труп. Оторванная нога с блестящей подковой, исцарапанной, в щербинках. Валяется неуклюжий, длинноствольный кинетический пистолет с большим квадратным блоком механизмов и несуразно маленькой округлой рукояткой. Рядом – оторванная кисть владельца. Чуть дальше – изуродованные останки чего-то механического. Изрезанные останки грубых колёс, обтянутых незнакомой чёрной лентой. Древний толстоствольный метатель пуль разворочен в хлам. Свисает матерчатая лента с аккуратными, поблёскивающими красноватым цветом хранилищами метательной смеси и тупыми наконечниками. На закопчённом борту видны остатки надписи: «Вся власть…», намалёванной белой краской. «Вся власть…» «Вся власть…» Что-то знакомое… Очень знакомое… Империи? Народу? Богам? Изогнутый обломок блестящего клинка, оторванного практически по рукоять… Камера скользит дальше. Ничего себе! Несуразно большая башня со скосом во всю лобовую проекцию, с торчащим из него кургузым стволом старинной пушки. Вся чёрная, в жирной копоти. Мохнатая шапка с красной полосой наискось через всю длину, со следами грязных подошв на ней… Кузнецов похолодел – начало Тёмной эпохи! Времени, когда на Русь выпали самые страшные испытания. Когда сам факт того, что империя могла восстановиться после перенесённого, сродни чуду богов! Он вскочил:

– Я знаю, какой это момент истории!

Саури заулыбались, но тут же перестали, глядя на его потемневшее от нахлынувших эмоций лицо.

– Саша? – подал голос Аррах, обеспокоенный остекленевшими глазами вождя.

Тот не двигался. Саури уже хотел было браться за аптечку, но вдруг Кузнецов шевельнулся, приходя в себя:

– Прошу прощения… Просто… Это… Самое трудное время в нашей истории. Во время неё было самое-самое. Самые кровопролитные войны. Самые большие потери среди людей, самый большой разгром нашей экономики. Словом, все самые страшные события в жизни моего народа. Ни одна другая нация Земли не смогла бы просто выжить после подобных испытаний. Кроме нас, – добавил он с гордостью.

Аррах прищурился:

– Хочешь вмешаться?

Все снова выжидающе замерли, но Кузнецов отрицательно качнул головой:

– Нет. Не полезу сам и вам не позволю. Мы можем быть всего лишь наблюдателями. Не больше. Потому что если попытаемся кому-нибудь помочь, любой из сторон, то изменим сам ход истории и… исчезнем. Навсегда. И кто знает, что произойдёт дальше во вселенной…

– А как же война? С Альянсом?! – не выдержал кто-то из саури.

– Её нет. И не будет в обозримом будущем. – Сашка горько усмехнулся. – В ближайшие десять тысяч лет – точно, девочки и мальчики. А вот когда она начнётся… – Усмехнулся очень злой улыбкой и, встав, выпрямился. – Вот тогда мы и вмешаемся.

– Но разве можно прожить десять тысяч лет?!

– Конечно нет. Но мы будем жить в наших детях и передадим им наш наказ: когда придёт время – вмешаться. На нашей стороне, естественно. Или вы против?

– Нет! Пусть так и будет!

Решение было единодушным, и это обрадовало Кузнецова. Все одобряли принятое им спонтанно решение, но, как оказалось при трезвом рассмотрении, оно было единственно верным. Выждав, когда стихнут голоса возбуждённых соклановцев, Александр произнёс:

– Думаю, в свете того, что мы выяснили, необходимо решить вопрос, как нам быть дальше…

– В смысле?

Неожиданно для всех лицо вождя стало задумчивым.

– Как-то мне не улыбается быть единственным… гхм… отцом народа… Ну, скажем, не совсем единственным, но тем не менее…

Тишина. Затем на лицах саури начала проявляться краска смущения. На что намекнул вождь клана? Кто-то из девчонок хихикнул, улыбнулся Аррах. Отвернулась потемневшая, словно дарка, профессорша.

– Аалейк… – ахнул кто-то.

