Без вести пропавшая - Декстер Колин - Страница 36

Система работала превосходно, и по любым меркам семья была хорошо обеспечена, финансовые споры никогда не омрачали брак Филлипсонов; на самом деле финансовые вопросы никогда не вызывали ни малейшего беспокойства ни у одной из сторон. Или еще не делали этого до недавнего времени.

Филлипсон хранил чековую книжку, выписки из банковских счетов и всю свою финансовую переписку в верхнем ящике бюро в гостиной, и он держал его запертым. И при нормальных обстоятельствах в голову миссис Филлипсон не приходила даже мысль о том, чтобы заглядывать в этот ящик, или открывать частные и конфиденциальные письма, которые приходили от экзаменационной комиссии. Это было не ее дело, и она была бы совершенно счастлива сохранить все по-прежнему – в нормальных условиях. Но в эти последние две недели обстоятельства стали далеки от нормальных. Она прожила с Дональдом более двенадцати лет, и знала его настроения и его тревоги. Потому что она спала рядом с ним каждую ночь, и он был ее мужем, и она знала его. Она знала с виртуальной уверенностью, что все, что тревожило так сильно его ум в эти последние несколько дней, не было связано ни со школой, ни с инспектором, чей визит таким странным образом его расстроил, ни даже с призраком Вэлери Тэйлор, который порхал постоянно в сумеречной зоне его подсознательных страхов. Это было связано с человеком. С человеком, которого она считала вместилищем злобы и мерзости. Этим человеком был Бэйнс.

Не было никаких конкретных инцидентов, которые заставили бы ее открыть ящик своего мужа и изучить документы; это была скорее агрегация многих незначительных инцидентов, которые привели ее живое воображение к такому итогу. Знал ли он, что у нее был собственный ключ от ящика? Конечно же, нет. В противном случае, если бы он хотел что-то скрыть, то хранил бы доказательства вины в школе, а не дома. И она просмотрела их – только на прошлой неделе, и многие вещи стали теперь такими пугающе ясными. Несомненно, она боялась, и все же посмотрела и теперь догадалась о правде: ее мужа шантажируют. И как ни странно, она обнаружила, что может решительно смотреть правде в глаза: это имело для нее меньше значения, чем она смела надеяться. Но одно было совершенно точно. Никогда бы она не сказала об этом ни одной живой душе – никогда, никогда, никогда! Она была его женой, и она любила его, и будет продолжать любить его. И насколько возможно, она будет защищать его; до последней унции своей энергии, до последней капли своей крови. Она могла бы даже сделать что-то. Да, она могла бы даже сделать что-то...

Она, казалось, не удивилась, и не испугалась, увидев его, потому что она многое узнала о себе за последние несколько дней. Мало того, лучше столкнуться с проблемами жизни, чем убегать от них или отчаянно притворяться, что они не существуют; это тоже оказалось гораздо проще.

– Мы можем поговорить? – спросил Морс.

Она взяла его пальто и повесила на вешалку за входной дверью, рядом с дорогим зимним пальто, цвета созревшей вишни.

Они сидели в гостиной, и Морс снова обратил внимание на фотографию наверху массивного бюро красного дерева.

– Ну, инспектор? Чем могу вам помочь?

– Разве вы не знаете? – ответил Морс спокойно.

– Боюсь, что не знаю.

Она легко рассмеялась, и намек на улыбку продолжал играть в уголках ее губ. Она говорила осторожно, почти как старательный учитель риторики, раздельно и четко.

– Я считаю, миссис Филлипсон, и это будет проще для нас обоих, что вы должны быть честны со мной с самого начала, потому что, поверьте мне, любовь моя, вам придется быть честной со мной, прежде чем мы закончим.

Нежности закончились, слова были произнесены прямо и строго, легкое знакомство стало почти пугающим. Она взглянула на себя со стороны, ей захотелось узнать, каковы были ее шансы, что было у него против нее. Это зависит, конечно, от того, что он знал. Но, может, и не было ничего, что он мог знать?

– Итак, в чем я должна быть честной?

– Мы ведь можем сохранить это между нами, миссис Филлипсон? Вот почему я пришел сюда, как видите, в то время как ваш муж еще в школе.

Он отметил первый отблеск тревоги в светло-коричневых глазах; но она молчала, и он продолжил.

