Все дело в платье - Веденская Татьяна - Страница 9

Маша ждала Гончарова весь день, но он появился только под вечер, сухо напомнил Маше про пятничный ужин, сослался на дела и уехал. Ах да, еще он спросил, не было ли чего важного, о чем он должен знать.

– Что ты имеешь в виду? – переспросила Маша, смутно чувствуя себя виноватой в том, что не стала рассказывать Гончарову о Роберте. Она говорила себе, что просто не хочет нервировать своего жениха. М-м-м… жениха. Это слово так странно было произносить, даже про себя. Итак, она просто не хотела его нервировать. Так и запишем.

– Тебе дозвонился архитектор из Сочи? – уточнил Гончаров, рассматривая Машу пристально, внимательно, будто с каким-то подозрением. Или это ей только показалось?

– Да, конечно. Мы уже назначили встречу на следующую неделю.

– Кто это мы? – спросил Николай, заставив Машу напрячься.

– Мы – я и Жанна.

– Жанна? – отчего-то опешил Николай.

– Архитектор из Сочи, – пожала плечами Маша. – Ты же про нее спрашивал?

Николай помолчал несколько минут, затем кивнул.

– Больше ничего?

– Как это ничего? – возмутилась Маша, чувствуя, как начинает закипать оттого, насколько сухо и профессионально ведет себя с нею ее так называемый жених. Даже не поцеловал ни разу! – Да полно всего. Нужно изменить план внешнего забора.

– Это еще зачем?

– Понимаешь, мы заранее запланировали дополнительные входы в парк, но ведь с внешней стороны вход в парк будет совершенно свободным, а это значит… Войти сможет кто угодно!

– Да-да, я понял, заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Ладно, это легко. Просто убираем ворота с внутренней стороны, и все.

– И все? – возмутилась Маша. – То есть жителям «Раздолья» придется идти через весь поселок, выходить из него, идти до дороги и только потом оказываться в моем парке?

– А что? Хорошая прогулка, – уперся Гончаров просто потому, что до сих пор злился. Маша так и не сказала ему, что Левинский приезжал к ней. Почему не сказала? Скрывает что-то? Старая любовь так и не прошла до конца?

– Прогулка? Пойдем, пройдемся и прогуляемся – пять километров! – Маша окончательно взорвалась, но Николай, чуть прихрамывая, пересек помещение и вышел из кабинета. Маша так и осталась стоять там, одна, безо всякого представления о том, что же только что произошло. Ей запретят сделать дополнительный выход? Какой абсурд! И что насчет сегодняшнего вечера? Они не собираются проводить его вместе, как она поняла. Хотя понять Николая было совсем не так просто. Мог он настолько взбеситься из-за того, что Маша забыла рассказать родителям об их помолвке? И если да, то что это говорит о его характере? Ничего хорошего, на самом деле.

– Маша, тебе там звонят, – заглянула в кабинет Юля.

– Что? – обернулась к ней Маша.

– Ты мобильник у меня на столе оставила, – пробормотала Юля, а затем подошла ближе. – Ты в порядке? Что-то случилось?

– Я… я не знаю, – растерялась Маша. – А кто звонил?

– Я не посмотрела, – покачала головой Юля и протянула Маше телефон. Звонил Степочка, ее старый друг, тот самый, кто в свое время помог только что окончившей институт Маше устроиться в архитектурное бюро. Сколько было надежд, сколько всего хотелось достичь, покорить. А теперь Маша чувствовала себя старой мудрой черепахой Тортиллой. Очень грустной черепахой. Маша набрала Степочкин номер.

– Ты где? – тут же спросил он. Степка вообще все разговоры начинал с этого вопроса, словно ему, сидящему в своей операторской в окружении проводов и серверных блоков, было экстремально важно отметить географическое положение человека, с которым он собирался разговаривать.

– Я в печали, – ответила Маша честно.

– Понятно. Что ж, нормальное чувство, если выходишь замуж за Гончарова. Я так думаю.

– Ты не одобряешь? – удивилась Маша.

– Если бы мое мнение что-то значило… – пространно ответил Степочка. – Ты пойдешь с нами вечером играть в «Мафию»?

