Сладкий яд (ЛП) - Эшер Миа - Страница 32

Чувствуя, как пальцы Элли сжимают мои, я смотрю ему вслед.

– Пусть он обернется на меня, Элли. Пусть он… – Мой голос обрывается. Я отпускаю ее руку и ищу утешения в ее объятьях. – Пусть он вернется.

– Что ты будешь там делать? – спрашивает Элли, наблюдая за мной с дивана. – И ты можешь остановиться? А то ты напоминаешь гиену в клетке, которую я видела в зоопарке в Сан-Диего.

Вздохнув, я прекращаю мерять шагами ее маленькую гостиную.

– Наверное, сначала просто приеду домой, а там будет видно. – Потирая предплечья, я опускаю взгляд на ковер и вижу на нем следы своих блужданий по комнате. – Может, моя мама давно уже там не живет.

– И что ты в таком случае будешь делать?

– Не знаю пока. Поспрашиваю соседей, наверное. А если ничего не узнаю, то просто начну жить своей жизнью. Мне надо срочно найти работу. Кстати, со стороны Алессандро было очень благородно одолжить мне машину.

Внимание Элли вдруг переходит к журналам, которыми завален столик в ее гостиной. Быстро наклонившись, она собирает их в стопку и удаляется в спальню. Когда она возвращается, я вижу на ее лице облегчение. И не вижу журналов.

– Прости, что ты сказала?

Я озадаченно хмурюсь в ответ на ее странное поведение.

– Что в тех журналах?

Элли моментально отводит глаза, но я успеваю увидеть в них чувство вины. Не давая ей шанса остановить меня, я ухожу в ее спальню, чтобы выяснить, что она прячет.

– Блэр, нет. Не надо!

Быстро оглядевшись, я нахожу журналы у нее под кроватью. Потом сажусь, скрестив ноги, на пол и, пока просматриваю обложки, мой пульс ускоряется, а в груди возникает плохое предчувствие.

– Оно не стоит того, – грустно шепчет мне Элли.

– О чем ты…

Мой голос прерывается, словно незавершенная мысль, когда я обнаруживаю, почему Элли хотела спрятать журналы. Быстро, словно на кону стоит моя жизнь, я перелистываю страницы и наконец нахожу интервью с Ронаном. Мои глаза впитывают написанные о нем слова, а потом, закончив читать, я еще сильнее наказываю себя тем, что рассматриваю, запоминая их все, его фотографии. Ту, на которой он запечатлен с той самой блондинкой, которую я видела на вечеринке. Он обнимает за талию и, смеша ее, что-то шепчет ей на ухо. Ее зовут Рэйчел. Она светская львица. И ту, на которой он сфотографирован в профиль. На этом снимке он смотрит в окно и очень похож на того мужчину, которого я полюбила одним похожим на сон летом, но это просто иллюзия. Объекта моей любви больше нет. Он исчез.

– Я не хотела, чтобы ты это видела. Подумала, что лучше не надо.

– Он добьется успеха, Элли. Я так счастлива за него.

– А я нет, – говорит она мрачно.

Качая головой, я веду дрожащими пальцами по контуру его губ.

– Нет, не говори так. Я… я все это заслужила. Ох, Элли, есть ли предел боли, которую может вынести человек?

– Хотела бы я знать, моя милая.

– Джеки права. Без меня им только лучше. – Я все смотрю на его фотографию, и она начинает расплываться перед глазами. – Я… я бы отдала все на свете…

Я прижимаю руку к груди, словно таким образом у меня получится не дать своему сердцу разбиться. Бесполезно. Я распадаюсь на миллионы осколков, и разрушает меня любовь, которую я чувствую к ним.

– Я не могу. Мне слишком больно, Элли. Я не могу.

Несколько лет назад я покинула это место, чтобы никогда больше не возвращаться. Я похоронила свое сердце где-то среди стен этого дома, а вместе с ним – и воспоминания. Я думала, что смогу убежать от прошлого, и оно никогда меня не догонит, что я всегда буду на пару шагов впереди.

Но теперь я понимаю, что поверить в это могла только круглая дура. Призраки прошлого преследовали меня, когда я смотрела в зеркало. Они спали со мной. Шли со мной рядом. Управляли всеми моими мыслями и поступками. Я думала, что стала свободной, но теперь я вижу, что это было глупой иллюзией. Я так и осталась одинокой маленькой девочкой, которая считала себя недостойной любви и рыдала, умоляя глухого бога сделать так, чтобы родители ее полюбили. Нет, теперь ясно: я так и не смогла по-настоящему оставить позади этот дом, заполненный страхами и сожалениями.

