Стражи Армады. Предел везения - Андрейченко Владимир - Страница 6

Почти всю ночь над деревней бушевала летняя гроза. Сверкание множества молний и оглушительные раскаты грома сотрясали домишко, словно пытались сравнять его с поверхностью земли. Заполненный нехитрой посудой сервант дребезжал содержимым на всю комнату. Ставни окон, прикрытые бабушкой Анной при наступлении сумерек, стучали по рамам со страшной силой. Казалось, еще немного и помутневшие от времени стекла, плохо удерживаемые растрескавшимися штапиками, вылетят из основания мелкими осколками. И тогда буйство стихии ворвется в комнату. Но ближе к утру все успокоилось, раскаты грома постепенно затихли вдали. Гроза ушла на юго-запад, решив проверить на прочность другие места. А может, и просто угомонилась, растеряв силы в борьбе со стойкой деревенькой, видевшей на своем веку катаклизмы и более сурового характера…

О событиях прошедшей ночи напоминали теперь только барабанящие по жестяным карнизам окон капли стекающей с фасада дома воды, да остаточные порывы ветра, время от времени еще шумящего в кронах тополей и кленов. Чернота, скрывающая небесную даль, вскоре рассеялась, небосклон начал медленно разгораться на востоке, а воздух наполнился свежестью и приятным запахом озона. Наступала долгожданная тишина. Лишь негромко тикали на стене старые ходики, которые при жизни дед Семен старательно и подолгу чистил, смазывал и заводил позеленевшим от окисления ключиком, доставая его из недр массивного деревянного корпуса. В свое время часы были оборудованы механизмом боя. И каждые полчаса в нем срабатывала заводная пружина, слышался нарастающий хруст, а вслед за этим на весь дом раздавался приглушенный звон: «Бом-бом! Бом-бом!» И снова наступала тишина, погружая спящий дом в ночные тайны. Теперь ходики уже не будоражили жильцов. Деда Семена давно не было в живых, а время не пощадило механизм боя. Только в положенный момент хрустело что-то внутри, да так и не звучали «куранты», словно устали под тяжестью лет или не хотели больше досаждать громкими звуками спящим людям.

Здоровье старика подорвали события тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, когда на недалекой атомной электростанции произошел взрыв. Не торопясь списывать себя со счетов, дед Семен, наработавший большой водительский стаж и сохраняющий в своих руках право на управление автомобилем, поехал на устранение последствий аварии добровольцем. А через пять лет тщетных попыток борьбы за жизнь отмучился окончательно и был похоронен односельчанами на деревенском кладбище.

Внукам не удалось попрощаться с любимым дедом. Только в следующем году вместе с родителями смогли они, наконец, посетить его последнее пристанище. Но жизнь не стояла на месте. Кипела и бурлила молодая кровь, наполнялась весельем улица, собирающая по вечерам детвору из окрестных домов на посиделки и увлекательные игры. Завораживало все: мычание коров, блеяние овец, визг свиней, крики растревоженных в курятнике птиц и запахи сельской местности, вперемешку с дурманящим ароматом цветущей сирени. Вспомнилось еще, как срывали они соцветия с этих кустов, состоящие из пяти лепестков. Загадать желание и обязательно съесть, а иначе ни за что не сбудется! Бурно делились радостью с друзьями, найдя искомое, и пытались «насытиться счастьем до отвала». А оно ждало каждого где-то там, за горизонтом времени, в недалеком, светлом будущем…

Наступившее затишье вернуло Артему спокойствие, и дремота вновь одолела измученное грозовым кошмаром тело. Дом бабушки Анны был для него чем-то святым, навевающим ностальгическую грусть по прошлому. Знакомый скрип половиц и загадочные вздохи надуманных детских страшилок в темных углах чулана. Шуршание многочисленного мышиного племени в неглубоком подполе и обилие солнечного света на застекленной веранде с висящими в углу пучками сохнущих трав и старыми женскими чулками, плотно набитыми головками репчатого лука. Здесь прошло его счастливое детство, ребячьи забавы и первые шаги к пониманию окружающего мира.

