2312 - Робинсон Ким Стэнли - Страница 21

У здания под деревьями стояли какие-то люди. Маленькие. Они могут жить так близко к городу? Или это часть города, не просто болото и трущобы бедняков, маргиналов, живущих в полузатопленных развалинах? Тяжесть планеты начала пригибать Свон. Эти люди там похожи на фигуры с полотен Брейгеля, людей шестнадцатого века, они в глубинах времени. Возможно, именно они и живут реальной жизнью, а то, что она делает в космосе, всего лишь любительщина полоумной художницы. Может, ей нужно жить здесь и что-нибудь делать, например строить дома, маленькие, но функциональные, совсем другую разновидность голдсуорти. Под небом, при ярком солнце — и в роскоши реальности. Единственного реального мира. Земля — небеса и ад одновременно; природные небеса и рукотворный ад. Как они могли так поступать, почему не старались упорнее?

Может, и старались. Может, эти старания включали в себя полеты в космос как своего рода отчаянную надежду. Выброшенные с Земли, как семена из стручка, туда, где обязательно замерзнут, сгниют, вернутся в землю. В землю у дороги. Она ложится на эту землю, стараясь не соприкасаться с колючей лозой, поворачивается и закапывается в землю. Жительница космоса барахтается в грязи; должно быть, они видят такое постоянно, и это на них больше не действует. «Бедные, потерянные», должно быть, думают о таких. Ведь ничего подобного в космосе нет. Нет ветра. Нет огромного неба над головой. Сейчас почти ночь, и влага еще не выпала дождем… Ах, как могли они покинуть Землю! Космос — это пустота, ничто. В нем можно жить, только забиваясь в маленькие камеры, подобные пузырям; город и звезды — конечно, но их недостаточно! Между ними должен быть мир! Вот о чем забыли горожане. И действительно, в космосе лучше об этом забыть, иначе сойдешь с ума. Только здесь можно помнить и не сходить с ума — ну, хотя бы не полностью.

Но как печален этот мир! Какой он грязный, неряшливый, дешевый, обшарпанный. Жалкий. Печальный до отчаяния. Как они допустили? Как допустили такое же, как то, что сделала с собой Свон. Даже Заша считает, что она зашла слишком далеко, а Заша очень терпимый человек; она уже не та, с кем у Заши был ребенок, она чувствует это, хотя точно не знает, что изменилось. Может, виноваты микробы с Энцелада, живущие в ней… в любом случае она — незнакомка. Единственное место, где она счастлива, одновременно приносит глубокую печаль. Как смириться с этим, понять, что это значит?

Свон села. Сидела на земле, чувствуя под собой ее комья.

Краем глаза заметила движение и хотела встать, но не рассчитала силы и снова упала. Всмотрелась во тьму.

Лицо. Два лица: мать и дочь. Здесь это так очевидно — похоже на партеногенез. Как раз в этот момент сквозь облака прорвалась луна и осветила небо.

Младшая подошла к Свон. Сказала что-то на незнакомом языке.

— Что? — спросила Свон. — Ты не говоришь по-английски?

Женщина покачала головой, сказала что-то еще. Осмотрелась и кого-то негромко позвала.

Показались две новые фигуры, выше и шире. Два молодых человека. Наклонились, заговорили с дочерью.

— У тебя есть антибиотики? — спросил один из них. — Мой брат болен.

— Нет, — ответила Свон. — Я не ношу их с собой.

Хотя, возможно, в поясе что-нибудь есть; она не знает.

Двое подошли ближе.

— Кто ты? — спросил один из них. — Что ты?

— Я гощу у друзей, — сказала Свон. — Могу их позвать.

Молодые люди подступили еще ближе, качая головами.

— Ты из космоса, — сказал первый, а второй добавил:

— Что ты здесь делаешь?

— Мне пора, — сказала Свон и направилась к дороге, но двое схватили ее за руки. Держали крепко, она даже не пыталась вырваться.

— А ну отпустите! — резко сказала она.

Первый крикнул в темноту, куда-то за спины женщин:

— Киран! Киран!

Вскоре из темноты показалась новая фигура — тоже молодой человек, выше остальных, но поджарый. По тому, как эти люди ее держали, Свон поняла, что они делают это не впервые.