– Ой, это же сегодня? В принципе… почему бы и нет. Я только завтра занята, потому что у меня ужин с родителями Гончарова, а я не думала даже, что они у него есть, – пожаловалась Маша. – Он же совершенно взрослый мужчина, понимаешь. Откуда я знала, что мне придется производить впечатление на его маму? Или папу? Или бог его знает еще кого! Я не уверена, что в состоянии справиться с самим Гончаровым.

– Машка, ты скажи, ты реально собираешься за него замуж? – тихо и вкрадчиво уточнил Степочка.

– Ты тоже считаешь это глупостью?

– А я не одинок?

– Что такого неправильного в Николае? – взмахнула руками Маша.

– Так, давай по порядку. Насколько я помню, все наши сотрудники прячутся, когда в офис приезжает Гончаров. Потому что он может уничтожить любого одним щелчком пальца. Он известен как крайне жесткий бизнесмен, который всегда получает то, чего хочет. Ведь не так же просто его называют Доном Корлеоне. Я так понимаю, сейчас он хочет тебя.

– Да ты целый поиск провел, да? Он не просто хочет меня, он берет меня в жены. В жены, Степ! – возразила Маша. – Что в этом плохого?

– А мы пока не знаем. В том-то и дело, что мы пока не знаем всего. У него были жены до тебя?

– Вроде нет, – пожала плечами Мария. – Но я не знаю точно.

– Это – вторая причина. Ты почти не знаешь его, а он – тебя. А я тебя знаю хорошо и скажу тебе прямо – я обеспокоен. Он старше тебя на десять лет!

– Теперь ты звучишь в точности как моя мама, – фыркнула Маша.

– Так ты едешь играть в «Мафию»? Или у тебя и твоего жениха есть другие планы? – Степочка сам не знал, на какую больную мозоль только что наступил. Никаких планов на вечер у Маши не было, а Гончаров уехал с поля, даже не поцеловав ее ни разу. Вообще, он вел себя именно как жесткий работодатель, а не как влюбленный мужчина, и это пугало Машу. А что, если родители правы?

Именно из-за всего этого в восьмом часу вечера Мария Кошкина уселась за большим круглым столом в одном московском кафе, окруженная старыми друзьями, готовая отстаивать честь мирных граждан, если потребуется. Или биться до последнего патрона, если доведется попасть в ряды криминалитета. И надо было признать, впервые с тех пор, как Маша встретила Николая Гончарова, ей удалось снова почувствовать себя самой собой – молодой, беспечной девчонкой, мечтающей о безоблачном будущем.

– Город засыпает, – сказала Соня, Машина одноклассница, которая в свое время помогала Маше отбиваться от бушующего гнева родительского – когда те узнали, что не быть Маше Кошкиной даже терапевтом. – Просыпается мафия. Мафия открывает глаза, знакомится.

В первом раунде Маше досталась роль мирного жителя, и с наступлением ночи она покорно закрывала глаза и скучала, думая о том, что вся эта история с предложением руки и сердца – сложная и запутанная. Если у них с Гончаровым любовь – то где он? Почему не звонит?

Во втором раунде Маша тоже была мирной, но не обычной, а комиссаром. Это более интересно. Следить за людьми, задавать им вопросы, притворяться неизвестно кем, чтобы потом, ночью, проверить тех, кто показался ей подозрительным… Маша вычислила одного члена мафии, но споткнулась на остальных двоих. Криминальные личности, Степочка и Ромик, паренек, живший в том же доме, что и Степочка, только в другом подъезде, вычислили Машу, и мафия победила. Степка хохотал, «мирные» изображали возмущение и высказывали Маше претензии за то, что она не «вскрылась» еще до того, как ее «грохнули».

Только после этого Маша вспомнила, что поставила телефон в бесшумный режим на время игры. Она сделала так совершенно автоматически, привычка – вторая натура. Телефон лежал на дне рюкзака, и Маша даже подумала оставить все как есть, не доставать его, не смотреть на то, сколько уже времени и, тем более, кто звонил. Но надежда на то, что Николай сменил гнев на милость, не оставляла ее.