Западня - дю Террайль Понсон - Страница 24

– Да. Или вы считаете вполне естественным появляться и спасать меня от бандитов в тот самый момент, когда они останавливают мою карету, как во времена грабителей и разбойников с большой дороги?

– Вас защищал не только я, но и господин де Самазан.

– Совершенно верно! Вы когда-нибудь слышали о господине де Самазане?

– Признаться, нет.

– Я тоже, – сказала Эрмина.

– Но в этом, как мне представляется, нет ничего удивительного, ведь я приехал из краев, которые принято считать варварскими, и совершенно не в курсе французской геральдики.

– Впрочем, это не имеет значения, ведь он так храбро сражался на нашей стороне.

– За что я ему бесконечно признателен.

– Но все, что вы говорите, представляет собой лишь одну грань тайны, – продолжала мадам де Сентак. – Надеюсь, вы пришли, чтобы приоткрыть завесу над другой ее стороной, сколь загадочной, столь и неожиданной?

Эти слова Эрмины свидетельствовали о том, что она пребывает в хорошем расположении духа.

– Не смейтесь, мадам.

– Как! Господин Гонтран, почему я не должна смеяться! Не говорите так! Чтобы принять вас и выслушать ваши откровения, я отправила восвояси целую когорту чопорных дам и господ, явившихся поздравить меня с чудесным избавлением от бандитов Андюса. Не смеяться? Но в таком случае мне придется пожалеть о том, что я не выслушала их напыщенных выражений соболезнования, равно как и историй о ворах и бандитах, которые они так плохо рассказывают.

– Выслушайте меня, мадам.

– С удовольствием. Но сначала объясните, зачем вы отдали мне на попечение эту юную девушку, в которой я узнала не кого-то, а служанку Танкреда? И почему попросили не показывать эту диковинку ни одной живой душе?

– Мадам, вчера мне довелось узнать ужасные вещи. Поэтому прошу вас, прекратите насмешки и давайте не будем терять драгоценного времени.

– Вы тоже перешли на помпезный тон.

– Мадам де Сентак, над вами нависла страшная угроза, ваша жизнь в опасности.

– Моя жизнь! – воскликнула Эрмина, продолжая улыбаться.

– Мне хочется верить, что покушение, состоявшееся этой ночью, не входило в планы тех, кто желает вам смерти.

– И кто же желает мне смерти?

– Среди того вороха сведений, которые я узнал, есть настолько невероятные, что я пока не осмеливаюсь в них верить, поэтому имен называть не буду.

– Но в чем заключается опасность, которой я подвергаюсь?

– Увы, этого я не знаю. Но вам нужно неизменно держаться начеку. Даже под крышей собственного дома против вас могут ополчиться враги, причем из числа тех, которые, на ваш взгляд, не в состоянии допустить в отношении вас малейшей бестактности, хотя на самом деле способные даже на преступление.

– В моем доме? Послушайте, друг мой, вы меня пугаете.

– Очень на это надеюсь!

– А вот это уже странно. Чем же обусловлена ваша надежда?

– Если вы боитесь, то будете проявлять бдительность. Как я только что уже имел честь вам сказать, на данный момент мне неизвестно, каким образом ваш враг и его сообщники попытаются нанести вам удар.

– Мой враг? Значит, он у меня только один?

– Полагаю, да.

– И если я вас правильно поняла, то искать этого злодея следует среди моих близких или, по крайней мере, домочадцев?

– Да, мадам.

– А назвать его вы мне не хотите?

– Не могу.

– Значит, я должна догадаться сама. Ваши слова наводят на мысль, что человек, покушающийся на мою жизнь, входит в число моих слуг… или даже родных.

Гонтран хранил молчание.

– Но я не понимаю, кто из близких может быть заинтересован в моей смерти.

– Потому что не принимаете во внимание их амбиций, страстей и тайн, в которые вас никто не посвящал.

– Но послушайте, господин де Кастерак, – ответила Эрмина, к которой на этот раз вернулась вся ее серьезность, – в конце концов я приду к выводу, что вы обвиняете моего мужа.

С этими словами мадам де Сентак посмотрела Гонтрану прямо в глаза. Тот отвел взгляд и ничего не ответил.

Повисла крайне неловкая пауза. Эрмина встала.

