Камень звезд - Бэрд Элисон - Страница 7

• Предыдущая
• 7/99
• Следующая

Джеймон вышел вперед.

– Дядя, – сказал он, – Эйлия говорит правду. Может быть, серебра здесь не хватит на проезд для всей деревни и для каанцев. Но мы можем хотя бы отправить наших женщин и детей, и каанских тоже, пока угроза не минует. Если не хочешь ехать – можешь не ехать. Я буду на борту, и когда мы прибудем, я уйду с корабля и присмотрю за Эйлией и остальными. Пока не станет возможно вернуться домой.

Эйлия глядела на отца со странным смешанным чувством страха и восторга. «Пусть он согласится, ну, пожалуйста…»

Даннор раздумывал, поглаживая щетинистый подбородок, но ничего, как всегда, нельзя было прочесть на изрезанном морщинами лице.

Потом он поднял глаза на племянника и едва-едва, почти незаметно кивнул.

– Что ж, ладно.

Отец Дамион Атариэль стоял один перед вратами неба.

Они возвышались над зеленым гребнем холма, сияя под солнцем тропиков: две высокие колонны белого камня, поставленные за десять футов друг от друга, будто столпы невидимых ворот. Каждый был изукрашен резным драконом, и каменные изгибы вились вокруг столпа изящной спиралью, а рогатая голова лежала на капители. Врата духов, подобные вот этим, можно было найти по всему архипелагу Каан. Они восходили ко временам еще элейского Содружества, и потому их назначения или смысла уже никто не знал. На каждом острове было не более одних ворот, и никогда на дороге или возле развалин старых городов, где можно ожидать увидеть их. Всегда они стояли одиноко, ведя из ниоткуда в никуда. Каанцы, живущие в городе у подножия, заявляли, что это работа чародеев, и врата ведут в мир духов. И хотя маурайнийские миссионеры то и дело ходили между столпами в обе стороны, дабы посрамить суеверие, ни одного каанца нельзя было уговорить последовать их примеру.

Дамион не мог не признать, что такие же суеверия есть в его родной стране. Пара древних торчащих камней в северной Маурайнии считалась – по крайней мере, местным народом – отметкой волшебных ворот в мир фей. Но те древние менгиры поражали грубостью по сравнению с вратами духов.

Он подошел поближе к правому столбу, рассматривая вырезанного дракона. Прекрасное создание – гибкий, волнообразный, чешуйчатый, как зеркальный карп, он лишь отдаленно напоминал огнедышащих бестий родной Дамиону западной мифологии. В древнеэлейских и каанских легендах «драконы» означали не чудовищ, но небесных созданий, вроде богов и ангелов. Обиталище им было в мире духов, но они проявлялись в материальном мире, когда хотели, и всегда свою волшебную силу пускали в ход ради добра. Герои каанского эпоса не выезжали с ними на смертный бой, а наоборот – искали их помощи и наставления. Небесные драконы использовали эти врата, как гласили легенды, летая между ними, невидимые для смертных глаз. Закон по-прежнему запрещал возводить какие-либо сооружения на вершине этого холма, потому что подобное строение, как объясняли каанцы, может перекрыть путь полету дракона.

Дамион вздохнул. Именно чтобы искоренить языческие представления вроде этого он с прочими миссионерами Истинной Веры проделал весь путь от Маурайнии до архипелага. Верные особо подозрительно относились к почитанию драконов, потому что в западных землях дракон служил символом Врага, Модриана-Валдура. Однако теперь, прожив здесь достаточно долго, он испытывал по этому поводу смешанные чувства. В восточных преданиях многое оказалось и красивым, и одухотворяющими. Дамион шагнул назад и вгляделся в пейзаж, обрамленный столбами. Ничего там не было похожего на иной мир: перистая листва по склону холма, косые крыши города Ярдъяна, бирюзовая гладь гавани и бухты. Вдалеке высились зеленые вулканические вершины Медоши, Священного острова, где не ступала ничья нога, кроме самых высших каанских жрецов. И дальше из моря поднималось множество островов, синих и затуманенных далью, так что их даже можно было принять за низкие облака. А на дальнем горизонте громоздились настоящие облака с высокими вершинами, как острова еще большей и фантастической формы.

