Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - Паррино Джо - Страница 66

Аполлус смотрел сквозь электрическую дымку щита. Поверхность астероида растягивалась насколько хватало глаз — голый пейзаж каменных холмов и оврагов. Если то, что он узнал от Амана, было правдой, поврежденная "Штормовая птица" была единственным транспортом с астероида.

Вскинув к плечу краденный лазган, он направился к десантному кораблю. Это оружие было подобно детской игрушке по сравнению с обнадеживающим весом болтера. Лазган повторял его взгляд, выискивая цели. Корабль охраняли три культиста Братства. Не нарушив шага, Аполлус застрелил их. Он стиснул зубы, ему не хватало обнадеживающего приклада болтера, тихий треск лазгана был далек от зубодробительного рокота масс-реактивных снарядов.

Казалось, что тревога звучала отовсюду. Мерцающий красный свет заполнил пещеру и отбрасывал на скалы недобрые тени. Громкий стук ног в сапогах предупредил Аполлуса об угрозах сзади и слева. Члены Братства прибывали в пещеру со всех сторон.

Он зарычал, когда лазерный огонь стал заглушать клаксоны, разрезая воздух вокруг него. Стреляя в автоматическом режиме, Аполлус прикончил первых из культистов. Он мрачно усмехнулся, когда знакомый запах крови наполнил воздух, и продолжил двигаться в сторону корабля. Остальное Братство приближалось с большей осторожностью, прячась за теми небольшими укрытиями, которые удавалось найти. Он насчитал шестьдесят противников, как он и рассчитывал, и прицелился в них, вставив в лазган новую энерго-ячейку.

Слева от него поднялась рука, чтобы бросить гранату. Он отстрелил руку в локте. Владелец закричал за мгновение до того, как граната взорвалась. В воздух взлетели куски мяса и окровавленной одежды. Пятьдесят семь. Аполлус обновил счет, ныряя под клубок топливных шлангов.

Братство прекратило огонь.

Аполлус использовал момент передышки, чтобы оценить свои возможности. Враги создали периметр для стрельбы. Пару из них обнажили клинки и двигались к нему. Капеллан улыбнулся. Они ожидали, что он будет прорываться к "Штормовой птице", но он не собирался этого делать.

Аполлус открыл впускной клапан в ближайшем топливном шланге и снял фиксатор. Едкий прометиевый пар заставил его закашляться. Расчленитель достал энерго-ячейку лазгана и сильно ударил по ней рукояткой ножа.

— Он — мой щит!

Аполлус бросил сверкающую ячейку в топливный трубопровод и побежал. Он бежал так быстро, как позволяла его физиология. Он бежал, как человек, боящийся за своих близких, в единственном направлении, которое ему предоставило Братство — к энергетическому барьеру.

Закрыв глаза, чтобы защитить их от яркого щита, Аполлус бросился через барьер в пустоту.

Мгновением позже "Штормовая птица" взорвалась, прометий в топливных баках вырвался наружу в ореоле огня.

Братство слишком поздно осознало, что сделал Аполлус.

Ближайшие из них были испепелены, исчезли с тех мест, где стояли. Другие бежали, как могли. Горячие осколки преследовали их по всей пещере, разрывая плоть и кости со всей добротой обезумевшего мясника.

Аполлус видел, как катящийся ковер пламени вырвался через энергетический щит и исчез в безвоздушном пространстве, поглотившем его гнев. Он последовал за спадающим огнем, нырнув обратно через барьер и встав на ноги.

Пещера была полна осколков горящего металла, сломанные и разорванные трупы десятков культистов были разбросаны, как сломанные куклы. Некоторые из предателей все еще кричали, дергаясь, когда их маски из тонкого металла, перегревшегося от взрыва, вплавлялись в кожу их лиц. Запах вареной крови висел в воздухе, как нечто осязаемое, как земля под ногами Аполлуса.

Огонь и мерцающий красный свет сговорились с целью воссоздать Ад, описанный в древних мифах Терры. Аполлус улыбнулся, когда шел через бойню: это делало его Дьяволом.

Остальные члены Братства выползли из укрытий, их одежды были опалены и разорваны. Они двигались бесцельно, таращась на тлеющие останки корабля, не веря в произошедшее. Аполлус направился к ним. От его обмороженной в пустоте и обожженной энергетическим щитом кожи валил дым.

На капеллана смотрел истекающий кровью истязатель, на его лице застыла гримаса замешательства.

