Дело Кристофера (СИ) - Гейл Александра - Страница 26
- Предыдущая
- 26/125
- Следующая
— Что тебя расстраивает?
— Да, кажется, ничего, — стушевалась я тут же.
— Ну, так пойдем, на этот раз, к тебе, — фыркнул он.
— Ты это серьезно?! Я завтра со стыда сгорю!
— Я знаю, но ведь уже ничего не изменится. Будет забавно понаблюдать за тем, как вы с Пани будете друг от друга кругами бегать по конференционным помещениям, пытаясь не встречаться.
Меня разбудила головная боль. Однако это было не все: на животе было непривычно тяжело. Я в ужасе распахнула глаза и уставилась на Шона. Он спал, и одна его рука лежала на мне. Дьявол. Мы уснули вместе. Я тут же зареклась пить. Осторожно выкарабкалась из-под его руки, но не разбудить Картера не удалось.
— С добрым утром, — выдавила я улыбку.
Разумеется, он в ответ ничего не сказал, но попытался сгрести меня в охапку. И тут внезапно в голову вставили канал, по которому начали прокручивать ночные воспоминания. И секс, и алкоголь, и Карина, и слова Шона. Это было слишком, и я вырвалась.
— Н-нужно собираться, — сказала я, скатываясь с кровати. Как мы могли уснуть в одной постели? Нет, в жизни больше никогда. Ни за что!
— Не хочешь остаться в номере? — спросил он хрипло. — Моя секция завтра, а твой доклад уже был…
— Нет. Мы приехали сюда не для этого, — сказала я, лихорадочно перекапывая шкаф в поисках того, чем можно прикрыться. Не отбирать же одеяло, демонстрируя собственный ужас от мысли, что мы проснулись в одной постели. В конце концов, голой он меня успел изучить со всех ракурсов, смущало не это.
— Как скажешь, — кивнул он и ушел. А я с облегчением выдохнула.
За завтраком я мучилась похмельем и ни крошки не проглотила, но эта головная боль была не единственной — весь день я старалась избегать Пани. Это заставило меня наплевать на Шона и, бросив Бабочек, присоединиться к Роберту и мельбурнским близнецам. Разумеется, меня наградили просто убийственным взглядом, но фиг бы некоторым. Я просто пожала плечами и постаралась обращать на Шона как можно меньше внимания. Плохо получалось.
— Вы не хотели бы поработать или поучиться у нас в Мельбурне? — вдруг услышала я вопрос одного из близнецов.
— Что, простите? — ошарашенно переспросила я.
— Не в ущерб профессорам Картеру и Клеггу, конечно, просто небольшая, так сказать, практика. У нас отличная кафедра параллельного программирования. Приезжайте, скажем, летом.
— Я подумаю.
— А после окончания университета у вас какие планы? — продолжили допрос.
— Я собираюсь вернуться в Штаты.
— А как же профессор? Из вас ведь такая удачная пара…
И вот в этом месте я подавилась. И у Роберта Клегга возникли те же проблемы. Удачная. Ага.
— У нас неплохой… научный альянс, — призналась я. — Но в остальном мы… довольно разные люди.
— Тем не менее вы уже довольно давно вместе.
— Чуть больше года.
И тут до меня дошло, что это самые долгие отношения в моей жизни. А уж если прибавить первое в истории Джоанны Конелл совместное проживание, то обнаружилась совсем уж мрачная картинка. Выходило, что, несмотря на все аномалии и заскоки Шона, он меня устраивал больше, чем нормальные мальчишки моего возраста? Вот ужас-то!
Переваривания этой мысли мне хватило до самого конца ланча, после которого Картер схватил меня за руку с твердым намерением не отпускать от себя ни на шаг. Так и шли до самых дверей ресторанчика. Но тут Такаши остановился и пожал вдруг руку какому-то японцу.
— Мисс Конелл, вы, кажется, еще не встречались с Кеном Оягавой, — представил он. Я улыбнулась этому человеку, но полюбезничать Картер не позволил — открыл дверь и буквально выволок на улицу.
До самого конца конференции мы почти не разговаривали. Даже о том, что Такаши так ничего и не сказал по поводу места Бабочек. Я была уверена, что холодная война была бы нарушена, если бы Картер что-то знал. Сказал бы, что я идиотка. Или сказал бы, что я идиотка, которая чудом не провалилась.