Дамион шагнул между столбами и спустился по травянистому склону холма. Остров Яна с шумным портовым городом уже больше года был местом его обитания. Поначалу экзотическое и непривычное, место это стало ему родным домом. Дома с крутыми крышами, с резными коньками и свирепыми керамическими стражами у дверей, дома бедняков, построенные на сваях в воде, потому что на суше места не хватало, и они казались стаей морских птиц, качающихся на водах прилива. Буря запахов – благовония из храмовых курильниц, свежая рыба, пряности, коровий навоз, густая вонь сточных канав; короткорогие водяные буйволы, младшие братья тех, что живут у антиподов, тащили хозяев и поклажу на рынки; прилавки под открытым небом, заваленные манго и кокосами, ползающими крабами… все это теперь было знакомо, как привычная одежда. Но до сих пор Дамион не понимал, что полюбил архипелаг. До тех пор не понимал, пока не пришла пора с ним расстаться. Последняя, прощальная прогулка вокруг города.

В прошлые дни Дамион ходил по улицам Ярдъяна, накрыв голову капюшоном – как от испытующих взглядов каанцев, так и от палящего солнца. Белая ряса до лодыжек выделяла его толпе как священнослужителя Истинной Веры, но нынешние каанцы уже привыкли видеть на своих улицах облачение западной религии. Их внимание привлекала яркая внешность Дамиона: светлые волосы и кожа, ошеломительно синие глаза. Однако сейчас прохожие его почти не замечали. Охваченные паникой горожане метались по улицам, нагрузившись собственными пожитками, стараясь покинуть город ради сомнительной безопасности холмов вдали от побережья. Беженцы с завоеванных островов кишели на улицах и в переулках, некоторые пытались себе оборудовать какие-то убежища в сточных канавах. Посреди всего этого смятения в туче мух спокойно сидели нищие, похожие на груды выброшенного тряпья.

Зимбурийский царь велел изгнать всех граждан Содружества из островных государств, которые объявил захваченными. Губернатор Яны, зная, что прочие острова уже пали и что его корабли флоту зимбурийцев не противники, даже не попытался возразить. Люди с западного континента – купцы и миссионеры – забили припортовые гостиницы, готовясь отплыть при первой представившейся возможности – у них были деньги. Туземцы же в массе своей могли лишь безнадежно таращиться на немногие оставшиеся корабли и ждать Армады вторжения. Сегодня утром в порт уже пришла небольшая темная зимбурийская галера. На веслах сидели рабы.

Рассказы о зверствах зимбурийцев давно уже переполошили город. Завоевывая страну, зимбурийцы сравнивали с землей целые деревни и сотни людей предавали мечу – «Чтобы вселить страх в остальных», как сказал Дамиону один каанец, дрожа от ужаса. Сомневаться в его словах не было причин. Хорошо было известно, что зимбурийские правители именно так обращаются и со своим народом, и не задумаются распространить такое обращение на иноземцев. Некоторые из каанцев в отчаянии погрузились на рыбачьи лодки и наспех сооруженные плоты в безнадежной попытке переплыть океан, разделяющий остров и ближайшую колонию Содружества.

«А мы уплываем, предоставляя их собственной судьбе».

Мрачные мысли Дамиона прервала суматоха, возникшая перед ним на улице. Вытянув шею, он заметил несколько жрецов в черных одеждах, стоящих на ступенях какого-то здания – необычного строения, золотые шпили которого отражались в воде окружающего его неглубокого рва. Это было местное святилище, по форме повторяющее Священный остров. Но жрецы на его ступенях не были каанцами. Это были зимбурийцы, высокие и почти смертельно бледные. Скорее всего, с пришедшей галеры. На глазах у Дамиона один из них спустился со ступеней и пошел прямо в толпу, которая задрожала и расступилась перед ним, будто перед зачумленным. Еще несколько дней назад, подумалось Дамиону, этого человека побили бы камнями и разорвали на части за подобную дерзость – подойти так близко к святому месту.

«Сейчас его никто не посмеет тронуть, и он это знает».

• Предыдущая
• 7/99
• Следующая