Горец. Имперский рыцарь - Старицкий Дмитрий - Страница 60

Молас кивнул, опять оглянулся. Потом спросил вполголоса:

— Эта девка вам кто?

— Вроде как невеста Гоча, — ответил я также вполголоса, чтобы она не услышала. — Горничной у него работает в заводоуправлении.

— Проверим… — пообещал генерал и, вынув из внутреннего кармана шинели толстый пакет, протянул его мне. — Ознакомься на досуге. Времени в дороге у тебя много. Я в Рецию раньше весны не попаду. А вот когда приеду, тогда поговорим плотно по делам нашим скорбным.

— Что так мрачно?

— Да нет, это присказка у меня такая. Не обращай внимания. От отца досталась, — улыбнулся генерал. — А дело серьезное…

— Господа, все готово. Прошу к столу, — колокольчиками разнесся по салону голос горничной.

— Гоча позови, — приказал ей генерал, взяв бутылку можжевеловки и разливая водку в три рюмки. На закуски он внимания не обратил. А стоило. Такого разнообразия домашних огемских разносолов я еще не видел. Никак Гочева горничная с собой натащила?

— За ваши предприятия, господа, — сказал Молас тост, когда к нам присоединился конструктор. Дама его осталась в купе. — За ваши светлые умы. За дорогу, чтоб стелилась вам под колеса скатертью.

С улицы раздался колокол дежурного по перрону, и, торопливо выпив, Молас заспешил к выходу, застегивая на ходу шинель.

— Удачи вам, — сказал он, обернувшись в дверях под второй колокол. — И не забудьте про мой заказ.

— Какой заказ? — спросил меня Гоч.

— В дороге расскажу, — пообещал я. — Тебе будет интересно.

Звякнула третий раз рында, и поезд мягко тронулся, увозя меня к новому этапу моей жизни. Но Будвиц мне не забыть уже никогда. Этот город меня в люди вывел.

Я снова разлил водку по трем рюмкам.

— Зови свою даму, Имрич. Пусть послужит нам украшением стола.

Гоч отлучился на минуту и снова присоединился ко мне.

Я поднял тост.

— Отметим с тобой, мой дорогой друг и соратник, окончание очень важного этапа в нашей жизни. Мы состоялись. Настолько состоялись, что с нами считаются уже не только конкуренты, но и имперская столица.

— Это точно. — Гоч поднял свою рюмку. — Кто бы мог подумать всего год назад, там, в твоем санатории, когда мы с тобой и Плотто стреляли из моих вручную выточенных пистолетов, что все это перерастет в такое большое предприятие. Я тогда о таком даже мечтать не мог.

— Ты еще тогда кроме пистолетов натащил немерено выпивки, и меня из принцева «Оленьего парка» с треском выперли за нарушение режима, — вспомнил я, смеясь.

К нам присоединилась горничная, успевшая переодеться в скромное, но вполне нарядное платье. И даже причесаться по особому. Шустрая девица.

— Откуда все эти разносолы? — спросил я ее, с удовольствием закусывая. Было вкусно.

— То мать Онежки делает. Да и сама она мастерица по этой части, — пояснил Гоч, а девушка засмущалась до того, что у нее запунцовели кончики аккуратных ушей. Однако рюмку замахнула смело, как за ухо. Может, от смущения…

— Отдадим должное всему, — пообещал я, улыбнувшись девушке и снова разливая водку. — Но теперь я хочу произнести свой главный тост — за твой талант, Имрич. За то, без чего у меня никогда бы не получилось создать такой завод, какой создал ты в Будвице. За «Гочкиз». И за пламенный мотор «Гочкиза» — великого Гоча. Лучшего оружейника в мире.

— Савва, ты преувеличиваешь… — Гоч немного смутился. — Да без тебя я бы выше пистолетной мастерской не поднялся бы. Твои деньги, твои связи, твои революционные идеи…

— Давайте мы все выпьем за вас обоих, — предложила Онежка, влюбленно глядя на Гоча. — Мне кажется, что вы просто половинки одного целого, поэтому у вас все так здорово получилось. Главное, вы закусывайте.

