Третий Храм Колумба - Берри Стив - Страница 13

Элли все это сделала.

Рак быстро убил ее деда. Что же, по крайней мере, он почти не страдал. В Торе говорится, что тело следует похоронить в течение суток, и девушка позаботилась о том, чтобы погребение состоялось до заката. Она не стала его бальзамировать, а только одела в простой льняной саван и положила в скромный деревянный гроб. Ей запомнилось, как ее дед часто повторял: «Богатые или бедные, в смерти мы должны быть равны». Элли даже открыла окно, когда сидела с ним, дожидаясь похорон, чтобы его душа могла спокойно уйти. А потом она последовательно выполнила все четыре стадии траура, включая авейлут. Она не посещала вечеринок и любых развлечений в течение двенадцати месяцев.

Дед мог бы гордиться внучкой.

Теперь же Элли нашла свободный столик и села.

Ей нравилось это кафе, его мраморные столешницы, хрустальные люстры и венские стулья. Беккет узнала, что оно имеет свою историю – здесь сражались за шахматной доской Сталин и Троцкий. По вторникам с восьми часов здесь играли на стоящем в дальнем углу рояле. Элли заказала бокал вина и шницель, которые, как она уже знала, были великолепны, добавив к ним минеральную воду, и начала расслабляться.

– Вы одна? – раздался рядом с ней чей-то голос.

Девушка повернулась и увидела стоявшего в нескольких футах мужчину: около тридцати лет, стройный, тренированный, подбородок и щеки заросли двухдневной щетиной, короткая стрижка, подобная монашескому головному убору, внимательные, живые голубые глаза…

– Я одна, и мне не нужна компания, – ответила Элли.

Мужчина улыбнулся и уселся за столик.

– Я же сказала, что предпочитаю одиночество, – повысила голос Беккет.

– Вы измените свое мнение.

Элли не любила такой навязчивости.

– Вам лучше уйти, пока я не позвала кого-нибудь на помощь.

Незнакомец наклонился к ней.

– Но тогда вы не узнаете то, что я хотел вам рассказать о Захарии Саймоне.

Захария вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он приехал на машине из Маунт-Дора в свой отель на западном побережье. Быстро отыскав ноутбук, Саймон вошел в интернет и подсоединился к защищенному серверу в Австрии, тому самому, который использовал для передачи видео Тому Сагану. Он создал эту систему, снабдив ее чрезвычайно надежной шифрующей программой. Связавшись со своей личной секретаршей в Австрии, мужчина выяснил, что у него нет дел, требующих немедленного внимания, после чего отключил связь и заказал ужин через службу обслуживания номеров.

Саган согласился сотрудничать, подписал все бумаги и сказал, что утром приедет на кладбище.

Первая фаза была завершена.

Но времени осталось мало.

Захария читал американскую прессу, всячески восхвалявшую предстоящий саммит. Дэнни Дэниелс, президент Соединенных Штатов, которому оставался еще один год в Овальном кабинете, решил напоследок добиться прочного мира на Ближнем Востоке. К счастью, до саммита было еще четыре месяца.

Полно времени, чтобы завершить задуманное.

Но то, что искал австриец, долгое время оставалось тайной за семью печатями.

Возможно, это лишь миф?

Нет, оно существует. Должно существовать. Бог не может допустить, чтобы было иначе.

Элли Беккет подтвердила, что ее дед приказал похоронить вместе с ним пакет – вопреки ортодоксальной традиции, в соответствии с которой ничто не должно попасть в могилу вместе с телом. Еще больше Саймона убеждал тот факт, что Элли обладала информацией, которой мог располагать только левит.

Он был на правильном пути.

Иначе и быть не могло.

Конечно, левит должен был сохранять крайнюю осторожность, когда он делился своим знанием с внучкой, поручив ей дело, которое по плечу лишь мужчине. Абирам Саган не мог возложить такую ответственность на плечи Элли. Поэтому он решил проблему иначе: унес свою тайну в могилу.

Захария подумал, что, к счастью, Беккет находится под его полным контролем. Она охотно помогала ему, не зная, что поставлено на карту. Ею двигала любовь к деду и страсть к новой религии. Она искренне верила в ее постулаты.

