Большая игра - Сапожников Борис Владимирович - Страница 9

– Уж я на кровь не поскуплюсь, – пообещал Корень.

– Говорю тебе, вряд ли до этого дойдет, – попытался успокоить его я.

– А тогда для чего всю эту канитель устроили?

– Да откуда мне знать? – развел руками я. – Но если бы все было как ты говоришь, то нас бы вряд ли далеко от казарм увозить стали. Там бы на месте и устроили… – Я сделал неопределенный жест рукой, сам слабо представляя, что такого могли бы устроить британцы.

Но Корня мои слова не убедили. Весь оставшийся путь мы проделали в тяжком молчании. Болтать не хотелось никому. И усталость после боя, пускай и короткого, но очень выматывающего, наваливалась, и неизвестность давила ничуть не меньше.

Когда кеб, наконец, остановился, мы быстро покинули его. Все держали руки на оружии, хотя это и могло обеспечить нам уйму неприятностей. Однако перед массивными дверьми большого особняка, во дворе которого нас высадили, стоял только высокий старик в мундире Ордена, правда, с золотыми звездочками и короной на погонах из кольчужного полотна. Лицо его, украшенное аккуратно подстриженной, но весьма густой седой бородой, было весьма суровым и, похоже, иного выражения попросту не ведало.

– Не стоит делать столь угрожающих жестов, господа, – произнес он. – Здесь, в обители Ордена, у вас нет врагов. Я – сэр Томас Мэлори, магистр Ордена, и, предупреждая возможные вопросы, – да, прямой потомок нашего основателя.

Я бегло переводил сказанное им на русский, чтобы понимали остальные бойцы команды. Последние слова сурового старца вызвали неподдельное удивление Тараса.

– А я думал, им нельзя… того, семью заводить, целибат этот, или как его там?

– Здесь не католическая страна, – объяснил ему я, – и даже священникам можно жениться, как у нас, если только не черноризец, но у них монахов и монастырей нет вовсе.

– Все в нашем роду служат Ордену, а первенец мужского пола по традиции нарекается Томасом – в честь основателя.

– Это весьма интересно, сэр Томас, но, быть может, вы расскажете, для чего пригласили нас в обитель, да еще и в столь ненавязчивой манере?

– Несколько позже, – преспокойно ответил тот. – Не хочу повторять всем прибывающим одно и то же, а пока мы ждем остальных приглашенных, вы можете располагаться в любых комнатах на втором этаже особняка. Раз вы первые, то выбирайте вольно, никакие ни за кем не закреплены. Только прошу не занимать более двух – именно столько выделено на каждую команду.

– Думаю, мы обойдемся и одной, – кивнул я сэру Томасу.

Мы прошли в особняк, а магистр Ордена остался стоять, будто прижизненный памятник самому себе.

Комнаты на втором этаже оказались не похожи на монастырские кельи, а походили на удобные номера в не самых дешевых, хотя и не роскошных гостиницах. Каждая была рассчитана только на трех человек, но я был уверен, что мы вряд ли надолго задержимся тут.

Мы расположились в комнате, однако никто вещей распаковывать не стал. Все ждали развития событий, и ночевать в особняке Ордена никому не улыбалось.

– Интересно, а пожрать дадут? – спустя четверть часа задал вопрос Тарас. – У меня уже в брюхе бурчит. Сколько мы без еды, командир?

– На обед не приглашают, как видишь, – Корень был злее осы и явно хотел сорвать свой гнев на ком угодно, хотя бы и на товарище по команде. – И в харчевню пожрать вряд ли отпустят.

– Тут Корень прав, – перехватил инициативу я, не давая разгореться ссоре. – Придется потерпеть пока, но вряд ли нас собрали тут, чтобы уморить голодом.

– С этих станется, – буркнул Тарас. – Накормят овсянкой – и весь сказ, а русскому человеку овсянка та – что за еда? Тьфу, и думать не хочется. Сейчас не пост, чтобы жидкой кашицей питаться.

– А то ты посты соблюдаешь, – рассмеялся Армас. – Мы же все время в дороге или от ран оправляемся, ни один батюшка ничего нам не скажет за мясо в пост.

– Ну вот! – хлопнул себя по ляжке Тарас. – А тут голодом морят, хуже чем в монастыре, ей-богу. А ты еще говорил, командир, что здесь монастырей нету. Да эта Британия, провались она на дно морское, хуже всякого монастыря будет!

