Гагарин и гагаринцы - Коваленко Александр Власович - Страница 42

…Как и во многих наших городах, в Оренбурге пылает Вечный огонь. В торжественные дни сюда приходят сегодняшние мальчишки в строгих темно-синих курточках и пилотках. Замирает строй. Торжественно звучит оркестр. Глядят на огонь мальчишки, глядят их родители, их деды-ветераны. И видится ребятам в отблесках пламени мемориала отблеск славы многих поколений героев-летчиков, выпускников Оренбургского летного, наследовать и множить которую завтра предстоит им.

…Орско-Халиловский металлургический комбинат напоминал тогда гигантскую стройплощадку. Рядом с трубами домен и мартенов тянули ввысь свои железные «руки» башенные краны. Куда ни посмотришь — кружева металлоконструкций.

Как обычно я заглянул в комсомольский штаб строительства. А возглавлял его тогда Владимир Максименко, умелый комсомольский, а потом и партийный работник.

— Опять сенсацию подавай? — встретил он меня, с улыбкой пожимая руку.

— Неплохо бы.

— Ну тогда «ноги в руки» и к начальнику участка «Стальмонтаж» Василию Ивановичу Крюкову. Там вчера гагаринцы отличились.

И удивительную историю я узнал.

…Был завершающий день месяца. У стальмонтажников горел план. Именно этот последний день и должен был поставить в нем последнюю точку. А тут как назло поземкой дохнуло. Белый дымок снега, поднятый ветром, опутал конструкции. Даже стрела крана тревожно заходила, помахивая железным тросом с крючком на конце.

— Шабаш, ребята, — бросил кто-то.

Реплика повисла в воздухе. Все молча сидели на скамейках, облаченные в жесткие брезентовые робы, перехваченные монтажными поясами. Конечно, их никто не мог послать сейчас на высоту. По инструкции в ветер, а тут еще поземка начинается, монтаж вести запрещалось.

По инструкции…

Это значит сорвется план, это значит не вовремя придут смежники, нарушится общий ритм стройки.

И тогда, как рассказывал Василий Иванович Крюков, все в унисон подумали: а как бы поступил он? Он — Юрий Гагарин, которого они в день его героического полета единодушно зачислили в монтажники. И работали, выполняя ежедневно на норму больше. Это была его, гагаринская норма. И даже монтажный пояс в бытовке висел лишний — его, гагаринский.

Их никто тогда не заставлял, они сами пошли на высоту. И взяли с собой тот пояс космонавта.

Даже крановщица поначалу опешила: вы что, очумели, ветер, поземка, поразбиваться захотели?

…Они работали всю смену и в снег, и в ветер. Крепили по соседству с небом конструкции, повиснув на поясах как птицы.

Был тот самый последний день, которого так всегда не хватало строителям до выполнения плана.

Усталые, вспотевшие, аж пар шел из-под шапок, ввалились в бытовку. Громких слов не говорили. Подумаешь — выполнили план. И казалось, космонавт тоже был с ними на высоте и только на минуту вышел из бытовки, повесив свой монтажный пояс.

Каждый, кто побывает в колхозе имени Жданова Александровского района, центральной усадьбе дивится. Хоть в кино снимай, настоящий агрогородок в степи. Протянулись несколько широких улиц, каждая в добрых пять километров длиной. Глядят светлыми глазами окон дома друг на друга. И все, как на подбор: из силикатного кирпича, под шиферными крышами с остриями телевизионной антенны, с застекленными верандами. В каждом дворе — гараж, ибо каждая вторая семья личную машину имеет. Председатель улыбается: в пору в колхозный штат инспектора ГАИ включать. Движение как в городе, особенно по воскресным дням, когда все 200 личных машин — «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы», «Нивы» — заполняют колхозные улицы, везя хозяев по грибы, на рыбалку, в райцентр за покупками.

А центральная усадьба продолжает расширяться, потому что год от года растут доходы в кассе колхозной. Только одно полеводство дает без малого по полтора миллиона прибыли.

