Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - Паррино Джо - Страница 93

— Пожалуйста, присядь.

Волдон и Гальт сели за единственный стол в комнате. Та немногая мебель, что украшала ее, представляла собой прекрасные предметы старины, отобранные в Ульграмаре и на Гоноруме. Гальт вынул пробку из стоящего на столе графина с тонким горлышком и налил желтого вина в два небольших бокала.

Волдон поднял свой и покрутил его в руках.

— Караин. В последний раз я пил его очень давно.

— Это была последняя бутылка, — ответил Гальт, — теперь и она почти закончилась.

— Неужели прошло так много времени?

— Последний раз мы ступали по залам крепости Новум шесть лет назад, — сказал Гальт. Капитан поднял руку, и бокалы космодесантников со звоном столкнулись. Сладость вереска и чистой воды из вересковых пустошей разлилась по вкусовым рецепторам Гальта. Его дары нейтрализовали действие алкоголя в напитке, но опьянение и не было целью. Капитан позволил своему разуму вернуться на волне аромата домой на Гонорум. Химические элементы, которые он чувствовал, напоминали о растениях, сразу же встающих перед мысленным взором, дополняя его собственные богатые воспоминания.

Новадесантники несколько минут сидели, наслаждаясь вином, воспоминаниями о доме и клятве о защите, которую он олицетворял. Гальт ничего не сказал Волдону о своем визите в Тень Новум.

Волдон нарушил тишину:

— Зачем ты позвал меня, владыка капитан?

— Тебе-то уж не обязательно называть меня этим титулом, — заметил Гальт. — Мы, прежде всего, братья.

Волдон пожал плечами и повертел в руке пустой бокал.

— Сейчас мы говорим о делах ордена. Уважение — основа победы.

— Так говорил Жиллиман в Кодексе Астартес.

— Да. Священное писание. — Он мягко рассмеялся. — Я сомневаюсь, что Жиллиман рассчитывал, что мы будем поклоняться его словам. Я внемлю им и выказываю должное уважение тебе как капитану.

— Если кто-то в этой комнате и заслуживает уважения, брат, то это ты, а не я.

— Ты больше не послушник, тебе нельзя так говорить. Ты мой владыка, и я рад этому. Я видел в тебе потенциал будущего величия еще тогда, когда ты был мальчишкой, и теперь вижу, как он воплотился, когда ты стал капитаном. Я с радостью следую за тобой, как любой учитель идет за учеником, когда его талант раскрывается и становится очевидным для всех.

Волдон был одним из старейших членов ордена Новадесанта. На его теле не осталось ни миллиметра, не покрытого чернилами. Его кожа представляла собой буйство красок. Она была покрыта абстрактными и реалистичными изображениями, символами, знаками и письменами. Душа Волдона была в наибольшей безопасности из душ всех, кто присутствовал на корабле, — изображения на коже защищали ее от тьмы. Коротко остриженные седые волосы на его голове и светлые волосы на руках ярко контрастировали с татуировками. Сержант был покрыт всевозможными почетными знаками и наградами — серьги, штифты за выслугу лет, подвески и символы, вышитые на робе. На шести из десяти пальцев на руках были кольца с гравировкой — напоминания о командированиях в Караул Смерти. Об этом же говорил и его кушак, на котором были вышиты шесть знаков за участие в кампаниях Инквизиции. Волдон был уважаем всеми, он был живым героем, но всегда отказывался от повышения. Он мог бы, должен был стать капитаном уже множество раз. Какое-то время назад Гальт решил, что если когда-нибудь станет магистром ордена, то исправит эту ситуацию. Он был поражен тем, что Гидарикон позволил Волдону остаться сержантом.

Гальт подавил дрожь, такую же ледяную, как ветер Гонорума, вспомнив слова Одона: «За братом, чья тень показывается, скоро придет смерть».

Гальт спорил сам с собой о том, правильно ли он поступает, отправляя Волдона в битву. Но кто он такой, чтобы противиться воле Императора?

— Скажи мне то, что знаешь о сынах Сангвиния.

— Об этих Кровопийцах, владыка? Очень мало. Наши ордена не так часто встречались, как ты уже, без сомнения, прочел в библиариуме.

Гальт кивнул:

— Они утонченны и красиво говорят.

