Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 141

• Предыдущая
• 141/148
• Следующая

Она заставила себя сосредоточиться и увидеть это. Ближайший край наводнения находился на расстоянии километра от них и в двухстах метрах ниже. До подножия северной стены Ио было километров пятнадцать, и потоп простирался вправо от нее. Глубина полужидкой массы достигла метров десяти, судя по гигантским валунам, что неслись вниз по течению, словно шары для боулинга Большого человека, разбивая лед в осколки и устремляясь вслед за ними черными громадами. Вода на открытых участках бежала со скоростью порядка тридцати километров в час. Получается — она понажимала на клавиши своей наручной панели, — где-то в районе четырех с половиной миллиардов кубометров в час. Это сопоставимо с сотней Амазонок, только протекающих с перерывами — замерзая и образовывая бесконечные ряды плотин, что создавали преграды и прорывались, целые озера, что испускали пар, стекая вниз по каналам и склонам, которые им только попадались, оголяя землю до самых коренных пород, а затем разрывая и эти породы… Лежа на полу марсохода, Энн могла ощущать этот штурм скулами — благодаря безумно трясущейся земле. Таких толчков на Марсе не было уже миллионы лет, чем объяснялось нечто иное, что она видела, но не способна была постичь — северная стена Ио перемещалась. Целая скала со всеми своими утесами расслаивалась и обрушивалась в каньон, сотрясая землю, вызывая тем самым еще больше обвалов, а исполинские волны смывали все в пучину, но вода снова наваливалась на лед, рассекая скалу на части, заполняя собой ее поры, и оттуда восходил такой плотный морозный пар, что в пыльном воздухе северная стена была видна лишь урывками.

Южная стена, без сомнения, терпела такие же разрушения, однако их вид на нее, нависавшую над их дорогой по правую сторону, был значительно обрезан. Но она точно упадет. И если она станет расслаиваться над ними — они погибнут. Судя по тому, что ей удавалось увидеть, шансы на это могли достигать пятидесяти процентов. Впрочем, у северной стены, похоже, было хуже: там потоп подобрался к самому подножию, тогда как южная была удалена от него уступом, по которому они как раз ехали. Так что южные утесы устойчивее…

Но затем что-то привлекло ее внимание, что-то, что она заметила ниже по течению. Там южная стена рушилась целыми кусками пород. Основание утеса взорвалось, подняв облако пыли, застлавшее весь склон, а верхняя часть соскользнула в это новое облако и также исчезла. Секунду спустя вся эта масса показалась снова, горизонтально вылетая из облака, — удивительное зрелище. Шум был неприятно громким, даже в машине; затем все медленно рухнуло в воду — камни раздавили лед и преградили течение, мгновенно создав плотину, застопорившую бoльшую часть воды, что неслась вниз по каньону, отчего уровень наводнения тут же начал подниматься. Энн смотрела на ледяную поверхность берега, что лежала ниже разрыва, и там были лишь куски льда, сносящиеся в черную пенящуюся, испускающую пар воду, стремительно поднимающуюся к их марсоходу. Если обвалы будут продолжаться, потоп поглотит машины. Энн всмотрелась в длинный черный кусок скалы впереди — над жижей осталась лишь узкая ее полоса. Но жижа продолжала подниматься. Это была своего рода гонка. Ванна Большого человека, которая осушалась, тогда как он выливал в нее новые ведра воды. Глядя на то, как быстро поднимался уровень озера, Энн решила пересмотреть свою оценку скорости течения. Она ощутила себя парализованной, отрешенной, в странном спокойствии — ей стало безразлично, прорвется ли плотина до того, как жижа доберется до них, или нет. И в оглушительном реве она почувствовала, что ничуть не хотела говорить об этом с другими, — это представлялось ей попросту невозможным. Она обнаружила, что некоторым образом была даже рада этому наводнению. Оно было способно все исправить.