– Господин де Кастерак, – сказала она, – я не понимаю мотивов, которыми вы руководствуетесь, выдвигая подобные обвинения.

– Мадам!

– Соблаговолите меня выслушать.

Гонтран, незадолго до этого тоже вставший, сел обратно. Его примеру последовала и Эрмина.

– По правде говоря, с некоторых пор поведение господина де Сентака меня действительно огорчает – он, по-видимому, меня разлюбил и совершенно не балует своим вниманием.

– Ох, мадам, речь не об этом! Полагаю, вы относитесь ко мне достаточно хорошо для того, чтобы понимать: если я вмешиваюсь в ваши семейные дела, то только потому, что совершенно уверен – над вами нависла страшная опасность и исходит она от вашего мужа. Да-да, именно уверен, примите это к сведению.

– Это все?

– Мадам, в былые времена мой отец никогда не торговался, когда протягивал руку помощи мадам графине де Блоссак, и всегда предоставлял в ее распоряжение свою шпагу. Он часто рассказывал мне о том периоде своей жизни и говорил, что всегда вспоминал о нем с радостью и удовольствием. И при этом добавлял: «Запомните, сын мой, я обязан мадам де Блоссак тем, что хотя бы раз в жизни как дворянин принес пользу. А этим не каждый может похвастаться.

Кроме того, не забывайте и о том, что только благодаря щедрости старого Самуэля мы смогли переехать в Канаду и скопить там приличное состояние. И если когда-нибудь дети или внуки Сары будут нуждаться в вашем уме или храбрости, вы должны будете все бросить и поспешить к ним на помощь».

– Со своей стороны, я благодарю вашего отца за эти слова, но…

– Ну так вот, мадам. Господина, за которого вы вышли замуж, зовут не Сентак. Он не француз и желает вашей смерти. Я пришел к вам, чтобы сказать: остерегайтесь этого человека.

Гонтрана прервал взрыв хохота – самый раскатистый из тех, что ему доводилось слышать в последнее время.

– Как вы сказали? Моего мужа зовут не Сентак и он не француз… Вот еще! Вы решили надо мной подшутить, будто в самый разгар карнавала…

– То, что я имел честь вам сообщить, чистая правда.

– Ну хорошо, давайте подведем итог! – воскликнула со смехом Эрмина.

– Впоследствии вы можете очень пожалеть, что не восприняли моих слов всерьез.

– Мой муж – не француз?

– Нет, мадам.

– Если на то пошло, то это действительно так, ведь он родился где-то в Индийском океане.

– Где именно?

– Кажется, в Пондишери.

– Ну вот!

– Он не Сентак. Знаете, из всего, о чем вы мне поведали, это пугает меня больше всего! Если его имя не Сентак, то как в этом случае его зовут? Ах, боже мой! Друг мой, тогда я даже не знаю, как зовут меня. Я поражена до глубины души, ведь меня теперь можно именовать мадам Непонятно-Кто. Помилуйте, господин Гонтран, кто наговорил вам этих глупостей?

– Это не глупости.

– Погодите-ка, дайте подумать. Вы уверены, что господин де Сентак мой муж?

– Мне трудно об этом говорить, мадам, но с точки зрения закона, вы не являетесь супругой этого человека, потому как в плане установления его личности либо была допущена ошибка, либо совершен умышленный обман.

– Вот как! – сурово молвила Эрмина. – Прошу прощения, но этот вопрос мы обсуждать больше не будем.

– Будь по-вашему, мадам, больше не скажу ни слова. Но это не помешает мне приглядывать за вами.

– Ну, это я вам разрешаю, при том, однако, условии, что ваши глупости…

– Эх, мадам! – нетерпеливо продолжал Гонтран. – Эти глупости я слышал из собственных уст вашего мужа.

– Да? Где же? И когда?

– Этой ночью в Бореше, за несколько мгновений до того, как оказать вам известную услугу.

– В Бореше? Ночью? Но ведь это лишено всякого смысла.

– Как вам будет угодно.

– Впрочем, мой дорогой господин Гонтран, раз уж вы рассказываете мне совершенно невероятные вещи, намного более неожиданные и живописные того, о чем судачат наши кумушки из Бордо, окажите мне любезность и как венец вашего доброго ко мне расположения поведайте все, что знаете.