Русофобия 2.0: болезнь или оружие Запада? - Кьеза Джульетто - Страница 5

Дело в том, что, коснись это суждение периферийного, малочисленного, обнищавшего или малозначительного народа с точки зрения геополитики, то возникла бы культурно-этнологическая проблема, которая находилась бы в компетенции узкопрофильных специалистов. В том, что касается России и русских, проблема как внешняя, так и внутренняя касается одного из главных действующих лиц мировой истории. Нравится это русским или нет (несомненно, вряд ли), по нраву ли это остальному миру, налицо тот факт, что у России и у русских – своя судьба. Она не только тяжела для самой России, но и влияет на ее соседей и даже на государства, находящиеся от нее в отдалении.

Антирусская позиция Запада (здесь мы полностью входим в тему) на самом деле не является характерной в отношении только России. На самом деле такое отношение огульно применяется вообще против «остального мира». Перед нами своего рода смесь превосходства и презрения, страха перед неизвестным, чуждым и непохожим. Иначе говоря, налицо высшее проявление безразличия Голиафа, сильного и игнорирующего территории (будь то области географические или области знания) вне зоны своего господства. Это напоминает латинскую надпись на карте Hic sunt leones (здесь находятся львы), которой Римская империя обозначала африканские регионы, до которых она не могла из-за недостатка времени или желания дотянуться. Разумеется, в ожидании того момента, когда она накопит силы и захочет пойти дальше. В истории не бывало случаев, чтобы Империя ограничивала свои амбиции.

В этом смысле западная русофобия является подмножеством гораздо более обширного набора фобий. Прежде всего, в число фобий входит махровый расизм в его наиболее изуверских проявлениях, хотя следует признать, что расизм как таковой является гораздо более сложным явлением. До сих пор непонятно, отчего на протяжении столетий расизм продолжает играть важную роль. В наше время он превратился в оружие настолько мощное и во многих смыслах реальное, что сегодня угрожает не только своим объектам, но и субъектам. Я считаю, что все достаточно просто. Дело в том, что Россия в силу различных исторических причин, которые будут рассмотрены ниже, всегда играла роль преграды, причем непреодолимой преграды на пути безраздельного господства Запада. При этом на Западе не существует «индофобии» или «афрофобии». На данный момент нет даже «синофобии» – боязни Китая. Но это дело будущего, более позднего этапа, когда фобии ударят по всем нам. Через какое-то время «боязнь Китая» станет доминирующей на Западе. Правда, все зависит от обстоятельств. В течение последних четырех или пяти столетий Китай никогда не позиционировал себя на международной арене в качестве альтернативной системы или цивилизации. Китай находился на периферии латинской карты, то есть там, «где обитают львы». Однако теперь, когда «территория, населенная львами», была сметена под напором американской глобализации, мы видим, что, вопреки нашим представлениям о Китае, он все-таки является «альтернативной культурой». Впрочем, прошло еще недостаточно времени, чтобы понять масштаб этой альтернативы.

Однако на Западе в настоящее время утвердилась русофобия. Сегодня она на пике своего влияния. Россия изображается «зияющей высотой», которую следует преодолеть или взорвать, потому что речь идет о жизни или смерти Империи, а также западного бытия. Вот почему русофобия сегодня так важна. Запад находится на этапе начала кризиса. Это кризис абсолютный и беспрецедентный, один из тех кризисов, которые предшествуют краху. Для того чтобы преодолеть кризис в зародыше, необходимо ликвидировать в первую очередь Россию.

В прошлом не всегда было так. Разницу между прошлым и настоящим моментом следует рассматривать вооруженным глазом. Как правило, для того, чтобы понять событие, мы оцениваем его по привычному шаблону, сформированному на основе повседневного опыта. Подобная привычка является нормой в эпоху непрерывности развития исторического процесса, но не в переходный период. Да и то смотря какой перед нами переходный период. Оценивать его с точки зрения «фактора времени» ошибочно и очень опасно. Это все равно что переходить дорогу, глядя в сторону, противоположную движению. Кроме того, «фактор времени» сегодня совсем не тот, что двадцать или тридцать лет назад. Мы как бы на борту самолета, летящего со скоростью 2 Маха. Для этого необходим специальный скафандр, чтобы не потерять сознания. Тем не менее, читая комментарии даже самых осмотрительных специалистов (мы не говорим о так называемом деревянном языке политиков, который существует для того, чтобы никто ничего не понимал), понимаешь, что в действительности все дело, как обычно, всего лишь в защите бизнеса – «business as usual». И никто ни о чем не догадывается.