— Дурак! Это был наш единственный корабль, — истязатель указал на тлеющий кратер, заполненный беспорядочно разбросанным керамитом и пласталевыми пластинами, — ты сам заточил себя с ловушку, — он развел руки, приказав уже оправившимся членам братства приготовить оружие, — когда я закончу с тобой, вся боль, перенесенная тобой в твоей жалкой жизни, будет казаться вечностью экстаза. На твоей плоти, я переосмыслю искусство моего культа. Я буду слушать твои мольбы о смерти, капеллан.

— Нет, еретик, — Аполлус остановился в десяти шагах от ближайшего культиста. Он вздохнул и посмотрел на нож в своей руке. Расправив свои широкие плечи, он выпрямился во весь рост и направил клинок на истязателя, — ты ошибаешься!

В задней части пещеры, загремел лифт и, дернувшись, остановился, его железная решетка начала качаться при открытии.

— Это вы заперты в ловушке. С нами.

Истязатель оглянулся через плечо.

Закиил, Ксафан, Геркил и Зиил вошли в пещеру. Их окровавленные руки сжимали белые рукоятки клинков, обагренных о вражеские тела.

Апполлус почувствовал страх истязателя и улыбнулся.

— Не бойся, пыточник, — прорычал Аполлус, — ты не успеешь взмолиться о пощаде.

Четыреста миллионов лежат мёртвыми.

Мир пропах кровью.

Я чувствую её запах даже сквозь пепел от освещающих горизонт пожарищ и гнилостную вонь мёртвых. Запах крови затмевает затхлый мускус выживших, последних из Зурконийских Регуляров, что собрались вокруг меня, приготовившись к последнему броску. Как убийственная сирена, кровь зовёт меня на войну. Мой пульс ускоряется с каждым вдохом. Я ощущаю медный привкус пропитанного кровью мира, смакуя его также как голодный человек наслаждается пищей. Я не убивал уже целый час.

— Чада Императора.

Я поворачиваюсь к бойцам. В ночном воздухе плывут облачка, что они выдыхают, собираясь с мужеством, сердца стучат в их грудных клетках. Гвардейцы уже не похожи на тех солдат, к которым я присоединился год назад. В их глазах больше не горит пламя надежды. Теперь там убийственно мерцают угольки злобы. Словно подражая украшавшему мой наплечник символу Ордена, они вымазали свои лица свежепролитой кровью, не принадлежавшей ни им, ни врагам. Когда рационы питания иссякли, я решил, что поведу только сильнейших.

— Сыны Зуркона.

Испытывая нехватку боеприпасов, солдаты носят свои лазганы как дубины. Многие прикрепили лезвия и ножи к стволам, привязывая их шнурками, стропами или ремнями, снятыми с погибших. Некоторые сжимают сельскохозяйственные инструменты, или другое импровизированное оружие. Я встаю перед ними и поднимаю в небо свой крозиус. Небеса угольно-чёрные как моя броня. Свет от ближайших звёзд слабо пробивается сквозь тёмное одеяло удушливого пепла, километры которого были подняты магматическими боеголовками и ракетами апокалипсиса, выпущенных в ходе войны.

— Мои боевые братья.

Под череполиким шлемом моё лицо кривится в гримасе. Зурконийцы не являются Кровью. Они не Расчленители. Они мне братья не больше, чем противостоящие нам враги. Это необходимая ложь. Мужество даст им гораздо больше защиты, чем любой осколочный жилет. Оно заставит их идти вперёд, даже когда инстинкты будут вопить об отступлении. Для них я генерал и знаменосец, военачальник и проповедник, пастырь и мясник. Там, куда я поведу, выживут немногие, поэтому я укреплю их ложью.

— Сегодня вы искупите грехи своего мира в глазах Императора.

Вниз по холму, через плато разорённого войной пространства сельскохозяйственных угодий, что вспахали артиллерийские орудия и окровавленные ботинки, рассредоточились Зурконийские Роялисты. Еретики, заблудшие в своей вере, что старые семьи заслуживают править вместо назначенного Императором губернатора. Линии окопов, землянки и огневые точки режут ландшафт словно истерзанную мозаику. Груды наших мёртвых проложили нам путь через минные поля и колючую проволоку. Я улыбаюсь, ведь смерть есть величайший уравнитель, предоставляющий шанс послужить Императору даже слабым и умирающим. Вчера на рассвете я отправил наших раненых вниз по холму, чтобы выявить позиции врага и заставить их потратить боеприпасы. По моим оценкам перед нами меньше двухсот душ, лишь часть из которых имеет патроны для своего оружия, бой не продлится долго.