В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет - Страница 5

• Предыдущая
• 5/98
• Следующая

«Лишь тот заходит слишком далеко, кто не знает, куда он идет», — сказал Оливер Кромвель. Люди из «Компании Джона» не знали, куда они идут, и они прошли долгий и трудный путь, начиная с тех дальних дней семнадцатого века и первых маленьких торговых поселений на берегах Короманделя. Они нанесли поражение султану Типпу, правителю Мисора, разделили и присвоили его территорию. Они поделили династии Махраттов и Гуркасов, сместили Пейшву и присоединили его земли к округу Бомбей. Предстояло ли древнему королевству Оуд последовать теперь этим же путем? Перейдет ли власть над ним из рук королевской семьи в руки Компании? Полковник Лоу как раз намеревался сделать все, чтобы избежать этого.

Он считал, что ситуация в Индии выходила из-под контроля. Чем больше увеличивались территориальные приобретения и власть Компании, тем меньше становились прибыли от самой торговли. «Компания Джона» не только теряла деньги, она уже находилась в больших долгах, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы она полностью приняла на себя управление Оудом. Кроме этого, он считал, что народ Оуда, как бы он не любил своих жадных королей и не желал бы низвержения Нассеруд-дина, он не одобрил бы правления иностранцев в своих землях. Жители Оуда будут рассматривать это, как еще один пример агрессии Запада и как неприкрытый захват новых территорий; начнутся волнения и бунты, и снова прибыли Компании уйдут на разорительные войны. И все же Нассеруд-дин должен быть низложен.

В то время как полковник Лоу бился над решением этой проблемы, один ее аспект отпал сам собою. Жаркой июльской ночью Нассеруд-дин был отравлен, и тут же все королевство Оуд пришло в движение. Всюду обсуждали, кто придет ему на смену. Улицы Лакноу заполнили толпы различных группировок, готовые сражаться в защиту своих кандидатов, и только твердость и смелость Лоу и горстки его британских помощников спасла бурлящий город от потока крови и насилия. В конце концов, с согласия лорда Окленда на трон Оуда взошел пожилой, немощный дядя прежнего короля. Город успокоился, и Хуанита возвратилась в розовый дворец в Лакноу.

Вскоре брат Хуаниты вернулся из Испании. Это был высокий незнакомец, веселый смех которого отдавался необычным эхом в тишине Каса де лос Павос Реалес.

Теплые всепроникающие дожди сентября дочиста вымыли город. С октябрем пришли ясные дни и прохладные ночи индийского холодного сезона. Бартоны вернулись в Лакноу, где они предполагали провести месяц. Сабрина, приехав в Дом павлинов вместе со своей тетей Эмили, встретила там Маркоса де Баллестерос.

И они, конечно же, влюбились друг в друга. Маркос был темноволосым, романтичным и очень привлекательным юношей, он заразительно смеялся и демонстрировал своими манерами человека, только что вернувшегося из одной из самой романтически-загадочной страны — Испании. Сабрина Грантам была маленькой, хрупкой и прекрасной блондинкой. Влюбчивая по натуре, она вот уже год как ни в кого не была влюблена.

— Моя племянница Сабрина…

— Мой сын Маркос…

Они стояли в прохладном белом зале Каса де лос Павос Реалес и смотрели друг на друга. Апельсиновые деревья росли в кадках, как в Испании, и солнечный свет, пробиваясь сквозь кроны лимонных деревьев, посаженных перед домом, наполнял зал водянистым зеленоватым светом.

Маркос тоже читал Мильтона, и те же строки, которые Ашби цитировал много лет назад перед колыбелью малютки Сабрины, всплыли сейчас в памяти молодого испанского гранда: «Белокурая Сабрина, где нам тебя найти, под стеклом прохладной и прозрачной волны?»

«Сабрина… — думал Маркос, глядя на нее зачарованно, — да, она похожа на русалочку, на водяную нимфу».

«Он похож на рыцаря Круглого стола, — думала Сабрина, — как на портрете сэра Тристрана из книги в дедушкиной библиотеке».

Они стояли и смотрели друг на друга… и, разумеется, влюбились…

Дочь Хуаниты появилась на свет, и старые, древние колыбельные Испании, Франции и Индостана звучали над ее колыбелью.