– Хватит шуметь, – оборвал нас Корень. – К нам идут.

Уже не один раз мы слышали звук шагов по коридору, но до этого запорожца он не настораживал. А я привык доверять его чутью. Все притихли, и меньше чем минуту спустя в нашу дверь вежливо постучали.

– Входите, – сказал я, однако визитер предпочел только отворить незапертую – ключей нам не выдали – дверь и остаться на пороге.

Им оказался высокий старик в синей ливрее с вышитым напротив сердца крестом Святого Георгия. Он вежливо склонил голову и обратился к нам на безукоризненном английском:

– Магистр Мэлори приглашает его сиятельство графа Остермана-Толстого на совещание.

– Прежде чем уйти, – заявил я, – должен знать, накормят ли моих людей.

– Я пришлю слугу, чтобы он проводил ваших людей в трапезную, – тем же ровным тоном произнес визитер, – там для всех приготовлен стол. Вам же подадут легкие закуски на самом совещании, а после него вы вольны будете присоединиться к своим бойцам.

– Благодарю, – кажется, при общении с дворецким – а кто это еще мог быть? – я невольно перенял его церемонный тон. – Идемте.

Машинально оправив костюм, я последовал за ним. Кабинет для совещания располагался на первом этаже, в глубине особняка. В большом помещении главенствовал стол. Невероятных размеров сооружение, занимающее большую часть свободного пространства. На столешнице его помещался подробный план Лондиниума с тянущимися вверх башнями Вестминстера, Тауэра и Биг-Бена, а еще искусно выложенными кирпичными трубами многочисленных заводов. Под ними раскинулись дворцы королевской фамилии, дворянские особняки, похожие на сундуки купеческие дома и целое море домов попроще. Я сразу обратил внимание, что один район города отделен от остальных – его опоясывала красная лента, уложенная вдоль улиц. Я не был большим знатоком Лондиниума, а потому мог понять лишь, что отделенный район никак нельзя отнести к богатым да и вообще хоть сколь-нибудь благополучным.

Вокруг стола собралась весьма пестрая компания. Мы разглядывали друг друга с неподдельным интересом. В каждом из пяти собравшихся тут, не считая знакомых уже мне рыцарей Ордена, я легко опознал профессионального игрока, а точнее капитана команды, что неудивительно. Я был самой непримечательной личностью, разве только офицер в красном мундире с незнакомыми мне нашивками рода войск мог бы состязаться со мной в этом качестве. А вот остальные трое выглядели крайне экзотично.

Конечно, тут присутствовал горбоносый карфагенянин, одетый, как и я, в дорожный костюм, но длинная, тщательно завитая борода и смуглое лицо, не растерявшее природного загара даже в здешнем климате, привлекало взгляд. Рядом с ним стоял другой уроженец Пиренейского полуострова, вот только был он не карфагенянином, а баском. На лице его было настолько злобное выражение, что казалось, он готов вцепиться в глотку всякому, кто не так глянет на него. Даже в помещении баск вопреки правилам хорошего тона не расстался с кепкой, лихо заломленной за ухо на манер берета. Хотя что мог баск знать о хороших манерах – карфагеняне держали их, как и иберов, на положении полурабов, если не совсем рабов, и баски служили им лишь для одной цели – убивать.

Рядом с этой парочкой стоял уроженец Дальнего Востока – китаец или японец, я не слишком часто встречал выходцев оттуда и потому не мог определить точно. Одевался он вполне европейски, но желтоватый оттенок кожи и разрез глаз не скрыть под пиджаком и брюками. Да и костюм был ему не слишком по нраву, он привык к совсем другим, не так сковывающим движения. Это читалось едва ли не в каждом его непроизвольном движении.

Последним был уроженец Нового царства – египтянин с бритой головой и заплетенной в косу бородкой. Он старался держаться равно далеко от всех нас, будто боялся подцепить заразу. Его кожа имела бронзовый оттенок, за который женщины так любят солдат колониальных войск. На бритой голове – ни единого волоска, так чисто не брили даже в лучших цирюльнях Лондиниума. Элегантный песочного цвета костюм египтянин носил с легкостью настоящего денди, значит, он был выходцем из высших каст и, скорее всего, получил образование за границей. Весьма необычно для командира игроков – в Новом царстве эта профессия не числилась среди особо почетных.