– Разве вы не хотите ясности, миссис Филлипсон?

Он повторял ее имя практически после любого вопроса, и она чувствовала себя неловко. Это было похоже на неоднократные удары тарана в ворота осажденного города.

– Ясности? О чем вы говорите?

– Я думаю, что вы заходили в дом мистера Бэйнса в понедельник вечером, миссис Филлипсон.

Тон его голоса был зловеще спокойным, но она только покачала головой с юмористическим недоверием.

– Вы не могли бы быть серьезнее, инспектор?

– Я всегда серьезен, когда расследую убийство.

– Вы не подумали о том, что я не имею ничего общего с этим? В понедельник ночью? Я почти не знала этого человека.

– Меня не интересует, как хорошо вы его знали. – Казалось, странное замечание, и она нахмурила брови.

– А что вас интересует?

– Я уже говорил вам, миссис Филлипсон.

– Послушайте, инспектор. Вы так и не сказали мне, зачем именно вы пришли. Если у вас есть что сказать мне, пожалуйста, говорите. Если нет...

Морс безмолвно восхищался ее энергичным сопротивлением. Но он только что напомнил миссис Филлипсон, и теперь он напомнил себе: он расследует убийство.

Когда он снова заговорил, его слова были небрежными, почти интимными.

– Вам нравился мистер Бэйнса, или как?

Ее рот открылся, будто она собралась заговорить и, вдруг снова закрылся; и все сомнения, начавшие было закрадываться в голову Морса, теперь полностью исчезли.

– Я не очень хорошо его знала. Я только что сказала об этом. – Это был лучший ответ, который она смогла найти, и это было не очень хорошо.

– Где вы были в понедельник вечером, миссис Филлипсон?

– Я была здесь, конечно. Я почти всегда здесь.

– В какое время вы ушли?

– Инспектор! Я просто говорю...

– Вы оставили детей одних?

– Конечно, я не делала этого – я имею в виду, я бы не стала делать этого. Я никогда не смогла бы...

– Во сколько вы вернулись назад?

– Назад? Назад, откуда?

– До вашего мужа?

– Моего мужа не было дома – вот, что я вам скажу. Он ходил в театр...

– Он сидел на ряду «М» место14.

– Если вы так говорите, все в порядке. Но он возвратился домой около одиннадцати.

– В десять, по его словам.

– Все в порядке, от десяти до одиннадцати. Что значит...

– Вы не ответили на мой вопрос, миссис Филлипсон.

– Какой вопрос?

– Я спросил вас, в какое время вы вернулись домой, а не ваш муж.

Его вопросы теперь летели в нее с головокружительной быстротой.

– Вы же не думаете, что я могла уйти...

– Могли уйти? Куда, миссис Филлипсон? Вы поехали на автобусе?

– Я никуда не ходила. Разве вы не можете понять это? Как я могла бы уйти...

Морс снова прервал ее. Она начинала нервничать, он знал это; ее голос теперь был громким стоном на обломках риторики.

– Хорошо – вы не оставляли своих детей одних – я верю вам – вы любите своих детей – конечно же – это было бы незаконно оставить их одних? – Сколько им лет, они...

Опять же она открыла рот, чтобы заговорить, но он продолжал дальше, безжалостно, неумолимо.

– Вы слышали о нянях, миссис Филлипсон? – Некто, кто приходит и смотрит за вашими детьми, в то время, когда вы уходите – вы меня слышите? – В то время когда вы уходите – вы хотите, чтобы я узнал, кто это был? – Или вы скажете мне сами? – Я мог бы быстро выяснить, конечно же – друзья, соседи – вы хотите, чтобы я выяснил, миссис Филлипсон? – Вы хотите, чтобы я пошел, и начал стучать в дома по соседству? – И в дверь рядом с вашей? – Конечно, вы этого не хотите, не так ли? Вы будете разумны, миссис Филлипсон? (Он говорил сейчас медленно и спокойно.) Видите ли, я знаю, что произошло в ночь на понедельник. Кое-кто видел вас, миссис Филлипсон; кое-кто видел вас на Кемпийски-стрит. И если вы пожелаете сказать мне, почему вы там были, и что вы там делали, это позволит сэкономить много времени и хлопот. Но если вы не скажете, то я должен буду...