Создана для любви - Мейсон Конни - Страница 24

– Чарльз – ничтожество. Мало того что он побежал к другой, как только узнал о происшедшем со мной, так еще и раздул скандал, чересчур подробно об этом распространяясь. Что до Мака, он мой друг, не более.

– Тогда решено, – сказал Адам тоном, не терпящим возражений. – Мы поженимся на этой неделе. А теперь я оставлю вас отдыхать и займусь гостями. Многие из них останутся ночевать. Спокойной ночи, Алекса.

– Адам, что подумают ваши друзья? Разве они не ожидали помолвки между вами и леди Гвен?

– Неважно, что они подумают. Когда я спущусь вниз и сообщу им о женитьбе на дочери сэра Джона Эшли, не найдется ни одного мужчины, который не позавидует моей удаче. Еще бы, заполучить дочку такого блестящего человека!

Как бы Адам ни старался, ему не удалось произнести это без сарказма.

– Сообщите им? Сейчас?

– Да, – с самым серьезным видом кивнул Адам. – Доброй ночи, сударыня.

Адам ушел, оставив Алексу дрожать в постели.

Верный своему слову, он смело ступил во все еще переполненный бальный зал, постучал, чтобы на него обратили внимание, и во всеуслышание объявил о помолвке с Алексой. Зал ошеломленно затих, и все вдруг заметили: Гвен Райт, которой Адам неизменно уделял внимание последние несколько недель, таинственно исчезла. Не оказалось в рядах гостей и ее дяди губернатора. Никто не знал, что случилось, но имя Эшли ничуть не уступало по престижности Райтам.

Почти смущенно один смельчак выкрикнул:

– А где же сама леди, Фоксворт? Почему вы ее прячете?

– Леди Алекса только что прибыла в Саванну. Дорога была долгой и утомительной, поэтому она попросила извинить ее сегодня вечером.

Его заявление встретили гулом недовольства.

– Но, чтобы возместить вам ее отсутствие, я всех вас приглашаю ровно через неделю быть свидетелями наших супружеских обетов.

Если бы Алекса слышала его слова, она во второй раз за всю жизнь упала бы в обморок. Ибо какая женщина на шестом месяце беременности захочет, чтобы на ее свадьбу явились все знатные семьи города?

Придав лицу непроницаемое выражение, Адам смотрел на свою спящую невесту. Он плохо выспался на узкой раскладушке у себя в гардеробной – единственном подобии кровати, которое досталось ему вчера, – и встал с рассветом, чтобы, проводив гостей, отдать спешные распоряжения. Теперь, почти в полдень, в доме не осталось никого, кроме слуг, поэтому Адам решил сам пробудить Алексу от ее глубокого сна.

Она, наверное, очень обессилила, думал Адам, наблюдая, как спокойно вздымается и опускается ее грудь под одеялами. Любить ее было бы так легко. Но это невозможно. Джон Эшли стоял между ними непреодолимым барьером.

По правде говоря, изначально Адам не собирался держать у себя Алексу три месяца. Похитив девушку из дому, он планировал провести с ней в постели недельку-другую, а потом с позором отправить обратно к мужчине, который убил его отца, и женщине, из‑за которой все это произошло. Разумеется, он тогда не знал, что матери Алексы уже нет в живых. Возможно, это что-то меняло, однако Адаму почему-то не верилось. На тот момент он слишком долго прожил с мыслью о безвременной кончине отца, чтобы для него это что-то поменяло.

Адаму ужасно не хотелось признаваться в том даже самому себе, но мысль о возможной беременности Алексы все-таки, хоть и мимолетно, приходила ему в голову. Когда он собственными глазами увидел, что в теле Алексы растет его ребенок, у него в мозгу повернулся какой-то рычажок, и он предложил ей выйти замуж, прекрасно зная: у них ничего не выйдет. Но, как ни странно, он хотел этого ребенка, несмотря на то, что в нем текла кровь Эшли.

Алекса совсем другое дело. Что он к ней чувствует? Ему нравится заниматься с ней любовью, это вне всяких сомнений. Несмотря на неопытность, она затмевает всех женщин, с которыми он когда-либо спал. Он знает, что она его ненавидит. На какое будущее они могут надеяться?

Вдруг Алекса пошевелилась, немедленно нарушив ход сбивчивых мыслей Адама.

– Уже почти полдень, Алекса, – сказал Адам, когда на него настороженно посмотрели васильковые глаза.