В самолете я потребовала у стюардессы плед, у Картера — снотворное, и, получив все блага этого мира, завалилась спать. В результате в Сидней я прилетела выспавшейся и почти довольной. Но не Картер, конечно. Пока следующие сутки он отсыпался, я тайком подглядывала за ним с порога спальни. Он спал и хмурился. Может, от боли. А, может, просто потому что мрачность уже вросла в него корнями. Ну, до чего же противоречивый человек!
На вторые сутки после прилета я приготовила себе кофе и тосты, намазала их джемом, напевая себе под нос что-то из родного кантри, и взяла в руки газету. У меня нет привычки их читать, но Шон это дело любит, и я решила просто положить ее на стол. Однако тот день был исключением, потому что я так к ней и приклеилась. Даже руки задрожали.
"Объявлена новая Бабочка Монацелли. Ставленником Такаши Мияки был назван Кен Оягава…"
То, что я в этот момент почувствовала, было не передать словами. И хотя я не имела на то никаких прав, у меня по щекам потекли слезы. Рваными движениями я сложила газету снова и, позабыв о своем завтраке, поднялась со стула. Под магнитом с логотипом браузера Safari оставила Шону записку, о том, что уехала на побережье, и стащила ключи от мазды.
Вернулась я только вечером. И настроение было просто великолепным. Вы скажете, что я ненормальная. Столько усилий, столько нервов, и все тщетно. Но нет. За прошедший день я поняла, что теперь, наконец, могу жить и дышать. Удавка, с которой я прожила последние полгода, развязалась. Теперь снова можно было спать, вечерами смотреть глупые фильмы у Роба и Мадлен, красить волосы хоть в платиновый блонд, пить с Керри, Аароном и Джеком текилу… да просто жить жизнью обычной двадцатилетней студентки! Я словно очнулась от транса. Лихорадочная спешка закончилась, и вне зависимости от результата я была этому рада. ВСЕ.
Но на повестке дня был еще один вопрос. Шон. Уйти или остаться? Я выглянула в окошко кухни и обнаружила, что он играет на заднем дворе с собакой. И вдруг захотелось остаться здесь навечно, не приближаться к нему, ведь я знала, что он захочет отобрать у меня радость детства. Что он мне предложит? Лекарство для амбиций? Секс? Множество обид? Я устала от каждого из этих пунктов… Но прятки не являлись выходом.
— Ты видел? — спросила я с веранды.
— Да, — бросил он коротко. Даже не взглянул на меня. Я подумала, что на этом разговор исчерпан, но внезапно Картер продолжил. — Я знал, насколько сильно японцы ценят свою нацию, но надеялся, что Такаши другой. Он здорово упал в моих глазах.
— Думаешь, это что-то типа расизма?
— Нет, Конелл, что-то типа расизма только в Штатах. А японцы просто привыкли тянуть друг друга и не доверять чужакам. Поверь, Такаши теперь станет национальным героем.
В этот момент на меня со счастливым лаем прыгнула Франсин. Я привычно поймала ее лапы, чтобы не дать испачкать платье, и потрепала за ухом. А потому не спросила: что дальше будет со мной? Я вдруг поняла, насколько сильно устала говорить об одном и том же. Я вошла в дом
и отправилась спать.
Глава 6. Вина
Настоящее время
Домой я возвращаюсь с самым что ни на есть честным видом. А как иначе? Я ненадолго, сказала я Брюсу и пропала на три часа. Самых потрясающих за последние несколько недель. Да. Шону я солгала. Его отношение ко мне изменилось, и это заметно. Теперь он не так черств, как раньше. Но я даже думать об этом не хочу. И не хочу понимать, почему он так поступает. Привез меня в недостроенный офис бабочек, показал чертеж будущих помещений… Но не ловушка ли это? Он ведь из тех, кто скажет что угодно, лишь бы добиться своего. Честные методы? Я вас умоляю. А может, дело и не в нем, ведь тем, кто однажды уже потерял мое доверие, заполучить его назад ой как непросто. И Шон Картер последний в очереди на возврат моего доброго к нему отношения. От разочарования цокаю языком и открываю, наконец, дверь. Первое, что я чувствую, — как в нос ударяет запах алкоголя. Уронив голову на стол, заваленный салфетками с ромашками, спит Брюс. Рядом с ним пустая бутылка. Кажется, я только что возненавидела ромашки. Сначала Италия. Затем зеленый цвет. Теперь ромашки. По мере возникновения все новых и новых жизненных осложнений, розовый уютный мирок, в котором Джоанна Конелл с комфортом обитала все свои двадцать шесть лет, наполняется призраками печальных событий…
- Предыдущая
- 26/125
- Следующая