Венчальная свеча - Бэннет Марси - Страница 24

• Предыдущая
• 24/33
• Следующая

Поцелуй изменился, когда Майлз дал волю так долго сдерживаемой страсти. Он собирался ласкать ее долго, чтобы возбуждение росло постепенно, пока естественное желание не выйдет из берегов запретов и ограничений. Но тело Патриции уже чутко отзывалось на многозначительные намеки ласкавших его рук; соски ее стали твердыми, требуя новых дразнящих прикосновений. Застонав, девушка изогнулась навстречу любовнику, и, когда их губы на миг соединились вновь, принялась жадно целовать его. Он прильнул губами к ее груди, и она обхватила обеими руками его голову, изнемогая от наслаждения.

– Майлз! О Боже мой, Майлз. – В этих словах смешались мольба, зов и требование.

Не в силах совладать с собственным неровным и хриплым дыханием, он провел кончиком языка по ее влажной горячей коже. Со вскриком Патриция приподнялась на своем ложе и потянулась к нему, уступая неистовому желанию. Майлз взобрался на стол и стал на колени у нее в ногах. Она и не подозревала, что он тоже обнажен, и теперь смотрела во все глаза на это прекрасное возбужденное мужское тело.

Он тяжело опустился сверху, целуя ее с самозабвенным исступлением, пока она не начала терять сознание от неудержимой тяги к любовному слиянию. И тогда он взял ее – с жадной яростью, которая была отголоском нестерпимо долгих месяцев одиночества, не подозревая, насколько осторожным ему надо быть сейчас.

Патриция закричала, и это был крик боли, а не экстаза.

Последовала короткая борьба, но слишком поздно, – ничто уже не могло остановить ритмичное движение их тел. Боль ушла, сменившись никогда еще не испытанным наслаждением...

Их возгласы и стоны заполнили тесное помещение, отражаясь от деревянных стен. Это были чудеснейшие мгновения в жизни Майлза Кейна. Он так долго стремился обладать своей любимой, так мучительно переживал ее связь с другими мужчинами, – и теперь обнаружил, что она была девственницей! Чувствуя, что рассудок отказывает ему, он мог лишь исступленно благодарить Провидение за такое чудо. Поцеловав Патрицию в губы, он выдохнул ее имя, и они в изнеможении прильнули друг к другу. И тут, осмелев, она снова раздула угасающий огонь нетерпеливыми движениями бедер, так и не выпустив Майлза из себя.

Пережив наивысший пик страсти, они лежали обессиленные, но с выражением полнейшего умиротворения на лицах. Голова Патриции покоилась на руке Майлза, и они отдыхали, вслушиваясь в бешеное биение своих сердец. Едва обретя дар речи, он с восхищением произнес:

– Выдрать бы тебя как следует за вранье!

Она рассмеялась, прислушиваясь к новым ощущениям.

– Ты тоже этого заслуживаешь!

– Ммм. – Он чмокнул ее в плечо. – Прости, если я тебя обидел. Если бы я только знал...

– Я рада, что ты не догадался. Это было... – Ее глаза сияли; – Это было потрясающе.

– О Пат! – Майлз привлек ее к себе и поцеловал. – Я так безумно люблю тебя, моя милая.

Со слезами счастья она легонько коснулась его лица, прежде чем вернуть поцелуй.

– Зачем ты придумала все это про Жана-Луи? – осторожно спросил он.

– Тсс! – Патриция приставила палец к его губам. – Никаких серьезных разговоров. Прошу тебя, не сейчас.

– Ты права.

Он подхватил ее на руки и принес в душевую. Они стояли рядышком, орошаемые каскадами струящейся воды. Он осторожно вымыл ей живот и грудь, и они снова принялись целоваться, забыв обо всем. Наконец Майлз выключил душ, отыскал полотенца и банные халаты и унес Патрицию на второй этаж в собственную спальню.

– Не слишком ли широкая у тебя кровать? – спросила она.

Он снял полотенце, обернутое вокруг ее головы. – Дай-ка я подсушу тебе волосы.

Она села на кровати, откинув назад голову, а Майлз пристроился на коленях сзади. Свободный халатик соскользнул с ее плеч, обнажив роскошную грудь.

– Сейчас же накинь халат, – приказал он. – Зачем? – невинно спросила Патриция, прекрасно понимая, в чем дело.

