Пастырь Добрый - Фомин Сергей Владимирович - Страница 37

   — Как приобрести любовь к Богу?

   — Чаще надо вспоминать, что сделал для нас Господь и что Он делает. Все, и житейские дела, надо освящать Христом, а для этого «Молитва Иисусова». Как хорошо и радостно, когда солнышко светит, точно так же хорошо и радостно будет на душе, когда Господь будет в сердце нам все освящать.

   Часто бывает хорошо и чувствуешь, что прямо идешь, потом вдруг исчезает такое настроение, и никак не попадешь на него.

   — Ну хорошо, хорошо… значит, и заснешь под это хорошо.

   Под понятием «заснешь» батюшка имел в виду всегда потерю трезвения и духовной бодрственности над собой.

   Как–то за всенощной буря всевозможных самых противоположных мыслей и чувств волновала все мое существо; подхожу к праздничной иконе (за каноном). Батюшка помазывает елеем, вглядывается и шепотом, неуверенно спрашивает: «Спишь, никак?».

   Надо помнить, что если Господь всегда смотрит на меня, ведь Он все знает, так как же я поступлю против Него.

   Иногда жаждешь всей душой соединения с Господом в таинстве святого Причащения, но останавливает мысль, что недавно причащалась…

   — Это значит — Господь касается сердца, так что тут уже все эти рассуждения не уместны.

   Думается, нужно установить порядок жизни: спать рекомендуется семь часов в сутки (я спала не больше пяти–шести часов), ну, если встанешь в семь часов — значит, отсчитай семь часов назад и ложись так уж; а то это влияет на здоровье. Позже я обратила внимание на то, что строгий, раз установленный порядок жизни держали все подвижники, с древнейших до новых, и все монастыри.

   — Трудно прожить без греха, когда бывают такие лишения в жизни (была голодовка).

   — Ну зачем, не греши…

   — Унываю, батюшка.

   — Унывать не надо, вспомни, как говорится: «уны во мне дух мой», а дальше «помянух дни древний, поучихся…». Так и ты вспомни все и утешься.

   Что думаешь о себе много, горделива; а знаешь, кто много о себе думает, тот, значит, нехорошо живет… А ты себя любишь, так уж люби себя, как следует.

   Пришла ко мне ревность научиться «Молитве Иисусовой», просила батюшку научить.

   — «Молитва Иисусова» — серьезное дело, чаще надо думать о том, Кто для меня Иисус.

   Если кто–нибудь будет говорить о других плохо, да еще в церкви, нужно просто ответить, что я, мол, сама грешная, что мне еще на других смотреть. В церковь ходим не для разговоров.

   Ревность научиться «Молитве Иисусовой» сжигала меня.

   — «Иисусова молитва» — серьезное дело. Надо постоянно иметь пред собой Господа, как бы ты находишься перед каким–нибудь важным лицом, и быть как бы в постоянной беседе с Ним. Тут уж у тебя будет состояние приподнятое.

   В пище умереннее надо быть.

   Чем нам с тобой гордиться?.. Грехами?..

   К родителям, если есть у них какие недостатки, надо относиться снисходительнее.

   — Батюшка, бывает, что утром проспишь, а встанешь, скорее бежишь к обедне, и уже дома не молишься…

   — Ну уж если так, в церкви помолишься, но порядок должен быть во всем.

   Если кто в церкви будет разговаривать или спрашивать о чем, — скажи на меня и не отвечай.

   Непременно утром и вечером надо молиться.

   Перед чтением Евангелия перекрестись и скажи: «Господи вразуми меня, дай мне понять, что тут есть»; и после этого бывает, что нечаянно находит как бы какое осенение и начинаешь понимать смысл того или другого; и вот тогда надо взять и записать эти мысли.

   Установи порядок во всем… С мамой будь хорошая, с сестрами не ссорься, тетю не обижай. Ну вот пока и будет с тебя, а потом мы еще что–нибудь возьмем.

   Порядок чтобы у тебя был во всем… У меня тут был один немец, а у немцев знаешь какой порядок во всем, так вот он и рассказывал: были у него там гости… а у него был такой порядок: как десять часов, так чтобы все были по местам. Вот подходит время спать ложиться, он и объявляет, что через десять минут огонь будет потушен. Но все подумали, что он шутит, никто не обратил на это внимания. Вдруг, смотрят — темно… А я его спрашиваю: «А как же гости–то?» — «А как хотят, — говорит, — если они такие беспорядочные». Вот хоть он и немец, а поучиться у него есть чему.

