Экзамен по социализации (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 45

Танаев хмуро глянул на нас, но решил все же заметить:

— А вот это зря, — намекая на наше присутствие, конечно. — Лучше уйдите. Я поговорю с ним, просто чтобы подстраховаться на будущее.

Я решила, что если Макс в чем-то уверен, то на это можно положить свою жизнь. А значит, несмотря на любопытство — что конкретно он собирается говорить отцу Кости — нам лучше уйти. Я схватила Белова за локоть и потянула обратно, а Мира замерла, прислушиваясь, хотя слов разобрать отсюда было невозможно.

Но не успела я даже на два шага его оттащить, как стало поздно — дверь кабинета открылась, и оттуда вышел Игорь Михайлович. Спокойный, если учесть, что только что именно он о чем-то орал в кабинете, а уж в этом сомневаться не приходилось. Он тут же вперился в сына взглядом и направился к нам. Но Макс был ближе:

— Директор вам еще про аттестационную комиссию забыл сказать.

— Что? — мужчина замер от неожиданности. — Ты кто такой вообще?

— Детдомовец, приятно познакомиться, — как-то без радушия ответил Макс.

— А-а, ясно, — теперь уже Игорь Михайлович уделил ему все свое внимание. — Откуда у тебя такие юристы, говнюк?

Макс не ответил, только почесал висок. А в обращении старшего Белова наконец-то прозвучало его настоящее отношение. Но он был не простым человеком — скорее, акула, которую с толку сбить непросто. Он был почти одного роста с Максом и гораздо шире в плечах, но сейчас создавалось ложное ощущение, что он какой-то щуплый. Возможно, оттого, что Макс оставался расслабленным, а напряжение Белова на его фоне было очень заметно. Но дальше он говорил уже уравновешенно и тихо:

— Да, вы останетесь в гимназии. Нет никаких юридических оснований, чтобы вас отчислили без последствий. Очень рад за вас обоих.

Неужели он сдался? Не станет же он и в самом деле разводить этот скандал, пока дело не дойдет до суда? А именно этим, видимо, и пригрозили директору. Еще и какая-то аттестационная комиссия… Похоже, юрист Макса за два дня поработал на славу.

Мужчина кивнул Максу почти доброжелательно и продолжил свой путь к нам.

— А разве ты не говорил, что больше не будешь с ними общаться?

Поскольку я продолжала держать Костю за локоть, то почувствовала нервную дрожь, пробивающуюся даже через плотную ткань пиджака. Он просто не в силах противостоять этому человеку! Он раздавлен, уже давно. Но я оказалась неправа:

— А разве ты не говорил, что оставишь их в покое?! Похоже, мы квиты, отец. Познакомься, это мои друзья.

Прозвучало нервно, но прозвучало. Возможно, впервые в жизни он говорил с отцом в таком тоне, об этом свидетельствовали вздувшиеся вены на шее Игоря Михайловича.

— Ты сдурел, родной? — в этом спокойном голосе звучала ярко выраженная угроза. — Я тебе сказал, что…

— Да мне насрать, что ты там сказал! — Белов на глазах становился увереннее. Может, пришел его час поднять голову, а может, присутствие Миры придавало ему смелости.

К счастью, Игорь Михайлович поддержки в моем лице не искал. Он задыхался от ярости на сына:

— Я же тебя из дома вышвырну, щенок… Ты приползешь ко мне через пару дней! Я… — приглушенно, но эмоционально.

Белов вдруг рассмеялся:

— А давай, вышвырни! Или нет — я сам уйду! Прямо сегодня! Школьную форму позволите не отдавать, господин спонсор? Или из гимназии меня тоже вышвырнешь? Да и отлично! Давно об этом мечтал! Бомжевать будет приятнее, чем жить с такой родней!

Это было слишком! До такого дойти не должно было! Но что же делать… Белов впервые поступает, как человек, не желая отказываться от друзей, впервые набрался храбрости возразить отцу, но это уже перебор! Я чуть было не вмешалась, но со стороны раздался спокойный голос Макса:

— Спать будешь на диване, ты там уже себе место пригрел.

После чего он преспокойно потопал мимо нас по коридору. Игорь Михайлович вздрогнул, снова посмотрел на сына, но промолчал. Тут уже и с моей стороны добавлять было нечего. А Мира почему-то улыбалась, с какой-то гордостью глядя на Белова.

Напоследок внезапно ставший усталым мужчина сказал:

— Они появились всего два месяца назад и уже умудрились разрушить нашу семью. Это ли не доказательство?

Стоит ли удивляться тому, что мое возвращение домой было ознаменовано таким выражением лиц родственников, будто я возглавила список подозреваемых в убийстве Кеннеди? Или они побаивались, что и я из дома уйду вслед за своей «вечной любовью»? В любом случае, уже по их искаженным волнением лицам было ясно, что Игорь Михайлович не постеснялся оповестить всю округу о произошедшем сегодня в школе.

Однако, вопреки моим ожиданиям, ни мама, ни папа не стали читать мне морали по поводу друзей, а лишь попросили поговорить с Беловым, чтобы тот «не порол горячку». Я уже знала, что Костя в данный момент дома, собирает вещи — учебники и документы. И очень надеялась, что этот зашкаливающий протест не подразумевает, что он останется даже без одежды. Настроен он был крайне решительно, что не предполагало возможности переубедить его прямо сегодня. Отчасти я была со своими родителями согласна — как бы ни был жесток Игорь Михайлович, как бы ни мечтал Костя всю жизнь вырваться из этого дома — и, похоже, теперь просто воспользовался шансом — но садиться полностью на шею к Танаевым — это не лучший вариант.

В итоге вечером я отправилась выполнять свою миссию. Открыл мне сам Белов — да с настолько цветущим видом, что я засомневалась, что он слишком сильно переживает о произошедшем. Стянула куртку и направилась к находящимся в зале Максу и Мире. Те тоже не выглядели удрученными. Из динамиков ноутбука раздавалась громкая музыка. Я даже вставить свое веское слово не успела, как при заигравшей новой мелодии Белов подскочил ко мне, схватил за руку и за талию, принуждая с ним танцевать.

— You look so fine, I want to break your heart[2], - подпевал он. Я невольно начала смеяться. Наш танец представлял собой бессистемное болтание моим телом в ритм музыке, но, надо признать, пел он хорошо.

— Белов! — я в мотив не очень попадала. — Ты домой возвращаться собираешься, оболтус блудный?

— Ни! За! Что! — и тут же подпел строчку очень в тему. — It's so insane![3] Дашка, я свободе-е-ен!

— Угомонись, припадочный, это другая песня!

Он прижал меня еще сильнее и теперь булькал из стороны в сторону с еще большим усердием.

— Николаева, а ты знала, что у них есть график, кто пылесосит? Мои дни — понедельник и пятница! — сказал Белов, а Мира в стороне засмеялась. — И еще я буду обязан помогать ей готовить! Я не особо умею, но меня пытками заставили пообещать научиться! Отец заблокировал мою кредитку! — совсем уж праздничным тоном. — Если и из гимназии документы заберет, то и черт с ней!