Бригантина - Гончар Олесь - Страница 53

Кто он, тот, что плывет на рудовозе? Может, кто-нибудь из шефов? Может, знакомый, иначе почему он так долго и пристально сюда смотрит? Но даже и в бинокль Марысе не удается его узнать. Может, кто другой и узнал бы, возможно, Оксана и на расстоянии разглядела бы в нем того, кому дарила здесь когда-то свои плавневые лунные вечера…

— Грузить баржу!

По этой команде палатки вмиг пустеют, хлопцы с веселым гиком мчатся к затону.

Разве же есть работа более привлекательная, чем та, что выпала им сейчас! На дне урочища, у самой заводи, открыт приемный пункт, куда со всей степи, прямо с бахчей, везут кавуны, тут их вырастает целая гора, чтобы отсюда перекочевать на баржу — по триста тонн берет за один раз! Баржа подходит к затону, широкая, как стадион, еле умещается в берегах, она уже старая, натруженная, поплававшая. Кульбака осматривает ее с любопытством: может, это та самая, на которой когда-то, во время строительства ГЭС, возили тут камень из карьеров, — мама часто с непонятной ему печалью, как непременного спутника своей молодости, вспоминает ту груженную камнем баржу…

Баржа останавливается, пришвартовывается к причалу, и тогда приходит время для лагерных ангелочков показать, на что они способны! Из рук в руки, как футбольные мячи, летят кавуны, рябые, полосатые, туманистые, тугие и теплые, ведь они только что из степи, и каждый подобен планете, только и разницы, что эта планета с хвостиком!

Вот уж где Кульбака демонстрирует свою виртуозность! В каком бы темпе ни шла работа, в каком бы множестве ни кочевали кавуны через его ладони, хлопец не уронит ни одного, подхватывает их быстро и ловко, берет, как младенцев, потому что это создания хрупкие, береги их, только зазеваешься, так и выскользнет эта твоя планета из рук, так и хрястнет, и уже алеет под ногами искристый, на куски разлетевшийся жар…

А если разбитый или гнилой попадется — его подбирает и сносит в отдельную кучу… Бугор. Да, да, тот самый, что в черной маске, с пистолетом в руке все же совершил налет на продмаг, — в селе Чабанском он пытался запугать девушек-продавщиц: «Кассу на стол!» Девушки, однако, не растерялись, схватили, скрутили новоявленного гангстера, затолкали в подсобку, отобрав пистолет, который оказался… игрушечным. И вот Бугор теперь под особым присмотром отбывает наказание, убирает гнилые и разбитые кавуны.

Появился однажды в лагере и Антон Герасимович, по-хозяйски обошел территорию, молча оглядел межевые знаки — тот символический травяной барьер.

— Видите, травушка одна, а никто не сбежал! — уколола его кухарка, когда он после обхода вернулся к кухне под навес.

Во время обеденного перерыва было решено сфотографироваться всем коллективом с Антоном Герасимовичем, поскольку он отправляется на заслуженный отдых. Его, как ветерана, рыцаря порядка, усадили на почетное место, рядом с ним сели Марыся Павловна и директор, а сзади отовсюду нависали ангелочки. На снимке получилось так, что на самом плече у Антона Герасимовича пристроился ухмыляющийся Кульбака, казалось, вот-вот мину веселую скорчит.

А потом снова пошли грузить баржу, снова бегут и бегут через твои ладони тугие и теплые кавуны. Не знает усталости в этой работе камышанский трудолюб, очутился наконец в своей стихии. Уменьшается гора кавунов на берегу, растет такая же гора на палубе. Нагрузилась баржа, отчаливает, трогает, а на ней у штурвала кто бы вы думали? Неужели камышанец лобастый? Но если ваша фантазия способна строить города и корабли, то почему же не творить ей и всякие другие чудодейства? Ведь блуждали тут по степям маленькие инопланетники, те, которым сквозь любое состояние материи совсем нетрудно пройти, сквозь камень они проникают так же свободно, как и сквозь воздух! Любую каменную стену они переступали с улыбкой, словно перед ними была всего-навсего полоска нескошенной травы. Одни называют это силой воображения, иные колдовством или чародейством, — как бы там ни было, однако заметьте, что на барже, когда она вышла из затона — прямо на глазах! — вырастают, подымаются огромные белые паруса! Слышно даже, как ветер поет в тугих парусах… Старая натруженная лайба, что, может, когда-то камни возила, на глазах становится бригантиной летящей, а управляет ею Порфир Кульбака, хоть и маленький, а уже искусный рулевой. Горой громоздятся за ним арбузы — тугие, теплые дети степной земли. Триста тонн взял он их на борт и правит из низовьев вверх, навстречу течению, может, аж в столицу, где золотые купола, как фантастические плоды, округло сияют над городом, на его вечных горах. Стремительно уносит хлопца неудержимая бригантина его воображения, радостный стоит он у штурвала, все дальше и дальше идет по водам широким, сияющим, и берега приветствуют его, и встречные капитаны весело спрашивают: откуда?