– Если ты этого не сделаешь, я за себя не отвечаю.

– Неужели? – Она обернулась, скосив глаза. – Так чего же ты ждешь?

– Вот ведьма, – простонал он и начал легонько ласкать ей грудь, но вскоре этого оказалось недостаточно.

Патриция взлетала на головокружительные вершины блаженства, пока они оба не вскрикнули в момент кульминации.

– Теперь у этой кровати появилась и хозяйка, – сказала она чуть позже с сонным смешком.

– Ты станешь моей женой? – спросил Майлз хриплым, срывающимся от волнения голосом.

– Женой... – Она попробовала слово на вкус, улыбаясь с закрытыми глазами. – Звучит неплохо.

– Правда? – Он приподнялся на локте, не веря своим ушам.

Ответом ему был пристальный взгляд русалочьих глаз.

– Истинная правда, – заверила его Патриция.

– Я... я боялся, что этого не случится никогда, – задыхаясь, вымолвил он. – Быть в дюйме от счастья и внезапно потерять все... – Говорить он уже не мог и лишь порывисто прижал к губам ее руку.

– Наверное, мы с самого начала были созданы друг для друга, – отозвалась она хрипловатым голосом.

– Да, все было предопределено. Я знал это с тех пор, как впервые увидел тебя.

– Мы скоро поженимся?

– Очень скоро, любовь моя.

– И будем вместе каждую ночь?

– И каждое утро, – торжественно объявил он. – А утром можно? – усомнилась Патриция, уткнувшись носом в его грудь.

– Если ты замужем, то можно, – великодушно разрешил Майлз.

Она прыснула, но вдруг капризно надула губки. – Пить очень хочется.

– Пойду поищу чего-нибудь. – Он поцеловал ее в ямочку на шее. – Только никуда больше не исчезай!

– Торжественно обещаю навсегда остаться в этой постели, – рассмеялась она.

Пока Майлз ходил в гостиную, Патриция задремала, и ему пришлось лизнуть ее плечо, чтобы заставить очнуться.

– Ух ты, шампанское! – воскликнула она.

– Держи, малышка. – Он откупорил бутылку и наполнил два высоких фужера. – За нас с тобой и за то, чтобы все наши ночи были такими же прекрасными, как эта.

– За это надо непременно выпить, – оживилась Патриция, жадно припадая к напитку.

– Тебе никто не говорил, что шампанское полагается пить маленькими глотками, а не опрокидывать залпом? – с улыбкой глядя на нее, сказал Майлз.

– Учту на будущее, – притворно сконфузилась она, подставляя опустевший фужер для новой порции.

Он спускался в винный погреб в халате, но сейчас одним движением освободился от своего одеяния.

Патриция глядела на него, как завороженная. Его мускулистому стройному телу мог бы позавидовать любой атлет, и ей сразу вспомнился Давид, знаменитое творение Микеланджело.

– Ты великолепен, – прошептала она.

– А ведь ты не впервые видишь меня обнаженным, – усмехнулся он. – Помнишь, как я купался в бассейне, а ты подсматривала?

– Ты меня заметил! – ахнула она.

– Нет, я не видел тебя, но чувствовал, что ты рядом. Я становлюсь настоящим экстрасенсом, когда дело касается тебя.

– Ты всегда им был, – рассмеялась Патриция. – Помнишь, я когда-то спряталась в буфе... – Она в ужасе прикусила язык и, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, поспешно заговорила с напускной небрежностью: – Ведь ты разыскал меня в Париже! – Голос ее задрожал и смолк, когда она перехватила потрясенный взгляд Майлза.

Отшатнувшись, он крепко сжал кулаки. Лицо его потемнело.

Патрицию выдали глаза. Те самые изумительные глаза, которые так сводили с ума ее возлюбленного и совсем недавно помогли ему отыскать утраченное счастье.

Только ли смятение и ужас стояли сейчас в них? Майлз ясно разглядел и чувство вины. Он словно дочитал книгу со счастливым концом и обнаружил в конце примечание, не оставлявшее камня на камне от удивительно правдоподобной истории. Простые и ясные ответы на вопросы, которые так мучили его, внезапно оказались сплошной ложью.

Почти физически ощутив этот удар, Майлз конвульсивно дернулся и издал не то стон, не то рев – от боли и гнева на судьбу, которой мало показалось его прежних страданий.

• Предыдущая
• 24/33
• Следующая