— О, господи, — вздыхала Азиза Бегам, беседуя со своей подругой Анн-Мари, — ты помнишь тот день, когда родилась твоя дочь? Я помню. Сейчас я уже старая, толстая и неповоротливая, а помню все, как будто это происходило вчера. Годы бегут быстро, слишком быстро. Но у нас с тобой будет еще много внуков, и, наверняка, следующим будет мальчик…

Для Сабрины это было волшебство, как страничка, вырванная из книги сказок. Эмили же была полна дурных предчувствий. Она была чистокровной британкой со всеми чертами, свойственными ее расе, долго жившей на изолированном острове. Оба ее ребенка, родившиеся в Индии, прожили свои короткие жизни и умерли на этой чужой, враждебной земле. Она не считала Индию прекрасной или интересной страной. Она рассматривала ее только, как кладбище своих детей, по ее мнению, это была нецивилизованная варварская страна со средневековым уровнем морали, санитарии и нищеты. Руководить ею и направлять ее жизнь по пути просвещенного Запада было задачей, определенной Богом, но весьма неприятной для таких людей, как Эбенезер. Не удивительно, что она отрицательно отнеслась к чувству, внезапно возникшему между ее кузиной Сабриной и Маркосом де Баллестерос. Она убеждала себя в том, что это лишь мимолетное увлечение, которое быстро пройдет, как у девушки это часто бывало в прошлом.

Но на этот раз Сабрина действительно влюбилась, влюбилась по-настоящему в первый раз в своей жизни. Любой, кто ее видел, не мог усомниться в этом ни на секунду. Когда она шла, ее ноги, казалось, едва касались земли, ее окружала невидимая аура счастья. Для Маркоса же, привыкшего к черноволосым красавицам Испании и Франции, а также страны, давшей приют отцу, белокурая прелесть Сабрины казалась чем-то неземным — хрупким и воздушным. В какой бы компании они ни находились вместе, казалось, что они не замечают и не слышат никого, кроме друг друга.

Эмили слишком поздно осознала всю опасность ситуации (хотя она все понимала с самого начала, но исправлять что-либо уже через секунду после первой встречи молодых людей было поздно) и настаивала на том, чтобы Эбенезер определил дату их отъезда из Лакноу. Бартоны планировали посетить старую Могольскую столицу — Дели перед тем, как отправиться дальше, в Калькутту, и остаться там до тех пор, пока весной Сабрина не отправится обратно в Англию. Однако девушка, которую прежде весьма прельщала такая перспектива, теперь возражала против отъезда и умоляла позволить ей остаться в Лакноу.

Эмили была непреклонна, Сабрина заливалась слезами. А четырьмя часами позже Маркос попросил аудиенции у сэра Эбенезера Бартона, с тем чтобы просить руки Сабрины.

Сперва сэр Эбенезер растерялся. Он любил и уважал графа де лос Агвиларес и считал его сына весьма приятным и воспитанным молодым человеком. Он также знал, что граф безумно богат и происходит из лучших семей Испании, а его жена Анн-Мари — родом из старой французской знати. Со всех точек зрения Маркос мог считаться наиболее подходящей партией. Однако были и сомнения. Дело в том, что, по мнению сэра Эбенезера, Маркос был из тех, кого сэр Эбенезер обычно называл «иностранец». Под этим он подразумевал не столько франко-испанское происхождение юноши, сколько его образ жизни по английским меркам казавшийся несколько странным. Многие, подобно сэру Эбенезеру Бартону, жили, работали и умирали в этой стране, которую покорили «Купцы Лондонской торговли с Восточными Индиями». Однако они никогда не считали ее своим домом. Для Маркоса же, да и для всей его семьи Индия, и в частности, королевство Оуд, была отчим домом. Маркос вернулся в Индию после девяти лет, проведенных в Испании и Европе, и для него это было возвращением домой. А его сестра вообще вышла замуж за индуса — человека другого вероисповедания.

— Вы просите позволения сделать предложение моей кузине, — задумчиво сказал сэр Эбенезер, — но разве вы уже не сделали этого без моего разрешения?

— Нет, — сказал Маркос и нервно сжал челюсти. — Я хочу сказать, я не мог этого сделать, предварительно не переговорив с вами, но, похоже, об этом можно и не спрашивать. Я знал ответ с первого момента нашей встречи. Я хотел поговорить с вами, но…

• Предыдущая
• 5/98
• Следующая