В прошлом году на пустыре, примыкающем к поселку, геодезисты появились. Ориентиры будущей улицы определили. А потом машины стали кирпич подвозить, раствор, тес. Поднялись стены первого дома, а затем под стук топоров и молотков водрузили на них треугольную крышу. Заиграло солнце в только что вставленных стеклах окон.

Первое новоселье на новой улице стало общим праздником. Хозяев поздравили, пожелали им радостно и в достатке жить на новом месте. А затем председатель колхоза Алексей Федорович Жилин слово взял.

— Как положено, название новой улице дать надо. Да чтоб современное, красивое. Как сами колхозники порешат, так и будет.

Понеслось с разных сторон:

— Новая!

— Молодежная!

— Колхозная!

Кто-то даже крикнул:

— Зажиточная!

Дескать, в самый раз название — живем вон как зажиточно.

А потом попросил тишины всеми уважаемый механизатор.

— Всегда ли наш колхоз был таким, как сейчас, богатым и зажиточным? Нет, конечно. Это буквально за последние две пятилетки произошел такой взлет наших дел и успехов. Поистине с космическими скоростями перестроили мы хозяйство. Вот и нынешнюю пятилетку по хлебу раньше всех в области за три года выполнили.

А раз трудимся мы, как говорится, с космическими ускорениями, то и давайте назовем улицу именем Юрия Гагарина!

Зааплодировали все дружно. По душе пришлось колхозникам название.

Побывал я недавно на этой сельской улице. Год прошел с момента ее «старта», появления первого дома, а сейчас их уже стоит больше тридцати. И один другого краше. На окнах резные наличники, причем, как я заметил, все больше «космических» — в деревянных узорах — звезд. А в горницы зайдешь — в красных углах портреты Гагарина. Улыбается космонавт своей очаровательной улыбкой. Очень он доволен тем, как богато и радостно живут колхозники, давшие его имя самой лучшей улице.

Такой заказ раз в жизни выполнять случается. Потому очень волновалась Александра Тимофеевна Долгих, когда рассказывала:

— Сейчас уж этого хлебного цеха в Оренбурге нет. А тогда стоял он на Маломатросском переулке. Маленький, всего 24 человека работало. А выпекали мы караваи — в пол-обхвата. Огромные, а уж вкусные, потому что пекли по-крестьянски с ручным замесом, да на хлебных дрожжах.

В тот день из управления позвонили. Принимайте-де, спецзаказ. Срочно нужно отменный каравай выпечь.

Для кого же, спрашиваю, такой хлеб спонадобился? В ответ услышала: пока секрет!

Что же, секрет так секрет. Но раз надо постараться, значит постараемся. Собрали девчат. Так и так, говорю, приложите все свое мастерство и умение, но каравай должен быть, как в сказке.

Хлебопеки — народ понятливый, раз сказали, надо отличиться, то рук не пожалеют. Уж с каким вдохновением работали тогда девчата. Муку отобрали самую лучшую, чтоб воздушное тесто дала, дрожжи развели такие, что хмелевой аромат весь цех заполнил, месили с особым старанием и нежностью. В форму этот каравай отдельно от других положили. От печи все время не отходили, как бы не подгорел.

А когда вытащили с пылу, с жару, то у девчат радостно глаза заблестели, каравай на славу удался. Такой он был весь нежный да пышный, покрытый легким золотым оттенком. Упаковали — отослали.

А на другой день ко мне одна из работниц подбегает. Обнимает за плечи, вся взволнованная такая, радостная.

— Вы знаете, кому наш каравай вручили?

— Нет! — отвечаю.

— Юрию Гагарину!

И нашу областную газету показывает. А там написано, что первому космонавту, приехавшему к землякам, преподнесли знаменитый оренбургский каравай.

Так вот, думаю, какой мы спецзаказ выполняли.

А сама спрашиваю:

— Интересно, понравился наш хлеб Юрию Гагарину?

Кто впереди стоял, будто услышал: «На таком хлебе только космонавтов растить!»

И поныне в Оренбурге выпекают «гагаринские» караваи. Душистые, словно настоенные на солнце и степном ветре. И огромные, в пол-обхвата, так и напоминающие «крутые подобья планет».