И от него требовалось лишь осторожное руководство.

А это он сумеет обеспечить.

Пока она не перестанет быть полезной.

Тогда он убьет Элли Беккет.

Элли была заинтригована.

– И что вы можете рассказать мне о Захарии Саймоне? – спросила она.

– Он должен вызывать у вас беспокойство, – сказал мужчина, сидевший за ее столиком.

Однако у девушки было неподходящее настроение для подобных игр.

– Вам следует немедленно объясниться, – потребовала она. – В противном случае я уйду.

– Вы познакомились с Саймоном в Испании. Вам не показалось странным, что он вас нашел?

– Я даже не знаю вашего имени.

Нахальный мужчина улыбнулся.

– Называйте меня Брайаном.

– Почему вы здесь?

– Я пришел, чтобы поговорить с вами. В частном порядке.

Элли стало не по себе. Незнакомец напугал ее до такой степени, что она даже пожалела, что рядом нет Рочи и Сумрака.

Брайан засунул руку в карман, вытащил сложенные листы газеты, и Беккет узнала статью из «Минервы».

– Я это читал, – сказал он. – Завораживающий материал. Позвольте угадать – Саймон хотел узнать ваши источники информации.

Это было одной из первых тем, которые Элли обсуждала с Захарией, и к тому же они оба оказались поклонниками прогрессивного иудаизма. Девушке это в нем сразу понравилось. В отличие от ортодоксальных евреев, они верили, что Тора написана людьми, получившими божественные наставления. И хотя прогрессивные евреи также почитали ценности и этические положения Торы, они считали, что могут сами определять форму своего общения с Богом. Ничто не являлось абсолютом, все могло быть предметом интерпретации. И, что еще важнее, прогрессивные евреи одинаково относились к мужчинам и женщинам.

– Вы так и не сказали, чего хотите, – проговорила Беккет.

Официантка принесла заказанное ею вино и посмотрела на подсевшего к ней мужчину.

– Нет, благодарю вас, – сказал ей Брайан. – Мне ничего не нужно.

Элли с удовольствием сделала глоток, несмотря на страх, который вызывал у нее незнакомец.

– К тому же вы здесь не задержитесь, – сказала она.

– Захария Саймон не тот, за кого себя выдает. Он вас использует.

– Для чего?

– Чтобы узнать тайну вашего деда.

Беккет сделала еще пару глотков вина и попыталась насладиться его дымным послевкусием.

– Откуда вам это известно?

– Я знаю, что сейчас он во Флориде, где похоронен ваш дедушка. Знаю, что он связался с вашим отцом. И еще знаю, что вы только что солгали вашему отцу, разыграв постыдный спектакль.

– Вы пришли сюда, чтобы меня оскорбить?

– Нет, я здесь для того, чтобы спасти вашу несчастную жизнь.

Том Саган выбрался из машины и вошел на кладбище, мимолетно отметив, что день выдался безоблачный и теплый. Здесь уже давно хоронили евреев, живших в центральной Флориде. Десятилетия назад Абирам участвовал в покупке земли и ее освящении. Кладбище находилось вдали от людских глаз, среди холмов, дубовых лесов, ферм и апельсиновых рощ.

Том ненавидел кладбища.

Они напоминали ему о прошлом, которое он старался поскорее забыть.

Он посмотрел на надгробные камни: вертикальные блоки стояли неровными рядами, большинство было обращено на восток, и на каждом был высечен прямоугольник со скромным орнаментом – круги, скошенные углы и необычные фигуры. Журналист вспомнил, чему его учили в детстве. Камень символизировал вечную сущность лежавшего под ним человека. За похороны отвечала Элли, а так как Абирам придерживался жестких взглядов на религию, Том не сомневался, что церемония была проведена в строгом соответствии со всеми правилами.

По закону камень устанавливают только через год после смерти. Все это время Элли должна была хранить его память, посещать его могилу и изучать другие и только по истечении года прийти к окончательному решению, какой будет эпитафия. Тогда она могла вызвать резчика и после простой церемонии поставить на могиле деда надгробие.