Пожевывая нижнюю губу, я смотрю на белый дом в викторианском стиле, где я выросла. На две цветочные клумбы, симметрично выставленные у поблекшей красной двери, на синие жалюзи окон. Я даже не слишком уверена, что мой визит сюда хоть чем-то поможет, однако избавиться от чувства, что мне нужно быть здесь, не могу.

Стоит мне нажать на кнопку звонка, и я начинаю нервно мяться на месте. Я еще раз оглядываю себя и поправляю одежду, затем над крыльцом вспыхивает фонарь, а женский голос обещает скоро открыть.

Она открывает дверь и, когда ее взгляд натыкается на меня, от изумления ахает.

– Блэр? – Она открывает дверь шире. – Это ты?

– Привет, мама, – говорю я. Мой голос звучит на удивление ровно.

Она молча глядит на меня, и я уже жду, что сейчас мне скажут уйти, когда она делает шаг вперед и обнимает меня с такой силой, что из моих легких выходит весь воздух. Я прирастаю к земле. Мне хочется тоже обнять ее, но озлобленная сторона моей натуры мешает мне, и я просто стою, не в силах пошевелиться.

Наконец моя мать отодвигается. Кажется, будто она хочет притронуться ко мне еще раз, но не смеет. Она окидывает мое лицо взглядом.

– Я думала, что никогда больше тебя не увижу.

Я засовываю ладони в задние карманы своих облегающих черных джинсов.

– Я тоже.

Моя мать опускает глаза на свои руки.

– Прошло столько времени.

– Да. Очень много. – Слова повисают в воздухе вместе со всеми жизнями, прожитыми нами вдали друг от друга. Я думаю о том, помнит ли она, как мы прощались, так же отчетливо, как я сама.

– Боже, где же мои манеры. – Она поднимает голову и печально мне улыбается. – Ты зайдешь?

– Я…

– Пожалуйста, – умоляюще просит она.

Когда мне было четырнадцать, я впервые влюбилась. Его звали Брендан, и у него была привычка обливаться туалетной водой Aqua Di Gio. В тот год я обожала Aqua Di Gio. На испанском, пока Брендан сидел передо мной, я закрывала глаза, чуть-чуть подавалась вперед и дышала его ароматом. Я представляла, как он приглашает меня в кино. Как мы идем туда, держась за руки, как покупаем попкорн с газировкой. Как потом, в кинозале, он делает вид, что потягивается – чтобы после закинуть руку мне на плечо. Это была приятная, но несбыточная мечта. Брендан не подозревал о моем существовании. Ему нравилась Пейдж. Каким-то образом Пейдж разнюхала, что Брендан мне нравится, и подговорила его пригласить меня на свидание. С быстро бьющимся сердцем я пришла в кинотеатр. На свое первое свидание с мальчиком. Брендан пришел – но не один. Он был с Пейдж. И боже, они устроили для меня целое представление.

После этого случая я возненавидела запах Aqua Di Gio.

Он стал ассоциироваться у меня с предательством и моим первым любовным крушением, и да, я до сих пор не выношу этот запах.

Пока я иду за мамой в гостиную, наш дом, подобно запаху Aqua Di Gio, облучает меня воспоминаниями – по большей части болезненными. Меня тянет сбежать и забыть, что я сюда приходила.

Но отступать уже поздно.

Я сажусь на диван, который не помню. Оглядываюсь, и мое внимание привлекает фотография с моими родителями. На ней они вместе. И старше, чем были, когда я ушла. Я хмурюсь, а мама, заметив, куда направлен мой взгляд, подходит к рамке и берет ее в руки. Она гладит стекло, пальцы нежно касаются лица моего отца. Я хмурюсь еще сильней. Я что, пропустила что-то? Или нахожусь в параллельной реальности?

Мама – по видимому, заметив у меня на лице замешательство – ставит рамку на место и улыбается грустной улыбкой.

– Я люблю этот снимок.

– Да… вижу, – говорю я, хотя на самом деле хочу спросить, почему.

Мгновение она внимательно изучает меня. Мне хочется заерзать под ее взглядом, но я кое-как перебарываю себя.