Новый молодой человек удивился, увидев Свон, и сказал что-то резкое тем, кто ее держал. Языка этого Свон не знала. Последовал быстрый напряженный разговор: Киран явно был недоволен.

Наконец он посмотрел на Свон.

— Они хотят взять тебя в плен ради денег. Дай мне еще секунду.

Снова разговор на незнакомом языке. По-видимому, Киран заставил их нервничать и оправдываться. Потом он подошел к Свон, взял ее за предплечье и сильно сжал, словно передавая какое-то сообщение; кивком отослал прочих. Он говорил остальным, что делать. Они тоже кивнули, и тот, что заговорил со Свон первым, посмотрел на нее и сказал:

— Скоро вернусь.

И двое исчезли в ночи.

Свон посмотрела Кирану в глаза, тот поморщился и выпустил ее руку.

— Это мои двоюродные братья, — сказал он. — Придумали глупость.

— Глупость, — согласилась Свон. — Они могли попросить меня о помощи. Что ты им сказал?

— Что задержу тебя, пока они не пригонят машину матери. Так что, думаю, тебе пора.

— Проводи меня, — попросила Свон. — Хочу, чтобы ты был рядом, если они вернутся.

Он вскинул брови и внимательно посмотрел на нее. Немного погодя сказал:

— Ладно.

Они быстро пошли по дороге.

— У тебя будут неприятности? — спросила Свон.

— Да, — мрачно ответил он.

— Что они сделают?

— Побьют меня. И расскажут другим парням.

Руки у нее еще болели там, где ее за них держали, щеки горели. Она смотрела на мрачного молодого человека, идущего рядом. Приятный. И не колеблясь выручил ее из затруднительного положения. Она вспомнила, как резко он говорил с братьями.

— Хочешь уехать?

— То есть?

— Хочешь улететь в космос?

После паузы он спросил:

— Ты можешь это устроить?

— Да, — ответила Свон.

Они остановились перед домом Заши, и Свон посмотрела на своего спутника. То, что она увидела, ей понравилось. Он смотрел на нее с любопытством и ожиданием. По спине Свон пробежал холодок.

— В этом доме живет мой друг, он дипломат с Меркурия. Так что… пойдем, если хочешь. Мы можем отправить тебя куда скажешь, — добавила она, на мгновение посмотрев в небо. Он медлил.

— Ты… не втянешь меня в неприятности?

— Втяну. В космические неприятности.

Она пошла к дому, и через мгновение Киран последовал за ней. Свон открыла дверь.

— Заша? — окликнула она.

— Минутку, — отозвался Заша из кухни.

Парень смотрел на нее, явно гадая, нормальная ли она.

— Тебя зовут Киран? — спросила Свон.

— Да, Киран.

— На каком языке ты говорил?

— Телугу. Южная Индия.

— Что ты здесь делаешь?

— Сейчас мы здесь живем.

Очевидно, беженец. На Земле много законов об иммигрантах. По-видимому, он нелегальный мигрант.

В дверях кухни с полотенцем в руках показался Заша.

— О! Кто это?

— Киран. Его друзья похитили меня, а он помог мне сбежать. В благодарность я пообещала помочь ему убраться с Земли.

— Нет!

— Да! И… вот мы здесь. И я должна сдержать слово.

Заша скептически посмотрел на Свон.

— Стокгольмский синдром? Так быстро? — Он перевел взгляд на юношу. Тот, не отрываясь, смотрел на Свон. — Или синдром Лимы?

— Что это? — спросил Киран, не отводя глаз.

Заша поморщился.

— Стокгольмский синдром — это когда заложники сочувствуют Свон. похитителям и защищают их. Синдром Лимы — когда похитители сочувствуют похищенным и отпускают их.

— А это не синдром «вождя краснокожих»[33]? — резко спросила Свон. — Послушай, Заша, я же сказала: он меня спас. Я хочу отблагодарить его, и мне нужна твоя помощь. Брось свою привычку пытаться всем рулить.

Заша досадливо отвернулся, подумал и пожал плечами.

— Можно отправить его с Земли, если ты этого действительно хочешь. Один друг помогает мне в таких делах. Он работает на лифте в Тринидаде, это хавала. У нас с ним соглашение, хотя я остаюсь ему должен. Значит, ты в долгу у меня.

— Я всегда у тебя в долгу. Как нам добраться до Тринидада?