В дороге я вернулся к своему химическому пасьянсу и чтению научных талмудов этого мира. Господи, что за язык у местных ученых… такое ощущение, что они специально пишут так, чтобы нормальным людям их писанину было не понять, но дóлжно проникнуться их ученостью.

— Ты увлекся химией? — Гоч был очень удивлен, когда наконец-то обратил внимание на мои путевые занятия. До того все его внимание было поглощено единственной в нашей компании дамой.

— А почему нет? — ответил я, как заправский одессит, улыбаясь. — У всех разные увлечения. Кто увлекается химией, а кто горничной…

Хотел я поначалу ответить ему, что «кому поп, кому попадья, а кому попова дочка», но вовремя вспомнил, что в этом мире нет никаких служителей культа за отсутствием самих культов. Маргинально существуют какие-то женские монастыри невест ушедших богов, краем уха слышал о монотеистической секте оставшегося бога — хранителя этого мира, но все они были вне гражданского общества. В этом мире боги сами по себе, а люди сами по себе. Так что русская пословица была бы моим партнером не понята.

Гоч смутился.

— Не смущайся, как девица, Имрич. Дело-то житейское.

— Да, но…

— Я бы на твоем месте на ней женился. Она красива, обходительна, вежлива и с понятием. За все время, пока у тебя служит, никому не дала ни одного намека на ваши особые отношения. Не говоря уже о большем.

— Но я теперь барон… — неуверенно пожал плечами Имрич.

— Ага… тогда попутного ветра в спину, — откинулся я на спинку кресла. — Женят тебя в столице по приказу императора на засидевшейся в девках баронской или графской дочке, страшной как смертный грех, но со списком предков, как у кобылы на ипподроме, этакой кукле, которую интересует только твой доход на ее наряды и увеселения. А ты весь в работе, тебе некогда. В итоге у тебя вырастут такие рога, что в дверь проходить не сможешь. А вся ее родня будет тебя шпынять при каждом удобном случае, что ты дворняжка без родословной. Плебей, их дочки недостойный… Боюсь, на все их прихоти у тебя денег не хватит. Аристократка легко сделает любого мужчину миллионером только при условии, что тот до нее был миллиардером.

По выражению лица Имрича я понял, что ни о чем таком он даже и не думал. А может, и думал, только в некоем романтическом флере средневековых рыцарских романов. И нарисованная мной реалистичная картина будущего мезальянса ему явно не понравилась. Гоч по своей натуре типичный мещанин. Бюргер, если хотите. Или, если совсем по-французски, — буржуа. С местной аристократией он еще серьезно не пересекался.

— Любишь — женись, — посоветовал я. — Эта женщина, Имрич, даст тебе то, в чем ты нуждаешься больше всего: крепкий тыл и домашний уют. Красивых и воспитанных детей, которые, возможно, продолжат твое дело.

Поезд второй день катил по империи, оставляя за собой Огемию и Удеты. У меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к Гочевой пассии. Вагон все же очень ограниченное пространство.

— Но… вряд ли мы успеем… И вообще… — замямлил Гоч.

— Тебе обязательно нужно взять за женой большое приданое? — спросил я.

У Онежки большого приданого точно не было, раз пошла работать на завод.

— Желательно, но не обязательно… У меня сейчас и так денег больше, чем я могу потратить. — Чувствовалось, что Гоч вообще не думал о своей будущей семейной жизни, не входило это в сферу его интересов. Ему бы напильником железку поточить…

— Было бы желание, — ответил я. — Все решаемо. В Гоблинце мы делаем большую остановку. Там, пока я бегаю по фабрикам, вы можете сделать брачную запись в ратуше. А саму свадьбу пышно сыграть уже в Реции. Со свадебными генералами. Кстати, оставшееся время — а там мы пробудем весь световой день, я бы тебе посоветовал потратить на обновление собственного гардероба. И невесту приодеть сообразно ее новому статусу. В Гоблинце лучшее готовое платье в империи шьют. Подгонка по фигуре быстрая, на месте. Это даже моя избалованная жена заметила, — поделился я опытом.

Гоч задумался.

— Решай быстро, Имрич, — подтолкнул я его. — Или император все решит за тебя. Ему нужно привязать тебя к центральным землям. Легче всего это провести через женитьбу, которая тебе будет льстить.

И забил последний шар в лузу: