Гибридная война. Выжить и победить - Магда Евгений Валериевич - Страница 16

Фактически российское кино получает до 10 % от общей суммы своих сборов за счет проката в Украине[98].

События 2014 — начала 2015 годов позволяют говорить не столько о потере формального влияния «русскомирских» инструментов на сознание граждан Украины (очевидно, что на оккупированной территории Донбасса это влияние имеет даже более концентрированный характер), сколько о кардинальной смене картины внутри Украины. После Революции достоинства, аннексии Крыма и начала конфликта на Донбассе по ряду причин возник и легализовался русскоязычный украинский патриотизм. Полагаю, что его развитие способно расширить горизонты развития нашей страны и увеличить арсенал противостояния культурной экспансии России.

Из-за ряда объективных и субъективных причин Украина крайне слабо продвигает свои интересы за рубежом, включая даже ближайшее зарубежье. Финансовое состояние нашей страны не позволяет рассчитывать на получение значительных государственных ассигнований на реализацию даже крайне необходимых проектов. Нет необходимости изобретать велосипед — нашей стране пригодился бы опыт America House, Goete Institute, Institute Francaises, Polski Institut и других подобных культурно-просветительских организаций. К сожалению, идея продолжает ожидать своей эффективной реализации.

«Русский мир» — это технологическая концепция, которая отвечает требованиям времени и объединила российских государственных и культурных деятелей и коммерческие структуры; опыт развития транснационального бизнеса и установления геополитической гегемонии любителей «метафизических» и религиозных поисков и адептов четких, аналитически взвешенных бизнес-решений. «Русский мир» использует все доступные методы, действуя не только на уровне государств, но и на уровне медиа, образования, гражданской работы и предпринимательства. Ответ «русскому миру» заключается не в бесплодных попытках перекричать политических клоунов, а в адекватной реакции во всех измерениях общественной жизни[99].

Необходимо признать на уровне политиков и общественных деятелей, готовых брать ответственность за развитие украинского культурного пространства: существование «русского мира» существенно сужает возможности Украины заявить о себе. Однако конкурировать с инструментами, которые используют его адепты, необходимо нелинейными инструментами, действовать на опережение и побеждать.

Украина — не Россия. Это название не только книги Леонида Кучмы, но и целого процесса осознания собственной национальной и ментальной принадлежности. Слишком долго украинцы были крупнейшей в мире нацией без собственной государственности, слишком долго им приходилось класть свои жизни на алтарь всевозможных империй. Попытки создать украинскую государственность были преимущественно краткосрочными, и после 1991 года Украине приходилось преодолевать комплекс неполноценности в деле строительства собственного независимого будущего. Россия имеет куда более протяженную историю государственности, в основу которой положены переписанные эпизод^! из прошлого покоренных и присоединенных народов.

«Имперское сознание — это комплекс разнородных идей, концепций, чувствований, представлений о месте своей страны в мире и в истории. Имперское сознание формируется исторически, образ империи в глазах ее народов складывается веками. Его составляющими можно назвать:

— элементы внешнеполитических доктрин, с помощью которых имперские правительства в разные времена обосновывают имперскую политику;

— актуальные в данный момент идеологические концепции;

— традиционные ценности образа жизни народа метрополии, которые были перенесены на всю империю;

— сиюминутные суждения и настроения в обществе;

— религиозные, конфессиональные представления»[100].

Специфику русской модели имперского сознания обусловили следующие причины:

1. Исторический путь страны, особенность образования Московского государства, появившегося в сложной, в основном оборонительной борьбе с воинствующими соседними странами, а также своими княжествами. «Объединение русских земель вокруг Москвы» — это фактически непрекращающаяся гражданская борьба, это полигон, на котором опробовались многие принципы политики будущего. Имперские завоевания являются продолжением завоеваний суверенных русских княжеств, на которые распалась Киевская Русь.

2. Историческое внутреннее развитие России. Это деспотическая власть московских правителей, рабский менталитет народа, долгое отсутствие в обществе сословного строя, подавление личности государством и во имя государства.

3. Устои средневековой русской идеологии с характерными для нее представлениями об особенной роли России и русских в мировой истории («право» России на «наследие» Византии, «Москва — третий Рим»). Эти идеи в таком виде, конечно, не сохранились, но спустя время они стали основой имперских убеждений. От идеи победы православия над турками и освобождения православными своей религиозной столицы Константинополя до стратегической идеи захвата «Проливов». Оставшись после падения Византии в религиозном «одиночестве», страна погрузилась в отрицание ценностей окружающего мира, изоляцию в политике и массовом сознании.

4. Своеобразие системы международных, геополитических координат, принятых в мире «правил имперской игры», которые Россия, конечно же, должна была учитывать. Древнюю идею завоевать весь мир сегодня сменила идея раздела мира между империями, что впервые было сделано в 1494 году Португалией и Испанией, которые разделили Землю на португальскую и испанскую части. Россия, как и другие империи, также активно приняла идею раздела мира на зоны господства и влияния, мечтая о мировом господстве.

В России, кроме идеи «исконности» и имперской славянской автохтонности, превалирует идея превосходства русских над другими славянскими странами, которые порой не воспринимаются как независимые государства. Мысль о том, что украинцы — это независимый народ, имеющий свое суверенное государство, русские ставят под сомнение, утверждая, что это русский народ, говорящий на плохом русском языке.

Идея превосходства русских закреплена в истории отношений России и славян, порабощенных турками. Были, конечно устоявшиеся традиции панславизма как осознания близости славянских народов на основе общности крови, языка, культуры и религии. Однако благородная идея освобождения славян в системе имперского мышления предполагала, как само собой разумеющееся, поглощение Российской империи освобожденных славянских народов.

Захват территорий, на которых жили славяне, был в имперском сознании продолжением процесса «собирания» «исконных русских земель» вокруг Москвы. Собственно, так расценивались осуществленные и неосуществленные проекты расширения России: расчленение Речи Посполитой, присоединение Украины, идея преобразования Болгарии в «Забалканскую губернию», а в советское время — шестнадцатую республику СССР.

В системе имперского сознания особое значение придавалось идее добровольности вхождения в состав империи славянских и иных народов. Оставляя в стороне проблему «принудительной» или «вынужденной» добровольности, стоит отметить, что это означало только признание русского царя правителем этого народа и порой носило временный характер. В русском имперском сознании вступивший в состав империи народ уже никогда не мог выйти из подданства. Такая добровольность считалась неизменной и безвозвратной. Любые попытки этих народов выйти из империи рассматривались как измена. Потому весь народ нес коллективную вину за репрессии против так называемых «буржуазных националистов» и массовые депортации. Любопытно, что провозглашение независимости Литвы в марте 1990 года было названо Михаилом Горбачевым незаконным актом.

Идея вечного врага России является основополагающей в имперском сознании, но изменяется по форме на протяжении столетий и во многом зависит от конъюктуры. В имперский период неизменными врагами России считались Османская империя, Англия, США. Также непродолжительное время к таким врагам относились Германия, Япония, Польша, Швеция и Франция. Образ врага России строился как на политических реалиях, ожесточенной борьбе за раздел сфер влияния, так и на известных мифах о предубеждениях по отношению к русским некоторых народов.