– Вопрос между тем серьёзный, ююти и юили. Скоро сезон Радости…

– Айе… – протянул одинокий девичий голос с тихой тоской.

– Так что, уважаемые, нам нужно как-то найти решение. Или компромисс… – выдохнул Кузнецов, словно ныряя в омут с головой.

Антанариэль не понимала, что происходит у чужаков. Единственное, что было ясно, – что-то произошло. И явно очень важное для тех. С вечера после возвращения ушедшего два двадцатидневия назад корабля. Все чужие, в том числе и круглоухий, долго совещались за закрытыми дверями. Её, естественно, не приглашали. Зато дарка видела задумчивые лица «родственников», покинувших покои хозяина. Девушка уже привыкла считать того своим владельцем. И, откровенно говоря, радовалась и одновременно обижалась. Радовалась, что тот не обращает на неё внимания и не пользуется её телом. Обижалась, потому что тот игнорировал её. Клубок противоречий: и рада, что до сих пор над ней не надругались и не изнасиловали. И обижена как раз за это же самое. Но это всё лирика.

В общем, после доклада серой, командовавшей кораблём, хозяин потребовал, чтобы дарка явилась в его покои. Внутри всё оборвалось: неужели настал страшный час?! Но всё обошлось разговорами. Длинными и вроде бы не относящимися к Дарксании. Чужака интересовали выброшенные. Именно так называли тех, кто жил вне закона, вне государства, вне общепринятых порядков и уложений. Человек выспрашивал всё до мельчайших подробностей. Антанариэль сама знала мало, но и те крохи, что были ей известны, чужак жадно впитывал. После этого разговора дарка почувствовала себя выжатой, словно свежий фрукт после добычи сока. Закончив опрос, круглоухий усмехнулся, непонятно чему, потом разрешил ей сесть. Всю беседу дарка простояла на ногах, и это заняло не один час. Её колени дрожали, и она уже готова была упасть, сдерживаясь лишь одним упрямством. Девушка облегчённо рухнула на стул и вздохнула. Тем больше её шокировал очередной вопрос чужака:

– Устала?

Непроизвольно она качнула головой и только потом спохватилась: рабу не подобает так вести себя! Сейчас… К её удивлению, круглоухий подошёл к тумбе пищевого синтезатора в углу помещения и налил… что-то ароматное, горячее, тёмного цвета. Хмыкнул, набрал новую команду, затем поставил перед ней на стол поднос с чашкой, полной напитка, и блюдечко с пышными… – дарка не поверила своим глазам – пирожными!

– Угощайся. Заработала.

Напиток был… волшебным! Он бодрил, разгонял кровь, веселил и согревал сердце и душу. Чужак, улыбаясь, следил, как она жмурила глаза от удовольствия, наслаждаясь угощением. Но следующая фраза, которую услышала, заставила дарку поперхнуться и закашлять. Она едва удержала чашку от того, чтобы не вылить напиток и не запачкать платье. Согнулась, неистово колотя себя в грудь, и тут же с удивлением поняла, что чужак так же аккуратно стучит по её спине.

– Кхе-кхе… Ух…

Застрявший кусочек пирожного вылетел из горла.

Чужой сразу отреагировал, прекратив колотить по её спине.

– Спасибо, хозяин. Полегчало.

– Чего ты так испугалась?

Дарка побледнела.

– Лететь к выброшенным, к изгоям – это… опасно, господин!

Человек беззаботно махнул рукой:

– Ерунда. Не думаю, что там найдётся много идиотов, желающих расстаться с жизнью.

От усмешки хозяина дарка почувствовала, как по спине пробежали знакомые мурашки ужаса… Хвала вышним силам, ни на следующий день, ни на другой они никуда не полетели. Чужаки перебросили почти всех своих механических работников на постройку второго чудовищного корабля. Теперь работы на нём велись с ужасающей скоростью. Буквально за половину двадцатидневия тот был практически готов снаружи, и теперь завершалась внутренняя работа. Но зачем им такой огромный корабль? Дарка не была дурой и прекрасно осознавала, что ничего подобного не было ни в одном государстве. Никто не был соперником созданному пришельцами монстру. Но…