– Нужно было разбудить меня раньше, – зевнула Алекса.

– В этом не было нужды. Вы так устали. Но скоро приедет портниха, поэтому надо вставать.

Алекса резко села.

– Портниха! Но у меня есть одежда.

– Подходящей для свадьбы – нет. Я знаю, потому что уже проверил ваши чемоданы. Кроме того, все ваши платья неоднократно расшивались. Я не хочу, чтобы моей невесте пришлось краснеть перед моими друзьями.

– Или чтобы они краснели из‑за вашей очевидно беременной невесты! – вспыхнув, парировала Алекса.

Адам, красноречиво пожав плечами, оставил ее заниматься утренним туалетом.

Алексе жутко не хотелось этого признавать, но Адам оказался прав. Ясноглазая тараторка мадам Дюбуа, портниха, выписанная из Саванны, была кудесницей иголки и нитки. Окинув раздавшуюся фигуру Алексы скептичным взглядом, она тут же принялась творить чудеса. По меньшей мере, так показалось Алексе, медленно поворачивавшейся перед зеркалом в платье из тяжелой парчи, которая была настолько густо расшита хрустальными бусинками, что стояла почти сама по себе.

Очень глубокий вырез подчеркивал упругую пышную грудь, а почти сразу под ней начиналась ампирная талия, от которой расходились и ниспадали к полу тяжелые расшитые складки. И – чудо из чудес – предательски округлившийся живот становился невидимым. Учитывая нежность облика Алексы, мадам Дюбуа сделала платье светло-розовым, чтобы подчеркнуть облако черных как смоль волос и кожу оттенка магнолии. Одним словом, Алекса осталась очень довольна работой портнихи.

Хотя Адам еще не видел свадебного платья, он поручил мадам Дюбуа обеспечить целый гардероб, соответствующий новым параметрам Алексы. Та была благодарна ему, но не обманывалась насчет его мотивов. Жена графа должна поддерживать в обществе определенный статус. Адаму не стоило волноваться по этому поводу, ибо Алекса была леди с головы до пят.

В последнюю неделю, окунувшись во все эти приготовления и примерки, Алекса почти не видела Адама. Да он и сам редко бывал дома. За время пребывания в особняке Фоксворта она узнала только то, что Адам по какой-то необъяснимой причине решительно примкнул к роялистам. Вначале ей было трудно в это поверить, принимая во внимание дружбу графа Пенуэлла с прославленными пиратами Маком и Лисом. Но она не могла отрицать очевидное. Все друзья Адама были тори. И они, в свою очередь, высоко его ценили. В минуту просветления Алекса вдруг поняла, что больше Адама сочувствует колонистам, а также их борьбе за свободу. И могло ли быть иначе после всех разговоров с Маком, когда тот снова и снова объяснял ей, за что сражается?

В те короткие мгновения, что оставались до свадьбы, Алекса позволила себе ненадолго вернуться мыслями к Лису. Продолжает ли тот наводить ужас на британский флот? Или уже покоится на дне морском? Алексе он почему-то представлялся живым и здоровым, уверенно балансирующим на мостике «Серого призрака», и с улыбкой в уголках рта, виднеющегося под маской. Лис – мужчина, который украл ее девственность и вполне мог быть отцом ее ребенка.

Разбираясь в этих сбивчивых мыслях о другом мужчине, Алекса не заметила, как наступил час важного события. Хэтти, маленькая чернокожая горничная, приставленная к ней, явилась сообщить: все готово и жених ждет ее. Хотя за прошедшую неделю Алекса не раз клялась, что ее не принудят к этому браку, она вышла из своей комнаты – из комнаты Адама, ибо так и не переехала в другую. Она стала медленно спускаться по изогнутой лестнице.

Вместо того чтобы размышлять о своей невероятной свадьбе, Алекса разглядывала все вокруг, по-прежнему восхищаясь красотой дома, хотя за последнюю неделю она имела удовольствие изучить его досконально. Двухэтажное здание стояло в полумиле от основной дороги, к которой от дома тянулась длинная подъездная аллея из ракушек. Со всех сторон особняк окружали зеленые лужайки, перемежающиеся цветочными клумбами. За ними ухаживали рабы. Сам дом был простым, с двумя дымоходами, поднимавшимися над покатой крышей. Внутри особняк начинался с просторной, застланной коврами прихожей, украшенной огромными люстрами и великолепной лестницей, по которой сейчас спускалась Алекса.