— Прекрасные князья, — пренебрежительно отозвался Волдон, — если они похожи на остальных членов своей родословной, помешанных на внешности и искусстве. Я не знаю их лично, но знаю их род. Они пренебрегают своим истинным предназначением — войной и осмыслением войны. Наш путь лучше.

— Ты уверен в этом? Они, кажется, стремятся в бой.

Волдон приподнял брови:

— О, я не говорил, что они не стремятся, все как раз наоборот. Жажда сражения и глубокое понимание искусства войны — это не одно и то же, владыка капитан.

— Скажи мне, почему их старший апотекарий занимает настолько высокое положение? Цедис представил его как одного из ближайших советников. А его титул? Сангвинарный магистр. Я никогда о таком не слышал. Их отличительные знаки и принципы близко следуют Кодексу Астартес, но это возвышение апотекария необычно.

— Да, владыка, так и есть. — Волдон поставил бокал на стол. — Скажем так. Я никогда не сражался вместе с Кровопийцами или десятикратно славными Кровавыми Ангелами, но встречался на поле боя с другими сынами Сангвиния. Вот здесь, девяносто шесть лет назад, во время моей третьей командировки в Караул Смерти. Он постучал по кольцу с гравировкой на левом указательном пальце. — Тогда я был членом истребительной команды, возглавляемой лордом-инквизитором Хольмом в экспедиции на планету Бесславная. Чертовы доварры захватили ее. Они знали, что мы прибудем, и оказалось, что нам не справиться, поэтому Хольм достал свою печать и потребовал помощи, — Волдон покачал головой. Наша истребительная команда встретилась с Рыцарями Крови. Их апотекарии тоже бились на передовой, а капитаны прислушивались к их советам.

— Они были отважными воинами?

— Да, владыка, отважными. Сверх всякой меры. Ты говоришь о стремлении — его было в достатке. Даже чересчур. Я признаю, их действия были эффективны, — сказал Волдон. — Я видел, как они штурмовали крепость доварров. С воздуха и по земле, но не проявляя никакой осторожности, бросаясь на врага, когда Кодекс советует отступить, не обращая внимания на риск и не задумываясь об общей стратегии. Они победили, хотя я ожидал, что все погибнут. Цена за победу, если измерять ее количеством павших братьев, была куда выше, чем Новадесант или сам примарх Жиллиман посчитали бы приемлемой. Я скажу так, владыка, — Волдон склонился над столом, бокал казался крошечным в сравнении с его огромной рукой. — Я никогда не видел такой жестокости — ни до этого, ни после. Когда все враги были убиты, я думал, что они атакуют нас, — настолько велика была их ярость. Наша истребительная команда стояла с оружием наготове, ожидая, что случится немыслимое, пока сам Хольм не шагнул вперед и не приказал им отступить.

На мгновение я подумал, что они ослушаются и у меня не будет другого выбора, кроме как убить брата-космодесантника. Но их апотекарии и капелланы восстановили какое-то подобие порядка, и Рыцари покинули Бесславную, не извинившись и не дождавшись завершения кампании. Будь осторожен, владыка капитан. Говорят, что сыны Сангвиния обладают прекрасной внешностью и ведут себя благородно, но внутри всех них скрывается что- то темное.

Гальт подумал о поведении Цедиса.

— Их господин, кажется, в конфликте с самим собой. Его желание разбомбить скиталец было взвешенным, но я чувствовал, что он хочет омыть кровью свой клинок.

— Именно об этом я и говорю, владыка капитан. Не хочу оскорблять сынов Сангвиния, говорят, что они одни из самых верных слуг Императора и его самые лучшие воины, но все равно будь начеку.

— Хорошо, благодарю тебя за помощь, брат сержант- ветеран Волдон. Ты остаешься моим наставником во всем.

— Ты всегда можешь спросить у меня совета, владыка капитан Гальт, хотя ноша командования лежит на тебе одном. Прислушаешься ли ты к тому, что я скажу, — решать только тебе, на основе твоих суждений и совести.

— Есть еще кое-что, что я хотел бы обсудить.

— И что же это, владыка?

Гальт колебался. Сейчас Волдон выглядел точно так же, как в Тени Новум, вне мира живых. Капитан пытался сохранять голос спокойным и не позволить дрожи от переживаний за судьбу своего учителя вытеснить из него властные ноты. Сомнения в себе всегда побеждают разум, — так писал Жиллиман.