   Мысли нехорошие гони, а какие появятся, тащи их за ушко, да на солнышко. (Батюшка потянул меня за ухо.) Строже будь к себе (разговор шел о воздержании в пище, батюшка был очень серьезен), все спишь, смотри не проспи. Молиться надо по–детски, с твердой верой. Ну подожди, вот я тебя за это на свободе — за уши.

   Лишнее поела — значит нет у тебя никакой разумности, когда даже и лишняя чашка воды может нас возбуждать.

   Отца духовного не слушаешься — значит нет у тебя преданности к Богу. Я тебя молю, ради Бога, следи за собой… ради Бога, будь внимательна… Царствие Небесное нудится, и только употребляющие усилия восхищают его, а ты палец о палец не ударишь.

   — Батюшка, иногда бывает так тяжело, что хочется к кому–нибудь пойти и заплакать.

   — Нет уж, у тебя есть одна помойка — отец Алексей, ты в нее и вали все, а другим не надо.

   — Чем отличить пост от обычного времени, ведь теперь почти все одинаково: и пост и нет поста, совсем не чувствуешь поста? (была голодовка).

   — Усилить духовный пост.

   — Да этот пост всегда должен быть?

   — Очень хорошую мысль ты провела, да где уж нам всегда–то, а тут тебя будет мучить, что, мол, я что–то не делаю и скорее будешь поступать как надо.

   Страсти, если хочешь, истребляй сейчас же, а то поздно будет. У меня была тут одна дама, так у нее страсть — взять чужое; она мне со слезами говорила, что была в одном доме и вот ложку серебряную увидела и, когда все ушли, она ее взяла. Теперь мучит это ее, а с собой справиться не может, в привычку у нее это вошло.

   — Батюшка, говорят «Иисусову молитву» нужно читать не только с любовью, но и со страхом, а я страха никакого не чувствую.

   — Со страхом… а ты подумай, что тебе Господь дал и дает, а ты Его чем благодаришь?.. Светло смотри вдаль, не надо уныния. (Отпуская с исповеди.) А ты старайся, чтобы я тебя мог не только за уши вытягивать, да на прежнее место ставить, а и каждый раз немножко повыше.

   Считай себя хуже всех — да и так ты хуже всех.

   Спите вы все, а теперь время исповедническое. Может быть, и мне придется… Я–то готов, а вы–то, что тут будете делать?.. (Тревожное время.)

   — Что же теперь делать–то, батюшка?

   — Ну я думаю, Бог милостив — ничего, а для этого нужно молиться побольше, да самим получше быть.

   Будь хорошей, вот с нынешнего дня. Сегодня Марии Египетской, ты хоть и не египетская, ну все равно. Так вот с сегодняшнего дня и начинай, а я за тебя буду молиться, чтобы Господь тебе дал память смертную. Будь хорошей опорой маме, руководительницей сестрам, вон сколько я тебе послушаний–то дал.

   — Батюшка, читаю молитвы, но это все как–то без души. — Батюшка промолчал, а я повторила то же.

   — Да читай внимательно, без какой там еще без души, по–толстовски, что ли?..

   Раздражаться не стоит, не стоит… Желай счастья всем и сама счастлива будешь (против зависти).

   (Против вопросов на исповеди по книгам.) У меня тут один рассказывал, что он прочел какой–то грех в книге и не понял, что это такое, и вот начал все делать, чтобы узнать как–нибудь что это такое; покупал книжки разные, читал. Наконец, понял и сделался поклонником этого греха. Так что я этих вопросов не одобряю; не знаешь и не надо.

   Когда бываешь в чужом доме и подают на стол что–либо скоромное, не следует отказываться и тем осуждать других. У меня отец был близок к митрополиту Филарету и вот было так; митрополит Филарет часто бывал у одного там… Раз пришел как–то, застал обед, а пост был, хозяин сконфузился, не знает как быть — пост, а у него курица что ли там… А митрополит подошел к столу и сам попробовал все… Вот как они поступали.

   — Иногда по уставу не полагается класть земные поклоны, например, до Пятидесятницы и в другие праздники?