Представьте себе, что происходит, когда реальность вынуждает нас принимать те или иные решения. В настоящее время это происходит ежеминутно. В прежние времена на принятие решений уходили годы. Для принятия решения сегодня необходимо обладать стратегическим видением. Но если вы не способны видеть далее сегодняшнего ужина, то вы, скорее всего, не сможете собрать за столом гостей, которых пригласили вчера. Сегодня скорость развития планетарного кризиса стала «неизбежностью». Конкретно об этом около сорока лет тому назад высказался Фримен Дайсон[19]. Он описал мир будущего, в котором человек в состоянии «поколебать Вселенную». И вот это время настало; мы живем в этом времени.

В этом времени много чего происходит и с нами, и с человеческой природой, и с окружающей средой. Все это результат процессов, которые нельзя назвать «естественными», поскольку они рукотворны и являются результатом изменений, вызванных человеком. Скорость изменений зависит от суммы целого ряда революционных преобразований в науке, технологии, коммуникации и в финансовой сфере. Все эти революционные преобразования имеют одно и то же объединяющее качество – ускорение процесса. Это ускорение ускорений. Так выглядит глобализация – порождение Запада. Скорость и ускорение – вот с помощью чего Запад преуспел в покорении мира и опередил всех остальных. Но сегодня, когда кризис непосредственно коснулся Империи, на ускорение необходимо дать своевременный ответ. Темпы ускорения настолько безжалостны, что даже Западу не под силу принять этот вызов. Темпы безжалостны в том смысле, что выходят за рамки адаптационных возможностей личности. Она вынуждена подчиняться ритму, с каким раскручивается ускорение. При описании этой ситуации принято использовать термин «глобализационный шок». От себя замечу, что мы лишь в начале пути.

Но Запад, в отличие от остального мира, в состоянии рассчитать траекторию развития, то есть обладает способностью вычислить заранее, нередко достаточно точно, «подходящий момент». Иначе говоря, какие события окажутся на его траектории, какие преграды могут встретиться на пути, какие из них менее опасны, а какие абсолютно недопустимы и грозят конфронтацией. Я говорю не об астероидах-убийцах, но о событиях намного более вероятных. Их воздействие мы уже начинаем испытывать. Речь идет о дефиците энергии, минеральных ресурсов и питьевой воды, о волнах массовой миграции и политической нестабильности, то есть обо всем, что грозит войной. Зная об этом заранее, можно попытаться устранить возможные преграды.

Перед нами одно из воздействий «фактора времени». Наступило столетие, когда человек постепенно подходит к возможности предвидеть будущее. Мощь вычислительной техники умножилась в несколько миллиардов раз. Первые компьютеры, появившиеся в конце 70-х годов прошлого столетия, позволили заглянуть в будущее. Сначала на несколько дней, затем на несколько недель и месяцев. Теперь мы можем умозрительно предвидеть события, которые произойдут через десять или двадцать лет, причем с гораздо более высокой точностью, чем на это был способен Дельфийский оракул.

Но нам нет дела до пророчеств. Конечно, благодаря фантасмагорической скорости вычислительных машин они возможны благодаря статистике. Отныне нам не нужно расшифровывать таинственные шарады Нострадамуса. У него не было под рукой никакой статистики, никаких компьютеров, и по этой причине он был вынужден изъясняться в стихотворной загадочной форме. Через поэзию он фантазировал, и таким образом иногда давал правильные ответы – возможно, случайные, а может быть, и нет. В целом же предсказания Нострадамуса очень неясны, что дает возможность для появления новых и новых интерпретаций.