Но затем образованная обвалом плотина исчезла под бесцветной кашей, и все устремилось вниз громадной массой. Только появившиеся озерца проваливались у них на глазах, куски льда на их поверхности трещали, ударяясь и сталкиваясь, взлетая высоко в воздух, — и все это с фантастической громкостью, все различимые ноты звучали в одночасье. Должно быть, громкость поднималась далеко за сто децибел. Она заткнула уши пальцами. Машина подпрыгивала на месте. Дальше по течению виднелось еще больше обвалов, явно вызванных резкими колебаниями воды; толчки приводили к новым разрушениям, пока не показалось, что водой был заполнен весь каньон. И среди шума и вибрации они уже думали, что шансов выжить в этих машинах у них не осталось. Путники вцепились в ручки своих кресел или приникли к полу, как Энн, окруженные ревом. По их венам неслась отвратительная смесь льда и адреналина; даже Энн, которой все было безразлично, заметила, что у нее участилось дыхание и напряглись мышцы.

Когда они снова могли слышать друг друга, то спросили Энн, что случилось. Она отрешенно смотрела в окно, не обращая на них внимания. Похоже, они все-таки остались в живых — по крайней мере, еще на какое-то время. Поверхность жижи теперь превратилась в самую хаотическую землю, какую ей когда-либо приходилось видеть, — лед рассыпался, образовав равнину острых осколков. В своей высшей точке озеро поднялось по их уступу, остановившись всего в сотне метров под ними; перемещенная влажная земля в том месте меньше чем за двадцать секунд вместо темно-ржавой стала грязно-белой. Столько составляло время замерзания на Марсе.

Сакс все это время оставался в кресле, поглощенный мерцанием своего экрана. «Много воды испарится или, вернее, замерзнет и возгонится», — пробормотал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Вода была очень чистой, почти как дистиллированная, но потом становилась насыщенным пылью снегом и падала где-то в другом месте. Содержание воды в атмосфере могло вырасти настолько, что снег выпадет несколько раз, а то и будет идти постоянно — совершая циклы выпадения и возгонки. Таким образом, паводковые воды будут распределены более-менее равномерно, кроме разве что наиболее высоких точек Резко возрастет альбедо. Им даже придется понизить его, предположительно с помощью снежных водорослей, созданных ахеронской группой. («Только самого Ахерона больше нет», — подумала Энн.) Черный лед мог таять днем и замерзать ночью. Возгоняться и выпадать осадками. И тогда у них появится целый водный пейзаж: потоки будут собираться, объединяться, стекать по склонам, замерзать и заполнять трещины в породах, возгоняться и выпадать в виде снега, оттаивать и начинать все заново. Мир, покрытый либо ледником, либо грязью, бoльшую часть времени. Но все равно это будет водный пейзаж.

И все, что было в марсианском рельефе прежде, теперь исчезнет. Красного Марса больше не будет.

Энн лежала на полу у окна. Слезы текли из ее глаз, стремясь присоединиться к наводнению; минуя плотину в виде носа, спускаясь по правой щеке к уху, так, что половина ее лица стала влажной.

— Это усложнит нам спуск по каньону, — сообщил Мишель со слабой галльской улыбкой, и Фрэнк в другой машине рассмеялся.

На самом деле все выглядело так, что им не удастся проехать и пяти километров. Каньонная трасса прямо перед ними была полностью погребена под завалами. Новый кусок скалы был раздроблен и ослаблен, снизу подорван наводнением, сверху ему грозил очередной обвал.

Они долго спорили, стоит ли хотя бы пытаться проехать дальше. Им приходилось громко разговаривать, чтобы услышать друг друга сквозь громкий, как шум реактивного двигателя, гул потопа, который все бурлил, не подавая признаков ослабления. Надя считала попытку спуска самоубийственной, но Мишель и Касэй были вполне уверены, что они сумеют выбраться, и после пешей разведки, на которую потратили целый день, смогли убедить Надю. Она согласилась попробовать, а остальные были солидарны с ней. И на следующий день, защищенные от возможной слежки пылевой бурей и паром, поднимающимся над паводковой водой, они разделились по машинам и медленно приступили к спуску.

Это была грубая масса гравия и песка, щедро разбавленная крупными булыжниками. Возле уступа тем не менее находился относительно ровный участок. Проехать можно было только по нему — достаточно было лишь найти свободный путь по поверхности, напоминающий плохо перемешанный бетон, среди валунов и редких зияющих дыр. Мишель смело вел машину, с упрямством, граничащим с безрассудством.

• Предыдущая
• 141/148
• Следующая