С наслаждением лег Артем на старенький диван, который бабушка Анна заботливо заправила постельным бельем, сшитым вручную из пестрых лоскутков, оставшихся от старых вещей. Уже засыпая, вспомнил он вдруг, как по вечерам рассказывала бабушка о том, что каждый дом имеет своего «хозяина», которого в народе именуют домовым. О сверхъестественном существе, смотрящем за тем, чтобы жильцы не нарушали привычного уклада, и по своему понятию расставляющем брошенные без присмотра вещи, которые люди находили иногда в самых неожиданных местах. И о том, что обитает домовой в темных углах, прячась от посторонних взглядов. А по ночам, выходя из своего укрытия, начинает осмотр вверенной ему постройки и навевает детям сны. Послушным – красивые и добрые, а безобразникам – скучные и нравоучительные. Внуки, съехавшиеся летом в гости к любимой бабушке, вздрагивали потом от каждого подозрительного звука, будь то стук или шорох. И всё боялись ненароком разозлить мистического «хозяина» своим шаловливым поведением. Опасались, но набирались смелости и гурьбой подкрадывались к чулану, словно нечаянно пытаясь заглянуть в полумрачное помещение. Вдруг, да и посчастливится увидеть воочию сурового, но справедливого Нафаню?

Во сне Артем печально улыбнулся. «Как же это было давно…» Правильно говорили старики, что детство пройдет быстро и необратимо. А им казалось, что игры не закончатся никогда… Теперь остались они в прошлом, канув в круговерти времени.

С годами дом становился все более ветхим: заметно просел конек крыши, окна, всегда весело смотрящие на пробегающих мимо людей, выглядели теперь печальными глазами. Да и время, кажется, сильно застопорило ход, словно не желало ускорять неизбежное и уносить последние искры жизни оставшихся в деревне стариков.

Нахлынувшие воспоминания плавно перетекли в продолжение сна, навеянного предрассветными звуками. А возможно, и мистическим «хозяином», если верить давним рассказам бабушки Анны. «Веселое, беззаботное время, где же ты?..»

Внезапно спокойствие нарушил нарастающий гул, а вслед за этим содрогнулся весь домишко. Артем подскочил, выведенный из забытья непонятным явлением. Поначалу подумалось вдруг, что ночная гроза решила-таки вернуться и довершить начатое. Но при грозе не трясется земля! Это было что-то новое. Успевшее заметно посветлеть на востоке небо приобрело вдруг кровавый оттенок, в глазах зарябило мелкой крапинкой, и дохнуло перегревшимся металлом. Артем, проходящий практику на металлургическом заводе, мог без ошибок отличить этот запах от множества других. В голове мгновенно промелькнула мысль: «Откуда? На дворе лето, и печь не топилась бабушкой уже несколько дней». И странные колебания почвы. Землетрясение? На памяти Артема подобного в этих краях еще не происходило.

И тут, словно обухом по голове: «Зона!» Красочно описанная вездесущими корреспондентами со всех сторон, закрытая для доступа территория. Говорили много и подолгу, рассказывали даже о попытках Зоны расширить поле своей деятельности. Но лишь на небольшие расстояния. А тут до нее – сотня с лишним километров. Немыслимо! Но факт налицо.

Артем схватил одежду в охапку и метнулся к выходу. Пробежал по коридору, хотел позвать бабушку Анну, но спину вдруг обдало жаром. Футболка вспыхнула, как спичка. Отпрянул к сеням, рванул горящую материю через голову, скинув на пол остатки ткани и опалив себе руки и волосы. А посреди коридора буйствовала стихия огня. Вверх, к почерневшему разом потолку, вырывалось из дыры в полу яркое пламя. Выдержать сильный жар было невозможно. Пришлось отступать, перескочив через порог, ведущий в сени. Артем, решивший поспешить на выручку бабушке Анне с улицы, через окно ее спальни, не обращая внимания на ожоги, стрелой метнулся во двор. Только оббежав вокруг, понял вдруг весь трагизм ситуации и остановился поодаль с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни звука и опустив от безысходности руки. Помочь бабушке внук уже ничем не мог. Строение полностью было охвачено огнем. Старенький дом, словно живой, прощаясь со своим прошлым, скрипел и стонал. Лишь начавший взрываться разлетающимися осколками шифер на крыше вывел Артема из ступора. Усилился жар, заставив отбежать еще на десяток метров. Но отвернуться от былого, исчезающего в языках пламени, парень не мог и потому не видел ужасной картины, которую рисовала сейчас природная катастрофа в гибнущем селении. Крики людей и животных, зарево пожарищ по всей округе и смрадный дым, заволакивающий окрестность. Подобие Хатыни, когда в садистском припадке фашисты сожгли деревню вместе с ее жителями. Только в этот раз палачом и извергом оказалась Зона – мистическое порождение неизвестных сил, появившееся на прилегающей территории бывшей атомной электростанции. Гулким отголоском прошлась она в один миг по мирно спящим домам, находящимся от привычных границ аномальной действительности более чем за сотню километров.